— Считаю, что это довольно странное заявление. И, замечу, не из приятных.
— Прошу прощения…
— Меня не интересуют ваши извинения. Я хочу знать, в чем дело? Почему вы преследовали меня? Мы не знакомы. И мне не нравится, когда за мною следят.
— Никому не нравится. Но я делал только то, что мне приказано.
— То есть? Что вы имеете в виду?
Шофер слегка пошевелил рукой, словно хотел привлечь внимание к ее размерам и мощи.
— Мне дана инструкция передать вам кое-какую информацию и затем уехать. Я проделал долгий путь. Мой хозяин живет в Мэриленде.
— Какую информацию? От кого?
— От мистера Да Винчи, сэр.
— Да Винчи?
— Да, сэр. Мне кажется, он хотел связаться с вами именно этим утром.
— Я знать не знаю вашего мистера Да Винчи… Что за информация?
— Вы не должны доверять мистеру Тремьяну.
— Не понимаю вас.
— Я передаю вам лишь указания мистера Да Винчи, сэр.
Кардоне посмотрел гиганту в глаза. За их невозмутимым выражением крылись ум и сообразительность.
— Тогда почему вы ждали столько времени? Вы весь день следили за мной. Вы могли остановить меня еще несколько часов назад.
— Таких инструкций я не получал. У меня в машине есть радиотелефон. И я получил указание выйти на контакт с вами лишь несколько минут тому назад.
— От кого?
— От мистера Да Винчи, сэр…
— Это не его имя! Так как же его зовут? — Кардоне подавил гнев и сделал глубокий вдох, перед тем как снова заговорить. — Скажите мне, кто такой Да Винчи?
— Я обязан передать вам не только это, — сказал шофер, не обращая внимания на вопрос Кардоне. — Мистер Да Винчи сказал: вы должны учитывать, что Тремьян мог переговорить с мистером Таннером. Полной уверенности в этом нет, но вполне возможно.
— Он… что? О чем он с ним переговорил?
— Не знаю, сэр. Знать — это не мое дело. В мои обязанности входит водить машину и выполнять поручения.
— Но это непонятно! Я его не понимаю! Что толку в информации, если ее нельзя понять! — Кардоне с трудом держал себя в руках.
— Может, последняя ее часть поможет вам, сэр. Мистер Да Винчи считает, что было бы неплохо, если бы вы постарались выяснить степень вовлеченности Тремьяна в дела с Таннером. Но вы должны быть осторожны. Очень, очень осторожны. Так же, как необходимо соблюдать осторожность по отношению к вашим друзьям из Калифорнии. Это очень важно.
Отходя от «кадиллака», шофер вскинул два пальца к козырьку своей фуражки.
— Минутку! — Схватившись за ручку, Кардоне сделал попытку открыть дверь, но высокий человек в шоферской куртке легко придержал ее рукой, и у Кардоне ничего не получилось.
— Спокойно, мистер Кардоне. Оставайтесь в машине. Вы не должны привлекать к себе внимания. Поезд уже подходит.
— Нет, прошу вас! Прошу вас… Я хотел бы поговорить с мистером Да Винчи. Мы должны поговорить с ним! Как я могу его встретить?
— А никак, сэр. — Шофер без всяких усилий придерживал дверцу.
— Ах ты, сволочь! — Кардоне рванул ручку и всем весом навалился на дверцу. Она чуть приоткрылась и тут же захлопнулась снова, стоило шоферу шевельнуть рукой. — Да я из тебя сейчас двоих сделаю!..
К платформе подошел поезд. Вылезло несколько человек, и два резких свистка разрезали воздух.
— Его нет в этом поезде, мистер Кардоне, — спокойно сказал шофер. — Еще утром он поехал в город и вот все никак не вернется.
Поезд медленно сдвинулся с места и начал набирать скорость. Джой уставился на гиганта, не позволявшего открыть дверцу. В нем по-прежнему бушевала ярость, но он был достаточно сообразителен, чтобы понять: справиться с шофером ему не по силам. Наконец тот сделал шаг назад, еще раз отсалютовал Кардоне и спокойно направился к «роллс-ройсу». Кардоне рывком распахнул дверцу и выскочил на горячий тротуар.
— Эй, привет, Джой! — окликнувший его был Амосом Нидхемом, представителем второго поколения обитателей Сэддл-Уолли. Вице-президент треста «Ганноверская мануфактура» и председатель специального комитета клуба Сэддл-Уолли. — Вам, биржевикам, надо бы быть чуточку поспокойнее. Если какие-то сложности с делами, лучше переждать, пока все придет в норму, а?
— Конечно, конечно, Амос. — Кардоне не сводил глаз с водителя «роллса», который, сев на свое место, включил двигатель.
— Вот я и думаю, — продолжал Амос, — откуда вы свалились нам на голову, такие молодые и прыткие?.. Ты слышал о квотах, которые ввел Дюпон? Все прямо обалдели, а тут они как взлетели вверх! Ваши брокеры всех до смерти перепугали. — Нидхем хмыкнул и помахал маленькой пухлой ручкой, подзывая подъехавший к зданию вокзала «линкольн-континентал». — Это Ральф. Подбросить тебя, Джой?.. Впрочем, конечно, нет. Вот же твоя машина.
«Линкольн» застыл у перрона, и шофер Амоса Нидхема собрался вылезать из него.
— Не стоит, Ральф. Я и сам справлюсь с ручкой. Кстати, Джой… Этот «роллс», на который ты так глазел, напомнил мне о моем приятеле. Хотя, может, я и ошибаюсь. Он жил в Мэриленде…
Кардоне, дернувшись, повернулся и уставился на ничего не подозревающего банкира.
— В Мэриленде? Кто в Мэриленде?
Задержавшись у приоткрытой дверцы своей машины, Амос Нидхем с добрым юмором посмотрел на Кардоне.
— Сомневаюсь, чтобы ты знал его. Он умер несколько лет назад… У него было забавное имя. Вечно его поддразнивали. Звали его Цезарь.
Сев в свой «линкольн», Адам Нидхем хлопнул дверцей. «Роллс-ройс» уже добрался до конца дороги, отходившей от станции, и, повернув направо, понесся, набирая скорость, по направлению к главной артерии, ведущей в Манхэттен. Стоя на бетонной платформе железнодорожной станции Сэддл-Уолли, Кардоне испытывал страх.
Тремьян!
Тремьян был заодно с Таннером!
И Остерман!
Да Винчи… Цезарь!
И он, Джузеппе Абруццио Кардионе остался в полном одиночестве!
О Господи! Господи! Сын божий! Святая Мария! Святая Мария, матерь божья! Омой мои руки его кровью! Кровью агнца! Исусе! Исусе! Отпусти мне мои грехи! Мария и Исус! Христос Воскресший! Что же я творю?
11
Вторник. Пять часов пополудни
Вот уже несколько часов Тремьян бесцельно бродил по знакомим удочкам Ист-Сайда. И если бы кто-то остановил его и спросил, куда он направляется, Дик не смог бы ответить.
Он был растерян и напуган. Блэкстоун сказал достаточно много, но ничего не объяснил.
И Кардоне врал. Кому-то. То ли своей жене, то ли в офисе — неважно. Главное, что ему не удалось его встретить. Тремьян понимал, что, пока они не обговорят между собой все связанное с Остерманом, он будет пребывать в панике.
Неужели Остерман предал их?
Неужели это в самом деле было возможно?
Он пересек Вандербильд-авеню, рассеянно отметив, что направляется к отелю «Билтмор», хотя ему там ничего не было нужно.
Это хоть можно понять, подумал он. С «Билтмором» связаны воспоминания о тех временах, когда его ничто не беспокоило.
Он вошел в холл, смутно предполагая, что ему удастся встретить тут кого-то из забытых друзей молодости, — и внезапно перед его глазами предстал человек, которого он не видел примерно четверть века. Он узнал это лицо, хотя оно ужасно изменилось с годами — Тремьян увидел, что оно все покрыто морщинами, — но никак не мог вспомнить его имени. Этот человек был связан с его далеким детством.
Двое мужчин смущенно приблизились друг к другу.
— Дик… Дик Тремьян! Да это в самом деле Дик Тремьян! Не так ли?
— Да. А ты… Джим?
— Джек! Джек Таунсенд! Как поживаешь, Дик? — Мужчины обменялись рукопожатием, причем Таунсенд проявил неподдельный энтузиазм. — Должно быть, прошло двадцать пять, а то и тридцать лет! Выглядишь ты просто великолепно! Черт возьми, как тебе удается держать вес? Поделись-ка со мной.
— Так и ты неплохо выглядишь. Честное слово, ты в порядке. Я и не знал, что ты в Нью-Йорке.
— Я не здесь. Обосновался в Толедо. Просто приехал на пару дней… Бог знает, почему, мне пришла в голову сумасшедшая мысль прилететь на самолете. Отказался от «Хилтона» и решил снять номер здесь в надежде, что вдруг забредет сюда кто-то из старой компании. Рехнуться можно, а?.. И смотри, на кого я наткнулся!
— Да, смешно. Ей-богу, смешно. Несколько секунд назад я подумал то же самое.
— Не выпить ли нам по такому случаю?
Таунсенд продолжал делиться воспоминаниями об их компании. Это начинало действовать Тремьяну на нервы.
Ведя маловразумительный разговор, сам он не переставал размышлять о Кардоне. Покончив с третьим коктейлем, он оглянулся в поисках телефонной будки, которую помнил еще с юности. Она стояла где-то у входа на кухню, и только постоянные обитатели «Билтмора» знали о ее существовании.
