— Понятно. Что ж. Почему бы нам всем не присесть и немного не поболтать, а? — Шерил явно не ожидала, что попадет в такую ситуацию. Никто не предупредил ее, что я не рассказала о смерти Ронана Эми или Коннору.
Мне жаль бедную женщину. Если бы она знала, у нее, вероятно, было бы время привыкнуть к этой идее и придумать лучший способ справиться с этим вопросом. Теперь ей придется думать на ходу, а это не хорошо ни для нее, ни для детей.
Трусиха во мне не хочет оставаться здесь для следующей части. Было бы достаточно легко выскользнуть из комнаты и позволить Шерил сделать все самое трудное. В любом случае, они будут полагаться на нее гораздо больше, чем на меня в ближайшее время. Но это неправильно, и я знаю это. Сажусь между Коннором и Эми, взяв маленькую девочку за руку. Пытаюсь взять книгу Коннора, но он отпрянул от меня, вцепившись в книгу так, что побелели костяшки пальцев.
— Ладно, хорошо. — Шерил заправляет волосы за уши и сразу же приступает к делу. Должна отдать ей должное — эта женщина не тратит время попусту. — Вашего папы не было пару дней, да?
Эми кивает. Коннор молча смотрит на женщину. У него потрясенное выражение лица, бледные щеки, темные волосы спадают прядями на лоб и глаза. Моргнув, он открывает книгу и продолжает читать, не обращая внимания на Шерил.
— Коннор, милый. Отложи книгу. Ты должен послушать, что сейчас говорит миссис Лури, хорошо? — Пытаюсь осторожно взять у него книгу, но Коннор выхватывает ее, свирепо глядя на меня.
— Все в порядке. — Шерил ерзает на месте, прочищая горло. Ясно, что она чувствует себя неловко. — Коннор сможет одновременно слушать и читать.
Это ужасная идея, Коннору нужно обратить внимание, чтобы обработать информацию, которую ему объясняли, но я не могу ей противоречить. Шерил здесь главная. Должно быть, она уже делала это раньше, так ведь? Стараюсь не обращать внимания на сердитый взгляд Коннора, брошенный в мою сторону, и переключаю свое внимание на Эми. Она сидит тихо, слегка постукивая каблуками по дивану, переводя взгляд с Шерил на меня и обратно, озабоченно сдвинув крошечные брови. Эми понимает, что что-то случилось, также как и Коннор.
— Вы помните, как мама ушла в прошлом году? — нерешительно продолжает Шерил.
Эми шмыгает носом и прислоняется головой к моей руке.
— Она отправилась в рай, —тихо говорит девочка. — Она ушла к Оскару.
Шерил резко переводит взгляд на меня. Оскар? Я отрицательно качаю головой, понятия не имею кто это.
— Оскар был нашей собакой, — бормочет Коннор, не поднимая головы и не отрывая глаз от страницы. — Он попал под машину.
— Понятно, — вздыхает Шерил. — Да. Так вот ваша мама отправилась к Оскару. И папа тоже ушел, чтобы быть с мамой и Оскаром. Вы знаете, что это значит?
Коннор застывает на месте. Эми издает короткий пыхтящий звук, переводя взгляд с меня на Шерил.
— Он не вернется? — шепчет она. — Но почему?
— Потому что он мертв, — отрезает Коннор. — Он умер. Бросил нас, также как и она. Я знал, что он не вернется!
— С твоим папой произошел несчастный случай, — продолжает Шерил, сложив руки на коленях и крутя обручальное кольцо на пальце, ногти выкрашены в очень странный цвет жженого апельсина. — А это значит, что он не может вернуться.
Нижняя губа Эми дрожит. Ее глаза наполняются слезами замешательства, маленькое тело трясется рядом с моим. Малышка сильнее прижимается ко мне, и мое сердце чуть не разрывается пополам, когда она смотрит на меня и с ее губ срывается сдавленный всхлип.
— Я не хочу, чтобы папа уходил к маме, — шепчет она.
Коннор по-прежнему не двигался.
— Не повезло, Эми. У нас нет права голоса в этом вопросе. Мы ни в чем не имеем права голоса. Так ведь? — Его яростный взгляд останавливается на Шерил.
Кажется, она ошеломлена грубыми словами, вырвавшимися из уст Коннора. Они и меня ошеломили. Ни у одного семилетнего ребенка не должно было быть такого сурового взгляда на жизнь.
— Боюсь, что нет, — подтверждает Шерил. — Иногда такие вещи случаются с людьми, и никто не имеет права голоса в этом вопросе. Я знаю, что это тяжело. Знаю, это печально, но...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это не печально, — рычит Коннор. — Он хотел уйти, чтобы быть с ней. Я знаю, слышал, как он это сказал. Он говорил об этом доктору Филдингу. Он больше не хотел быть с нами. Он ушел специально. Я его ненавижу. Ненавижу!
Вскочив с дивана, Коннор выбегает из комнаты, книга падает на пол. Я пытаюсь высвободиться из объятий Эми, чтобы последовать за ним, но Шерил протянув руку, кладет ее мне на колено.
— Думаю, нам лучше дать ему немного времени, — говорит она.
Взяв Эми на руки, прижимаю ее к себе, раскачивая взад и вперед, пока она плачет. Мне хочется не согласиться с Шерил — одиночество кажется худшей вещью для убитого горем ребенка, которому только что сообщили, что их отец умер — но опять же, Шерил знает лучше. И я не могу оставить Эми.
— Мне очень жаль, — говорит Шерил. — Обычно я трачу на это гораздо больше времени, но время действительно поджимает. Не могу застрять на острове, а человек на лодке был довольно груб. Он сказал, что подождет меня час и ни минутой дольше. Как думаете, мы могли бы собрать кое-что из детских вещей? Позже мы сможем устроить так, чтобы остальные их вещи были отправлены на материк, если и когда мы найдем для них дома.
— Дома? Вы еще не нашли место, куда их пристроить? Вместе?
Шерил подается вперед на своем стуле, сжав губы в тонкую линию.
— Мистер Флетчер только... вчера… ушел, мисс Лэнг. Поиск нового дома для детей — это долгий и сложный процесс. Вполне вероятно, что через пару месяцев мы найдем для Эми какое-нибудь место. Коннор старше, так что его будет немного сложнее пристроить. Кроме того, его... поведенческие проблемы могут затруднить поиск семьи, способной обеспечить ему необходимое внимание и заботу.
Детей собираются разделить? Им не найдут дом еще несколько месяцев? Даже не думала, что такое может случиться. Боже, как я могла быть такой наивной? Мне вдруг становиться дурно. Хуже, чем я чувствовал себя последние двадцать четыре часа.
— И куда же вы их отправите? Сейчас? Когда сойдете с лодки?
— В групповой дом для детей. Это безопасное место. Чудесное заведение, мисс Лэнг. Уверяю, там о детях позаботятся. Люди, которые управляют домом, являются лучшими в своем деле.
Групповой дом для детей? Я знаю, что это такое. По сути, это сиротский приют. Могу представить ряды кроватей, заполненных детьми, которые плачут сутками на пролет, пока не засыпают. Дети издеваются друг над другом, и никто вокруг не заботится о том, чтобы защитить их. Я слышала эти душераздирающие истории. Полные стыда признания пострадавших детей, которых растлевали хищники в таких местах, как групповой дом для детей.
Слова Шерил меня ничуть не успокаивают. Крепче сжимаю руки вокруг Эми.
— Простите, я ... — Не знаю, что сказать дальше. У меня нет нужных слов, чтобы выразить свой ужас.
— Понимаю вашу озабоченность, мисс Лэнг, правда. Но будьте уверены, я буду проверять Эми и Коннора каждую неделю. Я лично буду искать для них семьи и позабочусь о них. — Шерил произносит это так, как будто посещение их раз в неделю было бы достаточно, более чем удовлетворительно, хотя на самом деле это позорно, и мне хочется разрыдаться.
— Их точно не смогут держать вместе? — спрашиваю я, вцепившись в Эми, которая скомкала мою футболку в своих маленьких ручках и цеплялась за меня, как будто от этого зависит ее жизнь.
Шерил сжимает губы с сожалением. Однако у нее такой извиняющийся вид, какой бывает у человека, сообщившего вам, что у него кончилось свежее молоко в продуктовом магазине. Это не чувствуется искренним. Возможно, это не ее вина. Она, несомненно, уже потеряла чувствительность к подобным ситуациям. Эми и Коннор были просто еще двумя несчастными сиротами, которые попали в систему. Очередные справочные номера, папки на ее столе, означающие больше бумажной работы и больше головной боли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все будет хорошо, — убеждает она. — Я успешно нашла дом для более чем шестидесяти пяти процентов моих детей. Это на двенадцать процентов выше, чем у среднестатистического работника, — говорит она, наклоняясь вперед, чтобы поделиться со мной информацией, говоря тихо, как будто не хотела, чтобы это прозвучало как хвастовство.
