Я скосил глаза на Леночку Голубкову. Смеяться она уже перестала, и на ее лице вновь появились первые признаки того самого настроения, что подняло меня с песта чуть ли не помимо моей воли, подтащило к Леночкиному столу и заставило выложить из портфеля схему.
— Бывают моменты, когда человеку необходимо поднять настроение. А с такой Установкой можно даже поддерживать его все время на одном уровне. Хорошая повседневная радость…
Я подробно рассказал о принципе работы Установки, не скрыл и того, что иногда по неизвестной причине она начинает работать с перебоями и тут я еще пока ничего не могу поделать. Остановившись, я оглядел лица ребят и, немного волнуясь, стал ждать, что они мне скажут. Лица были разные. Президент понял не все и, видимо, формулировал в уме те вопросы, которые он сейчас мне задаст. Труба подошел к делу по-писательски: он больше смотрел на меня, чем на Установку, и больше слушал, как я говорю, чем старался вникнуть в смысл сказанного. Лицо Андрюши было ясным: он понял все, о чем я говорил, с первого взгляда и в пояснениях не нуждался. На лице Толика Сергеева застыли восхищение и такая откровенная радость, словно действие Установки наконец-то, с опозданием, уже когда ее выключили, все-таки проняло и его. Я взглянул на Алеху…
Алеша Кувшинников был моим лучшим другом. Толик Сергеев тоже был моим другом, частенько в школе и вне школы нас видели втроем (кто-то из классных остряков — кажется, писатель-фантаст — даже придумал нам общее прозвище по первым буквам наших фамилий — МКС: тот, кто хорошо знает историю науки, вспомнит, что именно так называлась одна из систем физических единиц, принятых в двадцатом веке, — метр, кило- и грамм, секунда). Но лучшим другом был все-таки Алеша. Мы жили в соседних домах, его родители были знакомы с моими, мы вместе пришли в школу и сидели за одним столом вот уже шесть лет. Чего только мы не придумали за это время, и именно Алеша был автором самых невероятных и смелых проектов.
В первом классе, когда Галактионыч рассказывал нам историю освоения планет солнечной системы, мы с Лехой собирались бежать на Марс, чтобы перекопать его археологически от Северного полюса до Южного в поисках следов исчезнувших марсианских цивилизаций. Мы ни на секунду не усомнились, что такие цивилизации существовали, хотя рейсы космонавтов свидетельствовали вроде бы совсем о другом.
Во втором, когда Галактионыч открыл для нас великого фантаста XIX века Жюля Верна и весь наш класс переживал длинный период страшного увлечения его книгами, мы, прочитав известный всем роман «Вверх дном», стали подумывать о том, чтобы и в самом деле изменить наклон земной оси так, чтобы наш маленький городок оказался бы поближе к югу. Если вы помните, у героев Жюля Верна ничего не получилось, но ведь технику XXI века не сравнишь с той, которую имел в виду французский фантаст; с нашей точки зрения, проект был вполне осуществим, но до конца мы его так и не разработали: увлеклись другим. В то время человек впервые вышел за пределы солнечной системы. Экспедиция из трех кораблей обогнула Плутон далеко с его внешней стороны, со стороны открытого космоса. И хотя о сверхдальних межзвездных перелетах на Земле еще не думали, все-таки звезды стали тогда к Земле чуточку ближе. И мы с Алехой решили стать после школы великими путешественниками, первооткрывателями новых космических путей, стали усиленно к этому готовиться. По утрам сверх обязательной, положенной для каждого школьника программы стали выделывать еще какие-то немыслимые, совершенно фантастические с виду упражнения, изобретенные нами самими для развития необходимых космонавту качеств — выносливости, ловкости, выдержки.
Целыми вечерами мы пропадали в школьной астрономической обсерватории, не отрываясь от телескопа и шепча про себя звучные, пленительные названия созвездий и туманностей. Мечтали о том, как мы подлетим на своих кораблях к этим звездам близко-близко, исследуем их планетные системы и опустимся на одной из планет. Между прочим, один из героев космоса, знаменитый капитан Юрий Попов, тот самый, что впервые совершил посадку на планете Сатурн, родился в нашем городе. И с тех пор, проходя по улице, на которой он раньше жил и где теперь установлен его бюст, мы с Лехой думали о нем не только как о знаменитом земляке, чьей судьбе можно лишь завидовать, но скорее как о будущем, старшем, правда, но все-таки товарище…
Потом прошло и увлечение звездными дорогами. На смену им пришло что-то другое. Мы учились уже в пятом классе, перешли в шестой, и к тому времени, когда Галактионыч открыл в нашем классе самую настоящую Академию Наук, мы уже всерьез собрались стать учеными. Мы получили возможность экспериментировать, ставить опыты, какие только хотели, искать в науке свои пути, и тогда решение укрепилось еще сильнее…
Таков был Леша Кувшинников.
И сейчас я ждал, что скажет мой лучший друг. Может, обидится, что я до сих пор ничего ему не рассказывал. И при этой мысли я снова почувствовал себя немного неловко.
А Алеша повел себя так: внимательно осмотрел схему, что-то про себя непонятное пробормотал, потом сказал:
— Надо доделать! Устранить неполадки, чтобы не было перебоев, чтобы установка работала надежно. Предлагаю работать над этим всем вместе. Наверное, это самая грандиозная вещь, какая только могла быть сделана в нашей Академии.
Я посмотрел на него внимательно. Не такой был человек Алеша Кувшинников, чтобы ограничиться только этими словами. Обычно в его голове возникали по всякому поводу столь ослепительные идеи, что иногда мне оставалось лишь завидовать — как это я не смог додуматься сам?!
Алеша заново пробегал схему глазами. На одном из узлов Установки Радости взгляд его задержался, потом он вроде бы ни с того ни с сего взглянул на огромный глобус, стоявший в одном из углов класса, и вот тут-то, видимо, Леху и осенило:
— Ребята, — сказал он, — надо увеличить мощность Установки настолько, чтобы можно было управлять настроением сразу всей Земли…
На секунду он запнулся, сам, видимо, обдумывая то, что сейчас нам сказал. А потом обратился к шестому «А» с взволнованной речью, которая и сейчас вспоминается мне как один из самых блестящих образцов ораторского мастерства:
— Конечно! Без всяких индивидуальных приборов. Тогда людям, у которых случилось что-то неприятное, будет еще проще: им не надо будет каждый раз включать индивидуальную Установку. Они. — Леша увлекся, — они вообще не будут замечать неприятностей, если их постоянно окружает Поле Радости. Радость на всей Земле! Мы сами будем управлять настроением сразу всей Земли! Вот отсюда! — Леша топнул ногой. — Из нашего города! Прямо из нашей школы! Представляете, как это будет здорово!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
