Что же побудило Галифакса, при его взглядах и характере, пригласить советского полпреда и поделиться с ним своими взглядами на положение дел в Европе?
Агрессивные действия фашистских держав, ликвидация независимости Чехословакии и Албании вызвали глубокую тревогу народов. Широкая общественность в Англии, Франции и других странах Западной Европы и особенно демократические круги все настойчивее требовали от своих правительств объединения усилий с Советским Союзом для предотвращения международного разбоя, новых актов агрессии. На более твердом курсе настаивали и многие буржуазные деятели Англии и Франции, опасавшиеся чрезмерного усиления Германии и Италии как империалистических конкурентов. Политический курс Лондона, продолжавшего флирт с Италией и уклонявшегося от сотрудничества с СССР, вызывал резкую критику в парламенте и печати. Все это побуждало Чемберлена предпринять шаги, которые создали бы видимость «сотрудничества» с Советским Союзом в интересах упрочения мира и успокоили бы критиков правительства. Вместе с тем тактика Форин оффис имела целью «втянуть СССР в игру», осложнить его отношения с фашистским рейхом, не связывая при этом Англию никакими обязательствами о помощи, если бы СССР оказался вовлеченным в вооруженный конфликт с Германией.
Галифакс начал беседу, выразив беспокойство в связи с положением в восточной части Средиземного моря. Сообщив о намерении Великобритании предоставить гарантии Румынии, Греции и Турции, он поинтересовался, как относится СССР к «новой политике» английского кабинета.
– Пока я не вижу в ней ничего особенно «нового», – ответил И.М. Майский. – Ведь совершенно очевидно, что только настоящая коллективная безопасность, а не сепаратные соглашения между отдельными державами могут остановить лавину агрессии и открыть пути к прочному миру.
– В принципе я с вами согласен, – отвечал Галифакс. – Наше правительство идет к той же цели – коллективной безопасности, но, так сказать, с другого конца – от сепаратных соглашений к общему, не употребляя термина «коллективная безопасность» потому, что он уже слишком скомпрометировал себя…
– Подобный метод связан с большой опасностью, – возразил И.М. Майский. – При этом Англия действует слишком медленно и у многих в Европе создается впечатление, что британское правительство не имеет серьезных намерений и что оно лишь ищет различные предлоги для того, чтобы ничего не делать. Мне приходилось слышать такие замечания от многих дипломатов и политиков, например, в связи с отклонением вами советских предложений о конференции шести держав, а также в связи с провалом английского проекта «декларации четырех».[40]
Галифакс был несколько смущен и перешел к обороне.
– 31 марта мы сделали шаг, который является настоящей революцией, а сейчас, 10 дней спустя, мы принимаем решение о гарантии независимости Греции. Разве это так медленно?
– Для XIX века это были бы, вероятно, потрясающие темпы, – ответил советский полпред. – Но сейчас такие темпы недостаточны. Если британское правительство действительно имеет серьезные намерения, оно должно уметь не только догнать, но и перегнать агрессоров в энергии и быстроте действий. Но этого пока не видно. Мы слышим многочисленные заверения, что политика «умиротворения» мертва. Но, судя по маневрированию британского правительства в отношении Италии, это еще не совсем так. По моим наблюдениям, в сердцах некоторых высокопоставленных представителей вашей страны еще теплятся надежды «оторвать» Муссолини от «оси». Откровенно говоря, наивность подобных расчетов может вызвать только улыбку и разочарование!
Дипломатический «бой» складывался явно не в пользу британского министра, и он неожиданно прервал беседу…
Сопоставление документов прошлого, архивных материалов позволяет иногда обнаружить любопытные узоры, которые история рисует на стекле времени. Некоторые из них оказываются весьма поучительными. В тот самый день, когда советский полпред призывал Галифакса к энергичным действиям в интересах укрепления мира и отмечал опасность промедления, Гитлер подписал директиву о подготовке германских вооруженных сил к войне на 1939—1940 гг. Основу ее составлял план «Вайс» – внезапное нападение на Польшу. Медлить действительно нельзя было ни дня, ни часа!
Тревожную «зарисовку» оставил в календаре истории день 15 апреля. Это была суббота, и миллионы людей на всех континентах узнали о послании Рузвельта Гитлеру и Муссолини; но лишь очень узкий круг лиц был посвящен в содержание шифрованных депеш, летевших по проводам в различные столицы мира.
Французский посол Л. Ноэль сообщал из Варшавы оценку обстановки министром иностранных дел Беком. По мнению последнего, заключение англо-польского договора[41] смутило Германию, и она колеблется, какой курс избрать в отношении Польши.
Английский консул Шеперд спешил поведать Галифаксу из Данцига доверительную информацию. Его американский коллега беседовал с Бетчером, одним из представителей данцигского сената (целиком находившегося в руках гитлеровцев). Бетчер «не может понять» политику Польши: ведь ее безопасность обеспечена договором с Германией о ненападении и вдобавок ей были предложены дополнительные гарантии и выход к Черному морю в обмен на передачу Германии Гданьска, «польского коридора» и Силезии!
В залитом солнцем Риме Геринг в тот день беседовал с Муссолини и Чиано. Поздравив «дуче» с «быстрыми и решительными» действиями в Албании, рейхсмаршал авиации похвастался трофеями, захваченными при ликвидации Чехословакии: одних самолетов – 1500! Потом рассказал о новом германском бомбардировщике «Юнкерс-88», способном поражать цели не только на территории Англии, но и топить у ее западных берегов суда, прибывающие из Америки. Позиции «оси», заявил Геринг, настолько сильны, что в случае вооруженного конфликта она способна сокрушить любого противника. Он высказал мысль, что Великобритания, понимая слишком большой риск, с каким связана ее политика, возможно, ограничится защитой имперских владений, предоставив державам «оси» свободу рук для «обеспечения собственных жизненных интересов». Да и как сможет Англия практически выполнить свои гарантии в отношении Польши и Румынии? О подготовке агрессии против Польши он не сказал ни слова. Понимал ли Муссолини, что гость плетет тонкую сеть, стремясь втянуть Италию в военный блок с третьим рейхом?
Странное заявление сделал 15 апреля английский посол в Москве Сидс народному комиссару иностранных дел М.М. Литвинову. Странным был прежде всего «почерк» этой акции Форин оффиса. Дело в том, что, узнав о беспокойстве в отношении Румынии, выраженном Галифаксом в приведенной выше беседе с Майским, Советское правительство тотчас же поручило полпреду в Лондоне сообщить, что оно не относится безучастно к судьбе Румынии и желало бы знать, как британское правительство мыслит оказание помощи ей как со стороны Англии, так и других заинтересованных держав. Заявите, что «мы готовы принять участие в такой помощи», говорилось в телеграмме наркома.
Ни одного слова в ответ на данный запрос Советского правительства заявление Сидса не содержало. Вместо этого английский посол передал предложение Галифакса, чтобы Москва в одностороннем порядке сделала публичное заявление, что «в случае акта агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который будет найден наиболее удобным».
Приведенная цитата заслуживает многих восклицательных знаков. Как все просто! В случае агрессии нацистов против какого-либо из государств Центральной или Юго-Восточной Европы, а именно такова была реальная угроза, Советский Союз по сигналу из Лондона должен был немедленно ввязаться в войну против Германии, что было заветной мечтой «умиротворителей». При этом западные державы не брали на себя никаких обязательств об оказании помощи Советскому Союзу и могли бы, заслонив глаза от солнца рукой, «с балкона» наблюдать за кровопролитной схваткой в центре Европы. В английском предложении, к которому присоединилась и Франция, отсутствовало главное: взаимный характер обязательств трех держав о совместных действиях против общего врага, что являлось единственным средством обуздания агрессоров. Таким образом, демарш Форин оффиса не только не служил делу упрочения мира, а имел провокационный характер. Воистину, как гласит русская пословица, иная «простота» хуже воровства!
Но продолжим рассказ о 15 апреля. В тот день совсем с другого конца света в Москву поступили две тревожные депеши – от Зорге. Они существенно дополняли картину исключительно опасной ситуации, в которой оказывался СССР.
