И Джонни Маринвилла, который видит все, осеняет: он, наверное, умер, это, возможно, ад.
Письмо Одри Уайлер (Уэнтуорт, штат Огайо) Джейнис Конрой (Плейнвью, штат Нью-Йорк) от 18 августа 1994 года:Дорогая Джейнис!
Большое тебе спасибо за звонок. Разумеется, письмо с соболезнованиями я тоже получила, но если бы ты знала, сколько радости доставил мне твой голос, услышанный вчера вечером в телефонной трубке. Я словно глотнула холодной воды в жаркий день. А может, просто приятно услышать нормальный голос, когда тебя засасывает в трясину.
Ты поняла хоть что-то из того, что я наговорила тебе по телефону? Уверенности в этом у меня нет. В последние дни я, можно сказать, не в себе. Хотя Херб и старается мне помочь, но для меня все встало с ног на голову. Начало этому положил звонок приятеля Билла, Джо Калабризи. Он сообщил, что мой брат, его жена и двое детей убиты, застрелены из проезжавшего мимо автомобиля. Человек, которого я никогда не встречала, плакал, случившееся так потрясло его, что он даже не мог подумать о том, как бы помягче донести до меня эту печальную весть. Он все твердил, как же ему стыдно за происшедшее в его доме. Кончилось тем, что я стала успокаивать его, думая при этом: «Это ошибка, Билл не может умереть, мой брат должен всегда быть рядом на случай, если мне понадобится его помощь». Я до сих пор просыпаюсь ночью с мыслью: «Это не Билл, меня разыгрывают, это не Билл». Такой потерянной я за всю жизнь чувствовала себя лишь однажды в детстве, когда вся семья свалилась с гриппом.
Херб и я полетели в Сан-Хосе за Сетом, потом вернулись в Толидо на одном самолете с телами убитых. Их возят в багажном отделении, ты об этом знала? Я тоже нет. И не хотела бы знать.
Похороны дались мне очень тяжело. Это такой ужас — четыре гроба, стоящие рядком, мой брат, моя невестка, моя племянница, мой племянник. Сначала в церкви, потом на кладбище. Хочешь услышать полный бред? На кладбище я думала о нашем медовом месяце на Ямайке. Там на дорогах делают специальные выступы, которые называются «спящими полицейскими». Чтобы остудить пыл лихачей. Так вот, уж не знаю почему, но эти гробы я воспринимала как спящих полицейских. Я же говорила тебе, что у меня поехала крыша, не так ли? В этом году меня можно смело провозглашать чемпионкой Огайо по количеству проглоченных таблеток валиума[20].
На панихиде в церкви яблоку было негде упасть, друзей у Билла и Джун хватало, и все выли в голос. Кроме, разумеется, маленького Сета, который не мог выть. Или не хотел. Кто знает? Сет просто сидел между мной и Хербом с двумя игрушками на коленях: розовым фургоном, который он называет «Палус месты», и прилагаемой к фургону фигуркой сексуальной рыжекудрой девчушки, которую зовут Кассандра Стайлз. Игрушки, сработанные под героев мультсериала «Мотокопы 2200», и названия этих чертовых мотокоповых фургонов (простите великодушно, мотокоповых космофургонов) присутствуют среди тех немногих слов и фраз, которые Сет произносит на понятном мне языке («Пончики хочу, купи их мне» — такая вот фраза, или «Сет хочет а-а», это означает, что я должна сопроводить его в туалет. Он все делает сам, но надо стоять рядом, за компанию).
Я надеюсь, мальчик не понимал, что панихида — это прощание с близкими, которые ушли от него навсегда. Херб в этом уверен («Ребенок понятия не имеет, что с его родными», — говорит он), а меня гложут сомнения. Очень уж глубокий аутизм[21], не так ли? Мне кажется (конечно, точно этого не знает никто), что они хотят общаться с нами, но Бог вставил в их передатчик скрамблер, и поэтому в приемнике слышится какая-то белиберда.
И вот что я тебе скажу, в последнюю пару недель я по-новому зауважала Херба Уайлера. Он позаботился ОБО ВСЕМ, начиная от билетов на самолет и кончая некрологами в «Колумбус диспетч» и «Толидо блейд». К тому же, не сказав ни слова, он согласился взять Сета, не просто сироту, а умственно отсталого сироту, это потрясающе. Или он это сделал из-за меня? Знаешь, бедняжка ему действительно небезразличен. Иногда, когда Херб смотрит на мальчика, в его лице, в глазах читается любовь. Или зарождение любви.
Это тем более удивительно, когда осознаешь, как мало Сет может дать в ответ. Большую часть времени он сидит в песочнице, которую Херб сколотил для него, как только мы вернулись из Толидо, в плавках а-ля мотокопы, бормочет по-своему и играет с фургонами и куклами, особенно с сексуальной девчушкой в синих шортах. Эти игрушки немного тревожат меня, потому что (если ты еще не уверена, что я ку-ку, следующий пассаж должен тебя в этом убедить) я не знаю, откуда они взялись, Джэн! У Сета точно не было таких дорогих игрушек, когда я в прошлый раз приезжала к Биллу и Джун в Толидо (я заходила в магазин и знаю, что цены на игрушечных мотокопов кусаются), и вот что я тебе скажу: Билл и Джун не из тех, кто одобрил бы покупку подобных игрушек. Их фантазия не простиралась дальше Барни из «Звездных войн» (к большому неудовольствию их детей). Бедняжка Сет не может сказать мне, откуда взялись игрушки, да это, я думаю, и не важно. Названия фургонов и кукол мне известны только потому, что я вместе с Сетом смотрю эти мультфильмы, которые показывают по утрам каждую субботу. От главного плохиша, Безлицего, мурашки бегут по коже.
Он такой странный, Джэн (Сет, разумеется, а не Безлицый). Я не думаю, что Херб чувствует то же, что и я, но знаю, что-то он чувствует. Иногда, когда я поднимаю голову и ловлю на себе взгляд Сета (глаза у него темно-карие, а время от времени они кажутся совсем черными), мою спину обдает холодом, а по коже бегут мурашки. Нужно тебе сказать, что после появления Сета в нашем доме там стали замечаться всякие странности. Не смейся, но некоторые случаи иначе как феноменом полтергейста не объяснить. Стаканы падали с полок, пару раз непонятно почему разбивались стекла, в песочнице по ночам возникают песчаные картины, изображающие каких-то крылатых тварей. В следующий раз пришлю тебе фотографию одной из них. Кроме тебя, я никому не могу рассказать об этом, поверь мне, Джейнис. Слава Богу, я знаю, что могу полностью тебе доверять!
В принципе забот с Сетом никаких. А вот что очень раздражает, так это его дыхание! Он буквально всасывает воздух, дышит только через рот, который всегда открыт, а подбородок чуть ли не свисает на грудь. Поэтому выглядит мальчик, как деревенский идиот, хотя на самом деле это не так, пусть у него и есть проблемы с развитием. Мистер Маринвилл недавно заглянул к нам с банановым тортом, который он сам и испек (он такой душка, особенно если иметь в виду то, что однажды он написал книгу о мужчине, у которого был роман с собственной дочерью… и назвал ее «Радость»). Мистер Маринвилл провел какое-то время с Сетом, который оторвался от песочницы, чтобы посмотреть «Золотое дно». Помнишь этот сериал[22]? Его повторяют по будним дням под названием «Возвращение на ранчо Пондероза», и Сет от этого сериала в восторге. «Вессен, вессен», — говорит он, как только на экране появляется заставка. Мистер Маринвилл, который предпочитает, чтобы его звали Джонни, посидел с нами, мы съели банановый торт, запили его шоколадным молоком, а когда я извинилась за шумное дыхание Сета, Маринвилл рассмеялся и сказал, что Сет в этом не виноват, раз у него такие аденоиды. Что такое аденоиды, я, честно говоря, не знаю, но, похоже, нам придется показать мальчика врачу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
