У Манштейна читаем: «Попытка взять с ходу также и Ишуньский перешеек при нынешнем соотношении сил и больших жертвах, понесенных немецким корпусом, по всей видимости, превышала возможности войск…» Что ж, это признание с удовлетворением прочтут ветераны перекопских боев, тем более, что они-то знают реальное «соотношение сил», за которое прячет свои грехи гитлеровский мемуарист. Наверное, генерал А. X. Юхимчук не без гордости вспоминает деревню Асса (Пролетарка) между озерами Красное и Соленое, где 417-й поли, точнее его остатки, вместе с морскими пехотинцами капитана Г. Ф. Сонина остановили отборные части фашистов. Далее некоторое затишье, и с 18 по 28 сентября снова бои на Ишуньских позициях и реке Чатырлык.
Но возвратимся к нашим героям на Перекоп — от Сиваша до «Червоного чабана». 24 сентября в пять часов утра над позициями дивизии появились вражеские самолеты. Они шли группами — тридцать пять — сорок машин в каждой. Мы с Черняевым выехали на HIL «Червоний чабан» был скрыт густыми клубами дыма, пыли, поднятыми разрывами авиабомб. Одновременно немцы бомбили наши позиции на болыпаке Чаплинка — Армянск и в Будановке.
Ударила артиллерия противника. Каждой нашей пушке приходилось соревноваться с вражеской батареей. Немцы вели огонь не только с фронта, но и с фланга и отчасти с тыла — их орудия находились на западном берегу Перекопского залива, и снаряды ложились вдоль наших траншей. Мы надеялись, что боевые корабли поддержат нас огнем со стороны Каркинитского залива. Но мелководье мешало кораблям подойти. И береговая батарея черноморцев, установленная на восточном берегу залива, всю тяжесть борьбы приняла на себя. Моряки действовали самоотверженно. Но силы были неравны.
Два часа тридцать минут артиллерийской подготовки и затем — атака. Навсегда сохранилась в памяти эта картина первой встречи с врагом. В 7.30 показались немецкие танки[11], за ними густые цепи пехоты, над ними целые стаи истребителей прикрытия. Противник атаковал по всему фронту. Наибольшее давление — слева, на «Червоний чабан», а также по Сивашской дамбе у Юхимчука и в стыке обоих полков. На правом фланге атаки были отражены. Сначала немцы сумели было проскочить по дамбе Сивашского залива, но здесь им преградила путь батарея 120-миллиметровых минометов капитана М. И. Рогового.
— Роговой, смотри правее! — кричал в телефонную трубку Юхимчук. — Видишь? Дай-ка туда, братец, огня!
Очень метко капитан накрыл врага. Слаженный огонь батальона П. Ф. Ткаленко рассеял пехоту, и немцы отошли к Ново-Константиновке.
Надо отдать должное товарищам из 434-го легкого артиллерийского полка и его командиру подполковнику Александру Николаевичу Бабушкину. Они хорошо поддерживали 417-й полк, а также подразделения предполья, оказавшиеся в очень тяжелом положении. Батареи точным огнем отразили все атаки противника на стыке двух полков. Должен сказать, что взаимодействие у этих двух командиров Юхимчука и Бабушкина — было настоящее, что для первых месяцев войны являлось довольно редким явлением. Ветераны знают, какое нелегкое это дело — в такие короткие сроки научиться взаимодействию с другими родами войск… Но в данном случае сказалось и мастерство командира 417-го стрелкового полка, который держал управление огнем в своих руках, и высокая военная культура, которую привил подчиненным начальник дивизионной артиллерии.
24 сентября отличилась батарея 76-миллиметровых пушек, которой командовал лейтенант И. А. Гришин. Выдвинутая в район между Перекопским валом и противотанковым рвом, она контролировала дорогу, идущую от Чаплинки. Весь день Гришин вел трудный, неравный бой, зная, что обороняет стык полков. Его орудия уничтожили сначала вражескую батарею на конной тяге, а затем вступили в борьбу с танками, прямой наводкой поражая врага с дистанции 250–150 метров.
Да, уже в то время начало у нас в армии оттачиваться высокое мастерство прямой наводки, которое впоследствии принесло нашим артиллеристам заслуженную славу. Забегу вперед и скажу сразу, что в 106-й дивизии полковник Б. П. Лашин тоже плодотворно поработал в этом направлении: создал из 76-миллиметровых орудий группу истребителей танков, и они действовали прямой наводкой в районе Карповой балки.
Весь следующий день батарея лейтенанта И. А. Гришина стояла, как тогда говорили, насмерть. Последний его докдад командиру полка: «Расстреливают меня прямой наводкой». Из рассказа Г. В. Полуэктова: «25 сентября я лично видел, как танки утюжили его НП. Это было все».
Вражеская пехота залегла перед фронтом 417-го полка, пытаясь медленно, ползком продвинуться к надолбам. В упорстве немецким солдатам нельзя отказать. К полудню им на помощь пришло 12 танков. Остановившись на гребне высоты, они открыли огонь по батальону И. Ф. Ткаленко, прижавшему вражескую пехоту к земле. А. X. Юхимчук потребовал от А. Н. Бабушкина огня, но услышал отказ:
— Комдив меня переключает налево. Там тяжелее. Будешь управляться сам.
Беззаветную храбрость проявили в первый день минеры-моряки. Я рассказывал, что еще летом Ф. С. Октябрьский предложил использовать на сухопутье морские мины в качестве фугасов большой мощности. Они были установлены на подступах к Перекопскому валу. Как только вражеские танки и пехота вступали на заминированный участок, матросы-минеры включали электрический ток. Взрыв уничтожал все в радиусе нескольких десятков метров. (К сожалению, не везде удалось обеспечить надежную защиту проводов, поэтому сработала лишь часть установок. К тому же минные поля управлялись фронтально, а следовало бы иметь двойное управление: как фронтальное, так и по направлениям.)
В военно-научном обществе Крыма мне приходилось слышать мнение, будто Манштейн на Перекопе перехитрил Черняева: отвлек его внимание направо, к Сивашу, а затем, воспользовавшись оплошностью русского генерала, нанес сокрушительный удар вдоль черноморского берега. Но это неверно. П. В. Черняев и правая его рука Г. В. Полуэктов отчетливо представляли себе, что основные усилия противника направлены вдоль берега Перекопского залива. На этом направлении они поставили свой гаубичный артиллерийский полк и батарею черноморцев. Что еще мог сделать командир дивизии? Ведь у него больше ничего в руках не было. Усилить оборону было нечем. Все растянуто в ниточку. Скорее, приму упрек на себя за то, что не успели мы поставить фугасы из морских мин по берегу Перекопского залива. Это могло бы на определенное время задержать продвижение врага от «Червоного чабана» к Перекопскому валу.
Бой за опорный пункт «Червоний чабан» был самым ожесточенным из всех схваток, разыгравшихся на Перекопских позициях 24 сентября. Он длился с рассвета и дотемна. Оттуда радио принесло требование горстки героев: «Скорее огонь на меня!..»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});