— Продолжай танцевать и веди себя естественно, — тихо сказал Мапота. — Ты знаешь, что за тобой следят?
— Следят? — опешила Марина. — Кто за мной следит?
— Двое мужчин. Они притворяются “голубыми”. Спокойно. Танцуй. Не оборачивайся. Сейчас мы поменяемся местами. Они слева в конце зала. Не фиксируй на них взгляд. Ну как? Ты их заметила?
— Черт! — выругалась Марина. — Это менты!
— Менты? Ты их знаешь? Что им от тебя надо?
— Понятия не имею. Только этого мне сейчас не хватало! Здесь есть какой-нибудь запасной выход?
— И не один, — усмехнулся мулат.
* * *
— Проклятье! — стукнул кулаком по столу Юра Демарин, когда Мапота под свист и улюлюканье зрителей увлек Марину за кулисы. — Прямо как чувствовал! Они нас засекли!
— Ты уверен, что засекли? Может, Буданова сейчас вернется? — с надеждой в голосе предположил Гоша.
— Жди! — усмехнулся Юра. — Теперь мне все ясно. Они точно сообщники. Этот тип запросто мог укокошить издателя и его любовницу. Рост у него, как у мамаши Вермеева. Обмотал талию поролоном, нарядился, как Аглая Тихомировна, надвинул на лоб шляпку с широкими полями, которая прикрывала лицо, позвонил в дверь Вермеева — и готово! Издатель сам открыл ему дверь. Что может быть проще? Вот что значит способность к аналитическому мышлению! Берем преступников тепленькими — и сдаем дело в архив. Может, нам даже благодарность в приказе объявят.
— Но ведь он негр! — запротестовал Гоша. — А мама Вермеева — белая! Соседи-то видели белую женщину!
— Ты меня удивляешь! — покачал головой Демарин. — Что может быть проще — купи в театральном магазине грим телесного цвета и седой парик и отправляйся хоть на заседание ку-клукс-клана! А лицо! Допустим, он изменил цвет кожи, но лицо-то так просто не подделаешь!
— Зачем ему подделывать лицо? От Аглаи Тихомировны даже собаки шарахаются, не говоря уж о соседях. Расчет был просто идеален. Все внимание свидетелей фиксируется на абсурдном наряде и шляпке, а на лицо никто и внимания не обратит!
— Но зачем Будановой и этому негру убивать Вермеева?
— Именно это нам и предстоит выяснить, — решительно сказал Юра. — Уже ясно, что Буданова больше в зале не появится. Надо попробовать перехватить их на улице.
* * *
— Как хорошо, что ты пришла, — сказал Мапота, поспешно натягивая на себя одежду. — Я знал, что рано или поздно ты появишься!
— Ты на редкость самоуверен.
— Но ведь ты здесь. Кстати, почему эти милиционеры следили за тобой?
— Не знаю, — пожала плечами Марина. — Наверное, из-за убийства.
— Из-за убийства?
— Не смотри на меня так. Я тут совершенно ни при чем.
— Рад это слышать, — вздохнул Мапота. — Пойдем. Здесь есть один выход, который ведет прямо в лесопарк.
С трудом оторвавшись от созерцания афиши “Страсти по эрекции”, Егор Буданов перевел взгляд на часы. Теперь пора. Он придет точно в назначенное время.
Взгляд Марины задержался на мужчине в бежевой куртке. Его походка показалась ей знакомой, впрочем, так же, как и куртка. Марина вспомнила, как сама выбирала ее в итальянском бутике на Арбате.
— Это Егор, — сказала Марина. — Я готова поклясться, что это Егор. Интересно, что он тут делает?
— Твой муж? — удивился Мапота. — Где?
— Ты видел там, на дороге, человека в светлой куртке? Прежде чем он скрылся за деревьями, фонарь осветил его лицо. Это был Егор.
— Странное время он выбрал для одиноких прогулок по лесу, — заметил Мапота. — Интересно, что ему здесь понадобилось? Может, он тоже следил за тобой?
— Не похоже. Он спешил. Наверняка он даже не догадывается, что я здесь. Пойдем. Я хочу за ним проследить.
— Зачем тебе это?
— Обычное женское любопытство. Чтобы потом не ломать себе голову, гадая, чем он тут занимался. К тому же, если я застукаю его с очередной дамочкой, у меня будет повод лишний раз высказать этому подонку в лицо все, что я о нем думаю.
— Ты уверена в том, что это хорошая идея?
— Я уверена только в одном — что с удовольствием проломила бы череп этому проклятому шантажисту, — сказала Марина, увлекая мулата к лесу.
* * *
— Там! Они там! — возбужденно воскликнул Гоша, тыкая указательным пальцем в сторону леса.
— Где? — вскинулся Юра Демарин.
— Только что они скрылись за деревьями в том направлении, — сказал Гоша. — Они двигались очень странно, крадучись, пригибаясь, и в то же время достаточно быстро, словно кого-то преследовали и старались остаться незамеченными.
— Ты уверен, что это были они?
— Я узнал силуэты. Буданова была в длинном платье. Она приподнимала подол рукой, чтобы он не путался в траве.
— Отлично, — хмыкнул Юра. — Вспомним детство и поиграем в индейцев.
Знавший Измайловский лесопарк как свои пять пальцев, Егор, несмотря на темноту, с легкостью находил по почти незаметным тропинкам путь к крошечному заросшему ряской пруду, скорее напоминавшему большую, изогнутую в форме полумесяца лужу.
На берегу пруда в ночной тишине вдохновенно квакали лягушки. Шаги Егора спугнули их. Лягушки дружно прыгнули в воду. Раздался плеск воды, сменившийся тишиной.
Егор недовольно посмотрел на светящийся циферблат часов. Он не выносил, когда его заставляли ждать. Сунув руки в карманы, Буданов прислушался. Неожиданно тишина показалась ему зловещей. Это его удивило. Он никогда не боялся ночного леса. Егор сунул руку в карман за сигаретами, когда в кустах тихо хрустнула ветка.
Звук был самым обычным, но сейчас он почему-то встревожил его. Егор осторожно двинулся к кустам, но в этот момент с противоположной стороны послышались чьи-то крадущиеся шаги. Буданов резко обернулся. Он почувствовал движение за своей спиной, но было уже слишком поздно. Боль была короткой и ослепительной, как вспышка молнии. Затем наступила темнота.
* * *
— Ты больше похож на осужденного перед казнью, чем на богатого плейбоя, ужинающего в ресторане с любимой девушкой. Неужели мое общество так мучительно для тебя? — спросила у Игоря Оля Кузина.
Оркестр тихо играл романтическую кубинскую румбу. Просторный прохладный зал привилегированного клуба “Тропическая ночь” был погружен в приятный полумрак. Огоньки расставленных на столиках свечей мерцали, как влюбленные светлячки.
— Не понимаю, что тебе от меня надо? Зачем ты это делаешь?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты намеренно ставишь меня в неприятную двусмысленную ситуацию.
— Это не правда. Я просто хочу тебе помочь. Ты нравишься мне. Наверное, это звучит глупо, но мне кажется, что я влюбилась в тебя в тот самый момент, когда ты вошел в юридическую консультацию.
— Действительно глупо, хотя меня это нисколько не удивляет, — пожал плечами Игорь. — В некотором роде это мне даже льстит, потому что лишний раз доказывает, что моя маскировка была безупречной. Ты увидела высокого привлекательного мужчину, и нет ничего странного в том, что на мгновение ты увлеклась им. В этом не было ничего противоестественного. Но теперь, когда тебе известно, что я не красавец-плейбой, а скучная деловая женщина, начисто лишенная романтизма, сухая и жесткая, как кусок хлеба двухнедельной давности, чего ты от меня ждешь? Я не способна испытывать трепетные чувства даже по отношению к представителям противоположного пола, а от лесбиянок меня просто тошнит. Так на что ты надеешься?
— Но ведь по легенде ты мужчина, — заметила Оля. — Так что наши отношения гипотетически можно рассматривать как гетеросексуальные.
— Ерунда. Это не более чем маскировка. Ты прекрасно знаешь, что я женщина.
— А как насчет вторичных половых признаков? — с невинным видом поинтересовалась Кузина.
— О чем ты говоришь?
— Держу пари, что ты бреешься по утрам, — усмехнулась девушка. — Хотя, насколько я помню, Маринина ни в одной из своих книг не упоминала о том, чтобы Каменская брила бороду.
— Этого еще не хватало! — разозлился Игорь. — Есть некоторые вещи, которые даже она не имеет права разглашать. Естественно, что я бреюсь по утрам. В данный момент я живу по легенде, согласно которой я мужчина, и моя маскировка должна быть безупречной. Я вживаюсь в новый образ с такой же легкостью, с какой хамелеон меняет свою окраску.
— А первичные половые признаки?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты делаешь в мужском туалете. Наверняка ты вынимаешь из штанов точно такую же штучку, как и другие мужчины.
— Это тоже маскировка, — пожал плечами Филимонов. — Если бы я в общественных местах использовала женский туалет, это могло бы навести преступников на подозрения.
— То есть, если бы тебе пришлось, естественно, ради общественного блага, изображать в постели мужчину, ни один эксперт не заподозрил бы, что ты на самом деле женщина?
— Естественно. Следственная работа требует жертв. Если уж я в свое время отдала предпочтение милиции, зловонным трупам, плачущим пострадавшим и сомнительным радостям разоблачения преступников, я должна идти до конца. Иначе не может быть.
