сократят? Меня отвлёк от раздумий мой напарник, Серёга Скрепцов. Обычный мужик, непримечательной внешности, чуть за 50, моряк. Голова у него ясная, хоть и захламлена пропагандой из телевизора. Но я взялся за него, дабы навести порядок в Серёгиных мыслях и наставить его на путь истинный и последний для него, как потом выяснится.
— Приветствую рабочий класс! — произнёс он, приближаясь ко мне.
— И вам не хворать, Сергей Батькович, — ответил я. Пожимая его грубую и шершавую, как кора старого дерева, заводскую руку, сразу решил спросить, вдруг забыл:
— Ты сделал, что я просил?
— Да. Он немного повозился с материалом, но получилось всё качественно. Я тебе говорю, мужик толковый и в своём деле специалист. После смены он подъедет. Сам понимаешь, что на работу это не понесёшь, — ответил Серёга, ускоряя шаг. Вместе мы проследовали к проходной, где уже столпились «баловни судьбы», видимо опять турникет сломался. Быстрее бы конец смены.
Наступило время обеда. Хорошо потрудившись на «дядю» и заработав на тарелку супа, спасибо, что пока ещё не крапивного, мы пошли тарелку эту самую, употребить. Выйдя на улицу и направившись к «курилке», я заметил там паренька из соседнего цеха. Точно не помню его имени, с этим у меня беда, вроде Толик. Подойдя к нему и поприветствовав «трудягу», я подсел рядом. Вон и Серёга семенит из столовой.
— Поговорить с тобой хотел Антон, — обратился ко мне этот Толя.
— Не ладное, что — то творится, не только у нас на заводе, вообще везде, — продолжил он, с тревогой в глазах.
— Я вижу, что ты думаешь в правильном направлении. Что же тебя беспокоит, друг мой? — прервал я его.
— Думаю, что если до эпидемии, власть хоть, как — то пыталась создавать видимость процветания, то после… Такое чувство, что они уже на чемоданах и включили «ликвидацию». Народ, массово пребывает в, какой — то не понятной мне прострации, ни кто ни чего не хочет замечать. Стало ещё больше лжи и самообмана, много зрелищ и «веселья», нас топят в дерме, а мы получается ещё, и спасибо говорим. Вот они, перевели нас на «боны» электронные, «дули» в уши, что это спасение для экономики, прочий бред несли. В итоге, инфляцию вообще не «прокормить», массовые сокращения, просто гиперзакредитованность населения, так как многие люди, уже не в состоянии себе даже на питание выделить из личных средств. Осталось только, домашним питомцам кредиты выдать. И вуаля, народ всё ещё думает, что неплохо живет, что ещё немного и вот оно — «Светлое настоящее», сказками о котором мотивировали ещё наших отцов и дедов. При этом распил бюджета продолжается, кто может, тот уезжает отсюда. Что блин происходит?! Когда жить то начнем, а не выживать?! — в сердцах прокричал он.
— «Не бойтесь сказок, жизнь страшнее. Соображает парень то», — подумал я, слушая этого человека.
— Если тебе, всё происходящее с этой страной не безразлично и у тебя есть желание, что — то поменять в лучшую сторону, тогда милости прошу к нам, в «кружок по интересам», — произнёс я, пристально посмотрев на него.
— Думаешь, что — то можно изменить? — спросил он, с надеждой в голосе.
— Думаю, что не всё ещё потеряно, — ответил я, взглянув на небо, где сквозь тучи показалось солнце. Возможно, это хороший знак. Сделав паузу для солидности, я сказал ему, глядя в глаза:
— Быть может, судьба и тебе позволит стать участником великих исторических событий. Имею честь пригласить тебя в наше общество, мы всегда рады новым людям, тем более, людям со здравыми мыслями и целями.
— Я готов послужить на благо общего дела, — сказал он, с твёрдостью в голосе и бесстрашием во взгляде.
— Хех, Антон. Ты сейчас был похож на одного политического деятеля, — нарушив минутную тишину, произнес Серёга. Он так и сидел тихо, не издав ни звука, во время нашего диалога с Толиком, куря одну сигарету за другой.
— Даже, не буду спрашивать на кого, — ответил я «Мореману», с иронией в глазах посмотрев на него.
После работы, «Мореман» и я прошли до жилых домов. Он сказал, что мужичок этот, припаркуется за гаражами. Серёга пошёл один, его не было минут пять. Вот он, вышагивает, сверток в обычном продуктовом пакете. Разворачивать и смотреть не стал, он за того «спеца» заручился. Вот и хорошо, что ни кто лишних вопросов не задает, мне нравятся такие люди. Минут десять мы ещё постояли, пока он курил. Поболтали о делах житейских, после разошлись. Знали бы мы тогда, простые рабочие люди, что поздним вечером предыдущего дня, влиятельные круги мирового закулисья, уже всё решили и механизм ликвидации этого государства был запущен. Времени у нас оставалось всё меньше и меньше.
………….
Припарковав свой внедорожник среди десятков таких же дорогих и престижных авто, начальник регионального МГБ генерал Дырко Иван Васильевич, со своим другом и верным соратником, начальником МВД области, полковником Дзежинским Хаимом Львовичем, направились к парадному входу. Навстречу им уже шёл хозяин этого поместья, сам господин Батраковский. Тучный и уже изрядно полысевший мужчина 55 лет от роду. Лоснящаяся шея и тройной подбородок, говорили о том, что человек явно ни в чём себе не отказывает. На улице было душно, и он постоянно протирал потеющий затылок носовым платком. Его маленькие поросячьи глазки, въедливо смотрели на человека при разговоре. Казалось, что он хочет заглянуть к вам в душу. При всём при этом, этот внешне, довольно таки неприятный человек, умел расположить к себе собеседника. Имел невероятное обаяние и всегда извлекал для себя выгоду, используя в полной мере эту черту своего характера.
— Рад видеть вас друзья мои, в своём скромном жилище! — поприветствовав своих гостей, он каждого обнял по — приятельски и похлопал по спине.
— Иван Васильевич, вас хоть сейчас в президенты назначай, выглядите очень солидно и презентабельно, — продолжил Батраковский, обратив внимание на внешний вид будущих адептов их организации.
На обоих были дорогие деловые костюмы. Ивану Васильевичу выбирала жена, а у Дзежинского просто хороший вкус. Но обоим не очень нравился этот вид одежды, сказывалась привычка ко всему казённому, да и китель был, как — то ближе к телу. Хотя старость закалки этих верных служивых людей, ни как не противоречила их любви ко всему дорогому и роскошному. Впрочем, как и у многих, волею судеб оказавшихся у «госкормушки» или возле неё. О, времена! О, нравы!
— А вы, Хаим Львович, вылитый премьер — министр, — обратился хозяин дома к полицейскому начальнику, не забыв и про него.
Все вместе, они проследовали в дом. Несмотря
