— О, а тяги дверцы целые! Она не сорвалась, её нарочно сняли!
Теперь и Родионов начал соображать.
— Так вы говорите, Козо…
— Козупица я, тарищ лейтенант…
— Ну да, прошу прощения, — торопливо извинился Родионов, — получается, машину специально готовили? А зачем?
— Наверно, чтобы можно было поставить носом в нужную сторону, включить скорость, а после бросить сцепление и выскочить… И акселератор, наверно, дрючком каким-то заклинили, а он при ударе вылетел, надо будет пошукать в салоне… А то б движок заглохнул…
— Но для чего это все?
— Может, какую-то диверсию задумали, там дальше, на повороте, ларек торговый, как раз в него мог «Москвич» врезаться…
— Тоже мне, стратегический объект! — засомневался Родионов.
Козупица смущенно завертел головой.
— Ну не знаю, это я так, придумалось, по автомобилям я что-то соображаю, а это…
У Родионова же в голове оформлялась куда более красивая версия: «Москвич» готовили, чтобы подставить под тот грузовик… например, в порядке мести водителю или хозяину… Но хватило ума промолчать и не выскочить с такой догадкой — она ещё глупее, чем диверсия против ларька с шоколадками и жвачкой. Тем более, попробуй подгадай, когда тот грузовик тут проедет — разве что специально заманили на точный момент… Все равно, тут же до секунды надо время вымерить, упреждение рассчитать… Лезут в голову глупости какие-то. Неловко будет перед капитаном с такими версиями выступать…
Его отвлекло нетерпеливое повизгивание. Только тут Родионов вспомнил о свидетеле.
— Товарищ сержант, а что свидетель показал?
— Говорит, видел тот КамАЗ…
— КамАЗ? Он что, разбирается в машинах?
— А сами спросите.
Родионов двинулся к свидетелю. Мужчина был немолодой, здоровенный и пузатый, а собачонка у него на поводке — совсем никудышная, малявка какая-то лохматая.
— Государственный автоинспектор лейтенант Родионов! — представился лейтенант по всей форме. — А вы, простите?
— Пенсионер Мисочка Антон Антонович! — отрапортовал свидетель. — Я все видел!
— Ну, ну! — подбодрил Родионов.
— Легковушка шла сверху, по прямой, фарами светила. А КамАЗ-самосвал вылетел из переулка, прямо в бок ей стукнул, вывернулся — и наутек! Прямо мне в глаза фарами, Чарлика моего чуть не зацепил, паразит!
— Вы точно видели, что КамАЗ?
— А как же! Кузов рыжий, в косую линейку, а морда темная. Да что я, КамАЗа не отличу?!
— А может, «Татра» или «Вольво»!
— Никак нет, этих я в жизни не видел и не знаю, а КамАЗа знаю! Да вы найдете, сами увидите!
— Найдешь его теперь…
— Так номер же известен! Я лично номер заметил — когда он мимо ворот пивзаводского склада проезжал, там свет яркий. Записывайте! Ваш сержант уже записал, и вы запишите, крепче будет! «Че-Эр 62–00»! «Частное ракло»! Мисочка радостно захохотал. Чарлик поднял лобастую морду и тявкнул.
— Чего-чего частное? — не понял Родионов.
— Ракло! Ты что, ни разу не грамотный? Вор, значит! Точно, жулик, как ударил легковушку, так и смылся сразу, чуть нас с Чарликом не раздавил, там впереди какой-то товарищ стоял, курил — я потому и заметил издали, иначе и не увидел бы, темно ещё было — так он перепугался, бросился удирать, вскочил в машину и уехал!
— Разрешите доложить, тарищ лейтенант, свидетель раньше про товарища не упоминал…
— А чего упоминать, это ж не он легковушку переехал! — сострил Мисочка. Похоже, ему нравилось быть свидетелем, он ни капли не смущался и говорил очень охотно.
— Вы, гражданин, говорите, он на машине уехал?
— Ну да!
— А с какой стороны он сел в машину — с тротуара или с дороги, на водительское место? — допытывался сержант.
— А не знаю, я же на самосвал смотрел, а после, когда он скрылся, тогда уже повернулся — увидел, что машина уезжает, красные фонарики.
Родионов хмурил брови. Он что-то не мог припомнить такого кода на государственных номерных знаках — «ЧР».
— Так об этом номере…
— Не сомневайтесь! Ясно видел, я ж дальнозоркий, а возле склада сами видите, какой свет яркий! Номер желтый, буквочки черные — «Че-Эр 62–00», 62 я запомнил, потому что сам живу в шестьдесят второй квартире, а два ноля есть два ноля! Ну и Че-Эр — само собой, частное ракло! Я когда пацаном был, на всех частных машинах такие стояли, а кто в те времена мог машину купить? Только раклы!
Козупица тем временем пробежал к указанному месту и начал там чуть ли не на четвереньках ползать с фонариком. Наконец вернулся.
— Точно, тарищ лейтенант, стоял там автомобиль, предположительно ВАЗ-2101 или 21011, насколько я смог по отпечаткам шин установить. И курящий товарищ был — вот, бычок свежий, предположительно от «примы» или «полета», без фильтра, но на глаз не скажу, он до фабрики выкуренный… А с того места, где он курил — там пепел на асфальте — как раз переулок просматривается, и человек не просто проходил, а стоял там, раз пепел на одном месте…
Родионов задумался — очень уж не хотелось на первом же деле лапки задирать, звать на помощь, но картина ДТП была нетипичная, очень его смущала — и он вытащил рацию и вызвал дежурного по райотделу.
— Товарищ капитан! Связывайтесь с городской ГАИ, пусть наряд высылают, тут что-то странное, похоже на инсценировку… Мы с сержантом будем место происшествия охранять и свидетеля придержим, пока они подъедут… Григорий Степанович, разрешите вопрос: что такое ракло? Свидетель говорит, значит вор…
— Та шо я тебе, словарь? Федоренко и Шошин? В свободное от службы время узнаешь и мне доложишь!
* * *
— С интересным вопросом обратился к нам телезритель Родионов… Ракло — чисто чураевское выражение, означающее «вор». Родилось оно в давние времена, когда чураевскую епархию возглавлял иерарх Ираклий. Тогда в нынешнем здании журналистского факультета на Бурсацком спуске располагалась бурса, и учащихся называли «ираклиевцы». Когда вечно голодные бурсаки вырывались на волю, они толпой неслись вниз по спуску, на Вознесенский рынок, и на бегу хватали с прилавков все, что успевали. Поэтому торговки все время поглядывали на спуск и, завидев бегущую толпу, поднимали крик. А поскольку кричать «ираклиевцы бегут» не очень удобно, у них это слово звучало как «ракловцы», а потом сократилось до «раклы»…
Глава 10
Дорогая, сходи на свидание
Вторник для меня всегда день тяжелый — хуже понедельника. И сегодня тоже: дел накопилось столько, что страшно начинать. А деваться некуда, надо вкалывать, Димину работу делать. Только сейчас мне стало ясно, какой тяжеленный воз он тащит, сколько всего на себя берет. Да и лицо терять не хотелось, стыдно оказаться беспомощной без умного дяди.
Но работа шла, что называется, через пень-колоду. Грыз меня разговор Вэ-А с Петром Петровичем. Черт его знает, может и прав Слон, может, Арсланов и в самом деле что-то затевает? Понятно, хочет конкурента устранить — так он уже давно хочет. Но как конкретно?
И вот ещё вопрос, уже не столь академический — чем грозят нам эти пока непонятные события? С кем сотрудничать вреднее для здоровья — со Слоном или с Петром Петровичем?
Хотя постепенно, из рассказов Стивенса и из собственных впечатлений, у меня начало складываться впечатление, что в Дубове довольно много здравого смысла и осторожности — не станет он уничтожать людей просто так, для профилактики. А СИАМИ? Станет или нет?
Веселенькая работка — рассчитывать, где тебя скорее пристрелят…
Я пялилась в почти пустой лист, который ждал изложения отчета для фирмы «Спектр» — их интересовали законы насчет рекламы и инвестиций в таковую. Господа художники — народ малограмотный. Честно говоря, я тоже, но Дима меня только на черновой работе держит — до выводов пока не допускает. Вот и для «Спектра» главное сам набросал. Мне остались мелочи: вставить ссылки на статьи законов, изложить удобочитаемо и распечатать.
Да, надо делом заняться. Переливать из пустого в порожнее — занятие утомительное и непродуктивное. А за работу хоть деньги платят. И вообще, подружка дорогая, возьми-ка ты себя в руки. У тебя и так проблем — с головой. В смысле, через голову. Хотя, может, и с головой проблемы?.. Мужчина твой в больнице, куча работы, которую делать надо. А где-то в перерыве и жить хочется. С друзьями общаться, к родителям съездить, к праздникам готовиться…
Проблем до фига, одним словом. И начала я с самой простой — позвонила родителям. У нас заведено, раз в день я им звоню. Узнаю последние новости, мирю Альку с мамой (или с папой). Прямо по телефону. Причем всегда одной и той же фразой: «Из двоих кто-то должен быть умнее». А заодно и добрее.
За отчетный период, к счастью, ничего экстраординарного не произошло. Мама опять заставляла ехать на дачу, я ей клятвенно пообещала, что вот в праздники… Тут же мама медовым голоском поинтересовалась, одна ли я явлюсь. Ну, это мы проходили…
