И вот однажды Гас вдруг приехал, переночевал на своей старой кровати, рассказал, что у него каникулы, и пригласил Барри в "Волшебное царство", один из крупнейших увеселительных парков, расположенный в нескольких сотнях километров к югу,-- миллионы людей стремились в этот парк и находили там именно то, что искали: восторженное изумление и исполнение желаний.
Гас приехал в лимонно-желтом электромобиле, принадлежавшем, как он говорил, колледжу, и уже сама езда, в многих сотнях метров над морем домов, по высотной эстакаде, поддерживаемой редкими, похожими на паучьи ноги опорами, отделенной от бездны синтетической сеткой, была для Барри необычайным событием. Удобное мягкое сиденье, обтянутое искусственной кожей, сверкающая хромом арматура, яркие огоньки на приборной доске, панорама города глубоко внизу, упоение скоростью и Гас, уверенно сжимающий руль... Так бы и ехал без конца, хоть по городу, хоть из города, в неведомые, чужие края...
Гас припарковал машину среди сотен тысяч других автомобилей на десятиэтажной стоянке у ворот "Волшебного царства". Пешком они перешли висячий мостик, далеко внизу бешено ярилась река, кольцевой поток, кипящий искусственными водоворотами,--граница между городом и страной чудес.
За восемь долларов с каждого они на целый день получили право свободного передвижения по парку, в том числе пользуясь местным транспортом; лишь за два-три десятка спецаттракционов нужно было платить особо. У входа в большой павильон, который был, так сказать, преддверием блаженства, они миновали шпалеры девушек в голубой и синей форме, с неброским номерком на блузке.
-- Не нужна ли вам спутница?--спросил человек в мундире французского кавалериста конца XVII века.
Гас вопросительно взглянул на Барри, но, не дожидаясь ответа, согласно кивнул.
-- Две девушки--значит, десять долларов. Желаете выбрать?
Гас потащил Барри за собой, хотя тому пришелся не по душе этот неожиданный поворот. Девушки были какие-то одинаковые, вроде как студентки колледжа, из тех, что по праздникам участвуют в парадных маршах. В общем-то, на вид вполне приветливые и симпатичные, и когда Гас выбрал одну из них, Барри, не долго думая, последовал примеру брата. Звали девушек Сильвия и Салли, и держались обе так непринужденно и весело, что провести в их обществе целый день казалось даже весьма заманчивым.
Входной павильон одновременно служил вокзалом подвесной дороги, которая, то опускаясь к самой земле, то поднимаясь высоко в воздух, опоясывала всю территорию. Были здесь и другие необычные средства передвижения: например, железная дорога, точная копия старинной--коротенькие электропоезда, которыми управлял человек в форме давнего почтового ведомства. Встречались и совсем особенные экипажи, под стать экзотическим декорациям: в индийском секторе, где высились храмы точь-в-точь как в Куала-Лумпуре, можно было покататься на слоне, в здешнем Гонконге--на рикше, среди антарктического ландшафта из пластика, стекла и искусственных льдов ездили на собачьих упряжках. Однако все это привлекало в первую очередь посетителей постарше, которые довольствовались спокойными прогулками по историческим местам. Молодежи не менее важны были физические ощущения, а для этого существовали беговые дорожки, треки, ракеты, катапульты, реактивные глайдеры, выписывавшие головоломные виражи вдоль незримых магнитных силовых линий. Как раз для девушек -- можно с визгом сопротивляться встречному ветру, на поворотах прижиматься к ребятам, цепляться за них. Умопомрачительное катанье на русских горах стало для Барри не просто дерзкой на взгляд затеей, доказательством бесстрашия и самообладания, но и первой встречей с женским существом, с девушкой, которая была не где-то поодаль, а умела показать всю незначительность барьеров, обычно разделяющих посторонних людей, держалась дружелюбно, даже доверчиво--хотя бы и только один день, за плату.
В считанные часы Барри буквально захлестнула лавина новых ощущений, скорее ошеломительных, чем радующих; он бы не смог сказать, что поражало его больше -- бесконечные аттракционы или девушка рядом. Он снова и снова косился на Сильвию и с удивлением обнаружил, что она совершенно искренне восторгается здешними красотами. Ведь он знал, что уж кому-кому, а ей это давным-давно знакомо. Конечно, зрелище великолепное, и достоверность соблюдена, и историческая точность, однако же все какое-то слишком гладкое, слишком сверкающее, слишком яркое... Обману поддавался лишь тот, кто хотел обмануться; кто приглядывался, видел, что черепица и кирпичная кладка из пластмассы, камень -- из гипса, дерево -- из пенопласта, и первое впечатление, при всей его неотразимости, вскоре бледнело--что ж, удачная имитация реальности, но и только, а всякая имитация имеет пределы и не способна ввести в заблуждение раз и навсегда. Барри спросил об этом Сильвию и, хоть не получил ясного ответа, решил, что разгадал загадку: девушки чувствовали себя в этом мирке как дома, считали его своей собственностью, своей стихией и хотели, чтобы у гостей осталось от него самое лучшее впечатление. Вот и радовались любому удачному сюрпризу, любому действенному эффекту... Для них иллюзия стала вторым образом реальности-- и, возможно, здесь присутствовала на первый взгляд абсурдная и все же существенная убежденность в том, что окольно, через иллюзии, какими-то запутанными путями вновь рождается реальность -- реальность восприятия и чувства.
Чего они только не делали: в круглой штуковине вроде батисферы ныряли в водопад, катапультировались высоко в воздух, а потом опустились на парашютах, проехали через деревню в стиле Дальнего Запада, за которую сражались индейцы и ковбои (резиновые пули так и свистели у лица!), крутились в центрифуге пятисотметрового диаметра -- неподвижный диск посреди кружащегося мира,-- участвовали в родео на электронных лошадях, прыгали с подкидной пневмодоски на многие десятки метров в высоту, скатывались с горы на ренских колесах... После двух часов таких упражнений, счастливые и усталые, они лежали на пляже, на белом песке -- это был побочный продукт химической промышленности,-- плыли на плоту по неторопливой протоке, между свисающими к самой воде цветущими экзотическими кустарниками, ели зеленое, розовое, желтое итальянское мороженое.
Скоро в них опять воспрянула предприимчивость, они бродили по Историческим залам, видели рыцарей в крестовых походах, Наполеона в битве при Ватерлоо, гибель "Титаника", воздушный бой над Атлантическим океаном, разгром на Плайя-Хирон--не просто картины, но каким-то необъяснимым образом ожившие сцены, электронный кабинет восковых фигур, сочетание робототехники и голографии; и хотя все было технически объяснимо, зритель снова и снова замирал перед неожиданным, непостижимым... Вот зал заседаний ООН, Хрущев стучит ботинком по трибуне; а пока ты удивлялся жизненности происходящего, все-таки узнавая в мерцанье контуров технику "черного ящика", "голубого экрана", тот же Хрущев вставал со стула, выходил из сценического пространства и гладил по головкам маленьких зрителей. Вот Гитлер провозглашает возврат своего отечества в лоно Германской империи, а потом бросает в толпу конфеты; вот Фидель Кастро, произнеся пламенную речь, угощает всех безалкогольным ромом; вот Мао Цзэдун, макая в тушь крохотную кисточку, выводит на шелковой бумаге диковинные знаки--короткие стихи, изречения, китайские мудрости на темы, предложенные посетителями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
