Кит наморщила лоб:
– Поэтому он не навещал тебя в больнице после инцидента? Ты сказал, он прислал тебе письмо по электронной почте со словами «Разве я не говорил тебе, что гордыня до добра не доведет?».
Генри удивился бы, если бы подобную деталь запомнила любая другая женщина, но не Кит. Он вздохнул. Честно говоря, ему хотелось избавиться от пропасти, отделяющей его от отца, но он ничего не мог поделать.
– Понимаешь, проблема в том, что он прав. Единственная причина моего согласия спорить с Ригденом – желание доказать, что я лучше его. Иногда гордыня лишает меня здравомыслия. – Он с сожалением постучал костяшками пальцев по гипсовой повязке: – Эта травма – тому доказательство. Но мой отец тоже слишком горд, чтобы признать, что иногда он ошибается. Он должен был навестить меня в больнице!
Ласково улыбаясь, Кит кивнула в знак согласия:
– Да, должен. Но возможно, он не был уверен, как ты его примешь. Ведь между вами стоят разногласия и напряженность. Когда слишком долго с кем-то не встречаешься, очень легко поверить, что хорошо знаешь этого человека и можешь предсказать его реакцию при очередной встрече. Ты даже не подозреваешь, что этот человек способен изменить прежнее поведение или стать лучше. Когда ты в последний раз проводил время с отцом, Генри?
Он почувствовал, что краснеет до того, как начал говорить, и ответил не сразу.
– Не знаю. Несколько месяцев назад, наверное. Понимаю, я не прав, но у меня всегда была куча работы. Кроме того, – он пожал плечами, – мне надоело слушать его постоянную критику.
Наклоняясь к Генри, Кит нежно коснулась его руки. Ее голубые глаза были настолько притягательными, что он на время забыл об огорчениях, связанных с отцом. Смотреть в ее глаза – все равно что глядеться в безмятежные и спокойные озера.
– Хочешь с ним повидаться? Если он не едет к тебе, почему бы тебе не отправиться к нему?
С тех пор, как Генри повредил ногу в Аспене, он не находил себе места оттого, что безразличен собственному отцу. Генри знал, обида – плохой советчик, и, если ее не побороть, ситуация только ухудшится. Предложение Кит сделать первый шаг и навестить отца показалось ему настолько правильным и в высшей степени разумным, что он не мог сопротивляться. Рассказав Кит о своем горьком прошлом, он вдруг почувствовал, что хочет загладить вину. Страшно потерять мать. Еще хуже – отказаться от шанса наладить отношения с оставшимся в живых отцом.
– Ты снова поразила меня своей проницательностью, Кит, – сказал Генри. – Ты права. Я должен навестить отца. Я сглупил, что так долго отказывался от этой возможности. Ты меня отвезешь?
Она тут же отдернула руку и нахмурилась:
– Конечно, отвезу. Где он живет?
– В Хартфордшире.
– Когда ты хочешь поехать? – спросила она.
– Сегодня. Нужно ковать железо, пока оно горячо. Иначе я начну размышлять и откажусь от поездки.
– Ты не позвонишь отцу, чтобы его предупредить? Вдруг его не будет дома?
На его губах играла привлекательная ребяческая ухмылка.
– Вероятно, я должен позвонить, но не стану. Я просто приеду и сделаю ему сюрприз. Даже если он отсутствует, нас впустит его экономка. Рано или поздно он вернется. Кстати, нужно взять с собой вещи. За один день мы не обернемся. Придется у него переночевать.
Кит неторопливо кивнула:
– Ну, если ты считаешь, что все в порядке, тогда можем поехать сегодня. Но сначала нужно положить лед на твое колено. И ты должен немного отдохнуть.
– Я отдохну в машине. В конце концов, машину поведу не я.
Застегивая молнию на куртке, Генри удивился, до чего ему понравилась идея помириться с отцом. И еще ему хотелось увидеть дом, в котором он вырос. Поместье семьи Треверн было потрясающе красивым, он искренне по нему скучал. Любой человек гордился бы связями с такой красотой, пышностью и древностью. Но еще больше Генри хотел показать поместье Кит.
– Итак, няня Блессингтон, – произнес он с улыбкой, – поехали?
Кит до совершенства отточила полезное умение быстро собирать вещи. Ей пришлось этому научиться из-за частых переездов с места на место во время работы. Выйдя из своей спальни, она не сдержала улыбку – Генри терпеливо ждал ее, стоя на костылях и прислонившись к стене. У его ног стояла красивая и объемная кожаная сумка.
– Ты быстро. А я собиралась помочь тебе собрать вещи.
– Не нужно. Я всегда готов, – пошутил он, в его светло-карих глазах плясали непреодолимо привлекательные искорки. – Я часто летаю по миру, и у меня не бывает времени на сборы. Поэтому у меня всегда собрана по крайней мере одна сумка. Я вижу, ты причесалась по-другому. Мне нравится. Школьные косички были определенно милыми, но я предпочитаю, когда ты выглядишь как фотомодель.
Сменив джинсы и рубашку на черные брюки и сине-серый свитер с ирландскими косами, Кит оставила волосы распущенными. Ее огненно-рыжие пряди свободно ниспадали на плечи, придавая ей уверенности, которая ей сейчас не помешает.
Ее волновала встреча с отцом Генри – представителем высшего света, и посещение древнего семейного поместья. Хотя она была почти уверена, что теперь у нее не останется никаких бессмысленных надежд на возможное будущее с Генри. Лучше она будет постоянно напоминать себе, что если станет упорно работать, то в один прекрасный день купит себе жилье, которое ей так необходимо. И ей не придется зависеть ни от одного мужчины, даже если она влюбится по уши.
Когда они добрались до конца дороги, по краям которой выстроились деревья, и остановились возле родового поместья Генри, уже смеркалось. Окруженное пышной парковой зоной, здание показалось Кит чрезвычайно внушительным даже в полумраке. С окнами Елизаветинской эпохи и каменными башенками дом выглядел сказочным. Звенящая тишина нарушалась только пением птиц. Когда Кит выключила зажигание и обернулась на Генри, который сидел сзади, положив ногу на переднее пассажирское сиденье, то увидела, что он встревожен.
– Что случилось? – спросила она. – Извини, если тебя немного растрясло. У тебя разболелась нога?
– Дорога в поместье всегда была неровной. Но нога у меня не болит. Спасибо, что интересуешься.
Поборов желание ответить, что обязана спрашивать, как себя чувствует клиент, Кит улыбнулась.
– В любом случае дом удивительный. Наверное, здорово расти на таком просторе. Мы с матерью всегда жили в тесных и обшарпанных квартирах.
Генри заинтересованно прищурился:
– Я все хотел спросить, где твоя мать сейчас? Она одна или у нее есть мужчина?
Кит всегда было нелегко говорить о своей матери. Хотя Кит жила самостоятельно, она неизбежно винила себя за том, что редко видится с матерью. В последний раз, когда они разговаривали по телефону, Элиза Блессингтон сообщила дочери, что начала встречаться с вдовцом, живущим по соседству с домом, где она снимает крохотную квартирку. Мать Кит рассуждала крайне осторожно, но лелеяла большие надежды на то, что отношения с нынешним мужчиной станут особенными.
Заправив волосы за ухо, Кит перестала хмуриться и пристально посмотрела на Генри.
– Она живет в Лондоне. Одна. Но недавно она начала встречаться с вдовцом, который живет поблизости. Поэтому время от времени у нее есть компания. Не пора ли нам выяснить, дома ли твой отец? Я могу катить тебя в коляске. Или ты предпочитаешь встать на костыли?
– Возьму костыли. Я предпочел бы противостоять отцу, оставаясь в вертикальном положении. – Он с сожалением поджал губы.
– Противостоять?
– Я неправильно выразился. Давай войдем.
Пока они стояли перед внушительной парадной дверью, Кит покосилась на Генри, пытаясь понять, как он себя чувствует. Его красивое лицо с резкими чертами всегда заставляло ее сердце биться чаще. А сейчас она интуитивно ощущала, что Генри мучают смешанные чувства по поводу возвращения домой и встречи с отцом. Она взмолилась, чтобы встреча прошла хорошо. Меньше всего сейчас Генри нужна неудача.
– Если бы не эти проклятые костыли, я держал бы тебя за руку, – резко произнес Генри, на его щеке появилась ямочка.
У Кит потеплело на душе.
– Я здесь ради тебя, Генри. Ни о чем не беспокойся. – Она осторожно коснулась его спины.
В тот же самый момент открылась дверь. На пороге появился привлекательный мужчина за шестьдесят. У него были густые седеющие темные волосы, которые когда-то были глянцевыми, как у Генри, и такие же светло-карие глаза. На нем были простой твидовый костюм и вощеная куртка. Он смотрел на сына, словно на привидение.
Кит опустила руку.
– Привет, папа! Я хотел сделать тебе сюрприз, – робко произнес Генри.
– Почему ты не позвонил и не сообщил о том, что придешь? – спросил отец Генри. Его голос был глубоким и зычным, как у выдающихся актеров.
– Если я создал тебе хлопоты, то сейчас же уеду в Лондон, – тут же отозвался Генри, не скрывая обиду.
– Никаких хлопот. Если ты хотел меня удивить, то у тебя получилось. Но я не говорю, что сожалею о твоем приезде. Входите. Ты же не можешь долго стоять на костылях.
