У рубахи ворот сзади высокий, доходит чуть ли не до затылка, а спереди, с правой стороны, — глубокий застегивающийся вырез. Грузинский ученый-оружейник К. К. Чолокашвили утверждает, что такая застежка связана с «обычаем ношения под рубашкой с левой стороны тайного нагрудного щита (убис пари)». Есть у хевсурской рубахи еще одна интересная особенность — рукава под мышками не сшиты. Руки легко поднимаются. В Грузии такой покрой распространялся и на кольчуги. Одна из легенд рассказывает, что враги царя Вахтанга Горгасали использовали эту особенность покроя грузинской одежды и послали отравленную стрелу в его правую подмышку.
— На хевсурской рубашке есть крест, — говорит Габриэль. — Обязательно!
Этого нельзя не заметить. Я говорю теперь уже не о технике вышивки, а об орнаменте, традиционном орнаменте, появившемся здесь еще на заре христианства. Вся хевсурская одежда расшита крестами. Кресты на груди, на рукавах, на спине. По ним легко было отличить хевсура.
— Когда хевсурские ребята поехали в Тбилиси поступать в институт, они надевали эти рубашки. Я сам надевал такую рубашку, и меня принимали в сельхозинститут. Только теперь уже не принимают, — и Габриэль обнажает ровные белые зубы. — Самый хороший одежда!
Одежда действительно хороша. Проста, легка, тепла, гигиенична. Легко стирается в холодной воде и долго живет.
Женская садиацо шьется до пят, но поясом поднимается до икр. Воротник рубахи у девушек и молодых женщин до рождения ребенка застегивается наглухо. Своеобразная эмблема чести. Поверх надевается летний кафтан — кокло или папанаки. Они тоже темно-синие и тоже с крестами. На ногах у хевсурок высокие носки, на голове синий платок — мандили. Ну и, конечно, у всех женщин одежда украшена монетами, дополнена серебряными ожерельями, браслетами и кольцами.
Пари, хмали
— Об оружии все знает гуданский хевис-бери Гадуа Чинчараули, — сказал Габриэль.
— А где он?
— В Гудани.
Поехали в Гудани. Хевис-бери — это человек, который в старые времена управлял праздниками и обрядами, происходившими в священных местах — хати. Хотя Хевсуретия входила номинально в состав Кахетинского моуравства, фактически она не была никогда в феодальной зависимости, ею управляли свои выборные хевис-бери согласно общинным обычаям. Хевсуры считались христианами, но на самом деле они были скорее язычниками. Не испытывая гнета крепостничества и церкви, страна была крепко связана суевериями и предрассудками, находилась в рабском подчинении у хати и управляющих ими хевис-бери.
Последний хевис-бери Гадуа Чинчараули оказался древним, но весьма бодрым стариком. Одет он был в старый милицейский мундир, синий, с красным кантом, в солдатские галифе с хевсурскими ноговицами (подобие краг из сукна), а на ногах — джаги, туфли из мягкой кожи с плетенной из ремня подошвой. Мундир был перетянут тонким ремешком, и на нем болтался ножик с яркой, из разноцветного плексигласа ручкой. Такой нож называется «урса», он служит своеобразным показателем возраста, зрелости, мудрости: когда хевсуру исполнялось пятьдесят, он менял кинжал и меч на урсу... Вскоре внешний облик Гадуа дополнили очки в изящной «золотой» оправе. Принадлежавшие моей жене, очки оказались ему впору, и нельзя было их не подарить.
— Хевсурские щиты делает теперь только Павелико Арабули, он живет в Цинхаду, — рассказывал Гадуа. — Он может сделать не только щит, но и выковать любой клинок... А еще есть Бердиа Чинчараули. Он сделает из железа все, что хочешь.
Значит, мы можем увидеть, как выковывают пари — настоящие хевсурские щиты? Надо спешить.
Удивительная вещь — хевсурский щит. Он описан еще древними греками и дожил до наших дней в неизменном виде. Менялись размеры и формы других щитов, возникали новые формы холодного оружия, такие, как сабля и шпага, другие исчезали навсегда, а вот хевсурский щит остался, каким он был две тысячи лет назад.
Прежде всего он круглый и маленький — в диаметре около тридцати сантиметров. Он удобен тем, что всегда может быть под рукой. На хевсурских щитах нет никаких надписей или украшений. Он плоский и выкован из нескольких слоев листового железа.
Хевсурский меч — хмали, собственно, никакой не меч, а просто палаш — прямая сабля. Реже встречаются и слегка изогнутые клинки. Все они с широкой рукоятью, на конце которой закругленное яблоко, и с крестовиной, крыжем,
Большинство клинков, которые мне удалось увидеть в Хевсуретии, имели итальянские клейма или клеймо знаменитой гурды (1 Гурда — широкий, мало искривленный клинок, высоко ценившийся на Кавказе.). Известно, что в XIV—XVII веках из Генуи и Феррары сабельные клинки ввозились на Кавказ через Феодосию. Клинки с клеймами «Давид Феррара» или «Андреа Феррара» высоко ценились на Кавказе. Сабли с клеймом «Ik Cenoa» стоили 25 коров, в то время как русский клинок — две коровы. Что касается сабли с клеймом гурда, то лучшего клинка, по представлениям кавказцев, не могло и быть. Помните у Лермонтова в рассказе «Кавказец»: «...Он легонько маракует по-татарски; у него завелась шашка, настоящая гурда, кинжал — старый базалай, пистолет закубанской отделки, отличная крымская винтовка, которую он сам смазывает, лошадь — чистый шаллох и весь костюм черкесский, который надевается только в важных случаях и сшит ему в подарок какой-нибудь дикой княгиней». Клеймо гурды очень простое — две вогнутые друг к другу дужки и несколько точек вокруг. Такое обилие итальянских клинков и гурды несколько удивило меня; странным показалось и то, что все они были новенькими, блестящими.
Когда я поделился своими сомнениями с работником Государственного Исторического музея Эммой Григорьевной Асцватурьянц, она весело рассмеялась.
— Это немцы, — сказала она.
— Как немцы? — не понял я. — Клейма-то итальянские и гурда!
— Ну и что же? Это все Золинген. Немцы делали в канун века любые клинки для Востока, на все вкусы. Гурда так гурда, волчок так волчок. Хевсурам нравились клинки Генуи и Феррары, и немцы ставили на них старинные клейма. Ставили без всякого стеснения.
Парикаоба
В незнакомой нам гортанной речи жителей Барисахо, особенно в разговорах детей, мы все чаще слышали слово «парикаоба». И наконец мы ее дождались.
В большом доме школы-интерната школьники, одетые в испещренные крестами домотканые рубахи и вооруженные палашами и щитами, пара за парой вступали в лихие поединки. Что это? Игра, спорт, танец? Не будем торопиться... Двое ребят были в кольчугах, у многих на головах шлемы-мисюрки, и все с мечами, кинжалами и со щитами. Зрителей — не пробиться. Их подзадоривающие крики перекрывают звуки баяна и бубна. Да и сами сражающиеся что-то весело выкрикивают. Ритмы музыки живые, быстрые, подчас бешеные. И сквозь этот шум пробивается лязг скрещивающихся мечей.
Бой напряженный, противники агрессивны, ловки и подвижны, хотя все это и происходит на небольшом пятачке. Отступать назад в поединке нельзя — это позор, трусость. Поэтому, держа кисти рук вместе (в правой клинок, в левой щит), они идут по кругу, исполняя обманные выпады или всерьез нанося удары по щиту и шлему противника. Парировав удар щитом, противник тут же отвечает ударом палаша. Пожалуй, на танец или театральное фехтование это мало похоже. Но это и не спортивное состязание, ибо нет ни секундантов, ни судей. Скорее всего это игра в войну.
«Ничего себе игрушечки для детей», — скажет читатель. Однако могу заверить, что несчастных случаев на парикаобе никогда не бывает. Объясняется это хорошей физической подготовкой, упражнениями в фехтовании с самого раннего детства. В шесть лет дети уже сражаются деревянным оружием. Игрушечные палаши, кинжалы и щиты делают для них дедушки, а сражаются ребятишки на плоских крышах домов, где отступать некуда. Если юноша в достаточной степени преуспел в фехтовании, он, становясь взрослым, получает настоящее оружие.
Бой кровников — тав-матавеоба, дуэльные поединки — чроба или чрачрилоба, поединок печнаоба, слава богу, канули в вечность. Дожила до нас только одна парикаоба, поединок дружеский и бескровный, зрелище, восхищающее любого зрителя своей красочностью и благородством.
Обратно мы уезжали на автобусе, битком набитом детьми из школы-интерната Барисахо. Ребятишки ехали на экскурсию в Исторический музей Грузии.
Александр Кузнецов, фото автора
Такен Алимкулов. Черногривая волчица
Эти древние горы тянутся с востока на запад на сотни километров, надвое рассекая необъятную степь. На всем протяжении они меняют свои очертания: то походят на всадника с копьем, то на длинную цепь каравана, то на лежащего верблюда... И названия этих гор отражают их облик.
