В постель Делла не вернулась. Знала, что все равно не уснет. Мысль лихорадочно работала.
Делла снова и снова спрашивала себя: почему Джеймс Камерон предложил поехать за Клер? Неспроста это, подумала она.
Не только желание воссоединить мать с дочерью движет им. Быть может, у него есть на то свои причины. С па другой стороны, они ведь не совсем чужие друг другу. Прошлой ночью она нашла утешение в его объятиях, вдыхала его запах, ощущала силу его тела. Но бросить все да еще взять на себя расходы на поездку. Это более чем странно.
Когда солнце поднялось над горизонтом, Делла допила очередную чашку кофе и снова задумалась о Клер. Какая она теперь? Какого цвета у нее волосы? Остались ли глаза голубыми? Похожа она на родню Деллы или Кларенса?
Эти мысли причиняли ей боль. Но она была уверена, что Клер в безопасности, что о ней заботятся, и на сердце становилось легче.
И вот Камерон пошатнул эту уверенность. Может, Клер болезненна. Может, ее вообще нет в живых. А может, миссис Уорд все еще не в своем уме и обижает малышку. Быть может, их деньги сгорели и Клер живет в нищете.
Ничего этого Делла не знала.
И очень сомневалась, что ее представления о роскоши и благоденствии соответствуют действительности.
Когда Камерон пришел завтракать, она со стуком поставила перед ним тарелку и тяжело опустилась на стул.
– А вы не будете есть?
– Я слишком рассержена, и у меня нет аппетита. Он опустил вилку и нож.
– Что же вас рассердило?
– Я рада, что вы спросили, – ответила она сквозь сжатые зубы. – Я не могу представить себе, что вы – крестная фея, посланная к нам, чтобы творить чудеса. Или что вы – переодетый дьявол, жаждущий разрушить спокойствие моих мыслей, если можно считать, что оно у меня было.
– Я просто мужчина, который треть своей жизни пытается делать хорошие дела.
– Хорошие для кого, мистер Камерон? Может, ваше понимание слова «хорошо» не совпадает с моим. Вы когда-нибудь думали об этом? Когда принимали решения, касающиеся жизни других людей.
– Да почему, черт побери, вас это так расстраивает? – Подавленное выражение его лица ясно говорило о том, что совсем не такой реакции ожидал он от Деллы, не на такой ответ надеялся.
Она откинула назад волосы и вперила в него горящий взгляд.
– Как вы смеете говорить о том, что собираетесь поехать за моей дочерью?! Кто дал вам право вмешиваться в ее и мою жизнь? И что именно вы собираетесь сделать? Украсть девочку у дедушки с бабушкой? Вы, незнакомец? А потом везти испуганную малышку за тысячу миль на запад и подкинуть ее мне под дверь, после чего помахать ручкой на прощание?
Чем больше она говорила, тем сильнее разгорался ее гнев. Вскочив с места, Делла принялась мерить кухню шагами, яростно жестикулируя.
– И что будет потом, мистер Камерон? Думаете, мы с Клер упадем друг к другу в объятия, радостные и счастливые? Или вы представляете себе женщину, которая ничего не знает о детях, и ошеломленного ребенка, который всю жизнь считал, что его мать мертва? Вы думаете о том, что Клер будет скучать по людям, вырастившим ее, по своей комнате, по вещам, к которым она привыкла, по своим друзьям? Думаете о том, как я буду страдать из-за того, что не могу обеспечить своему ребенку достойную жизнь?
– Если проблема в деньгах, то я собираюсь…
Она всплеснула руками:
– Остановитесь! Не думаете же вы, что я стану клянчить у вас деньги?!
– Боже милостивый! – Он встал, салфетка упала с его колен. – Никогда не встречал женщину, которая с ходу отвергает какую бы то ни было помощь.
– А я никогда не встречала мужчину, жаждущего помочь женщине, которую он знает без году неделю! – Она яростно смотрела на него, уперев руки в бока. Волосы летали вокруг ее лица. – Если вы с Кларенсом были закадычными друзьями, почему не отдали мне это письмо десять лет назад? Почему ждали все это время?
Он не ответил. Делла выбежала на веранду, спустилась по ступенькам, подошла к тополю и прижалась лбом к его стволу.
– Я сделаю все, что вы захотите, – крикнул Камерон. – Если хотите вернуть дочь, я привезу ее сюда. А не хотите, оседлаю коня и уеду прямо сейчас. Словно меня здесь и не было.
Она ударила кулаком по стволу.
– Какое бы решение я ни приняла, до конца дней буду раскаиваться. Если мы привезем Клер сюда, возненавижу себя зато, что лишила ее хорошей жизни и блестящего будущего. Если оставлю ее там, буду грызть себя за то, что упустила возможность, которая никогда больше мне не представится.
– Что вы хотите услышать от меня?
– Ничего, черт побери!
В глубине души она понимала, что Камерон – хороший человек, пытающийся сделать доброе дело. Что он ждет от нее благодарности.
– Простите, – прошептала она, изо всех сил прижавшись к стволу. – А что, если она ненавидит меня?
Вот он, страшный вопрос. Она не смогла бы произнести эти слова, если бы смотрела ему в глаза.
– Вы же ее мать, – тихо проговорил Камерон.
– Я бросила ее и уехала.
– У вас не было выбора, Делла.
– Был! Я могла выкрасть ее и сбежать. Или найти работу в Атланте и быть рядом с ней. Попроси я как следует, может, Уорды позволили бы мне остаться. Я могла бы сделать хоть что-то, но я просто села на тот проклятый поезд.
Его большие ладони нежно опустились ей на плечи.
– Куда бы вы сбежали без денег? Как прокормили бы себя и дочь? После войны работы в Атланте не было. Там царил хаос. А оставаться с Уордами?.. У вас не было выбора, Делла. И вы это знаете.
Она повернулась и упала ему на грудь.
– Она никогда не простит меня, никогда! – Она начала бить его кулаками в грудь. – Я позволила им забрать ее! Я потеряла свою малышку!
Подхватив ее на руки, Джеймс понес Деллу подальше от дома, и когда опустил на землю, она открыла глаза. Они стояли у речки, Камерон протягивал ей влажный носовой платок.
– Спасибо. – Она прижала прохладную ткань к пылающему лицу. – Что вы делаете?
– Снимаю с вас туфли, чтобы вы могли опустить ноги в воду.
Это было именно то, что ей нужно. Снять с нее чулки Камерон не решился, и Делла с наслаждением ощутила, как их пропитывает прохладная вода. Она почти сразу почувствовала себя лучше. Камерон сидел на берегу, пожевывая сухой стебелек. Делла подняла голову и сквозь хитросплетение тополиных ветвей посмотрела на небо.
– Хоть бы пошел дождь.
Но на лазурно-голубом небе не было ни облачка. Дул почти горячий ветер. Сад давно страдал без влаги, а трава на ферме стала от солнца почти коричневой.
– Скажите, что я должна делать? – тихо спросила она.
– Чтобы вы смогли переложить на меня всю вину, если раскаетесь в содеянном?
Делла поморщилась.
– Пожалуй, вы правы.
