С другой стороны, мне нужно нечто другое… Должно быть, любовь. А с любовью, честно сказать, мне не везет.
И вдруг на следующее же утро я получаю письмо. Очень неожиданное.
Это что, правда она?
Да, это в самом деле она. Ирландка. Девушка, которой я послал несколько сообщений четыре месяца назад. Она вдруг решила мне написать, ни с того ни с сего.
Очень мило. Как приятно бывает вновь разжечь былые чувства… даже если они ограничились двумя-тремя электронными письмами по весне. Некоторые считают, что нельзя возвращаться к прежним отношениям, огонь любви уже прогорел… Но, откровенно говоря, я готов пересмотреть Правила. Тем более мой запал после быстрого секса с Шалуньей еще не остыл.
Вот что пишет Ирландка:
Привет! Прости, что не отвечала, я была в Шанхае. Только не подумай, будто я хвастаюсь. Пиши! Ирландка.
Мое послание:
Не беспокойся, какое мне дело до Шанхая! Я сам недавно ездил в Бельгию. Пиши, Лайоншел.
Отправив это письмо, я начинаю сомневаться, что Ирландка поймет мой сарказм. Я, разумеется, не горжусь своей поездкой в Бельгию — гордиться тут явно нечем. Может, стоило дать сноску в конце письма: «Да, кстати. Я не горжусь поездкой в Бельгию»? Нет, как-то глупо и напыщенно. А что тогда?
Наверное, следовало воткнуть в сообщение смайлик. Эта мысль посещает меня не впервые; бродя по просторам интернета, я начинаю понимать, почему такая уйма народу пользуется смайликами. Подмигивающее лицо, улыбочка и прочая мишура придают письмам нужный оттенок, подчеркивают иронию, сарказм или скрытые намерения, при этом свидетельствуют о вашем остроумии. Но, черт побери, смайлики — мерзость. Я выключаю ноутбук.
На следующий день приходит письмо от Ирландки. Довольно длинное, в котором она рассказывает о своих кошках и разных видах багажа. Одна строчка сбивает меня с толку:
Давай не будем о Бельгии, я познакомилась там с бывшим мужем. Он работает на телевидении.
И как это понимать? «Работает на телевидении». С какой стати Ирландка рассказывает мне о занятиях своего бывшего мужа? Я его знаю? Или должен знать? Вернувшись к ее профилю, я снова вижу то фото на вечеринке, где она рядом с парнем с перечеркнутым лицом. Ее муж. Зачем она вообще упомянула его в письме?
Здесь мне приходит на ум блестящая мысль: а тебе, черт возьми, не по фиг?
Ну, не совсем по фиг. С другой стороны, она такая хорошенькая… В общем, я посылаю ей другое письмо, где соглашаюсь с ее размышлениями о багаже и спрашиваю о бывшем супруге. Ирландка снабжает меня новыми сведениями: он — очень известная фигура на ТВ.
Наверное, при этих словах мой разум должен был забить пожарную тревогу, однако не тут-то было. Я до сих пор чую на себе запах Шалуньиных духов и очень хочу утвердиться в своем новом мироощущении. Поэтому мы с Ирландкой назначаем свидание в модном суси-баре (место предложила она).
Бар какой-то чудной. Сначала заказываешь тэмпуру и тунца за стойкой внизу, потом проталкиваешься сквозь толпы юных итальянцев в новеньких твидовых костюмах, садишься и ждешь, пока официантка-литовка принесет тебе потрясающе вкусную японскую еду на подносе для торта. Да, готовят там — пальчики оближешь, но обслуживание меня здорово смутило.
Зато Ирландка — нет. Ей двадцать восемь, стройная брюнетка, запросто могла бы сыграть дублера какой-нибудь звезды в кино — такая у нее фигура. И, кажется, она охотится за знаменитостями. Я прихожу к такому выводу через десять минут после начала нашего свидания, когда мы принимаемся за третье блюдо калифорнийских роллов. Она спрашивает:
— Как ты познакомился с Миком Джаггером?
Она с надеждой смотрит на меня зелеными ирландскими глазами, в которых я вот-вот увижу зияющую пропасть разочарования. Когда я бормочу что-то вроде: «Ну… я с ним не знаком. Он просто вручил мне награду, и мы малость поболтали», плечи Ирландки заметно опадают, словно я привел ее на ярмарку, купил шарик, а потом сам же его и лопнул.
— Значит, не знаком?
Я качаю головой и пытаюсь отшутиться:
— Ну, он звонил мне несколько раз, но пришлось его отшить.
— Что-что?
Видимо, она не поняла. Я делаю вторую попытку:
— Этот негодяй звонил мне пару раз, все канючил: «Шон, ну давай сходим в ресторанчик, Шон, ну пожалуйста», вот мне и пришлось сказать: «Прости, Мик, я страшно занят. Как освобожусь, сразу тебе позвоню».
Ирландка буравит меня взглядом.
— А… ты пошутил.
Мне очень хочется съязвить, но вместо этого я заговариваю о багаже — сдается, пока это единственная безопасная тема. Разумеется, я шокирован и даже восхищен охотничьим инстинктом этой куколки. Она назначила мне свидание только потому, что я знаком со знаменитостями. Это плохо? И да и нет. Да, потому что на самом деле я ни с кем не знаком. Нет, потому что хорошо понимаю таких людей. Мне уже приходилось сталкиваться с этим синдромом — я лично знаю нескольких охотников. И однажды был им сам.
Объясню. Два раза в жизни я очень хорошо прочувствовал на себе все плюсы и минусы общения со звездами. Первый случай произошел ближе к концу моего безумно счастливого, но, увы, непродолжительного периода волокитства. Я несколько недель встречался с черноволосой манекенщицей из Техаса. Нет, она не была супермоделью, тем не менее пользовалась некоторой популярностью, часто светилась на обложках журналов, по телику и все такое. Я, конечно, был на седьмом небе. Жизнь моя била ключом. Но потом пришлось за это поплатиться. Как у медали всегда есть обратная сторона, так и в романе со звездой есть свои недостатки, о которых узнаешь несколько позже.
После связи с той манекенщицей прошло два года. Мои любовные похождения давно уже быльем поросли, и я четыре месяца не ходил на свидания. Сексом, понятное дело, тоже не занимался. Однажды мы с другом поехали за границу, где жили в поистине спартанских условиях, даже спали на двухъярусных койках. Как-то утром я проснулся от жуткой тряски. «Ты чем там занимаешься?» — крикнул я с верхней полки. «А, решил змея подушить», — ответил друг. Ясно, мастурбирует. «Извини уж», — донеслось снизу. Койка потряслась еще пару минут, потом все стихло. Кончив работу, мой приятель закинул наверх журнальчик, который использовал для визуальной стимуляции. Это был старый номер «Дейли миррор». «Только посмотри на эту цацу!»
Я раскрыл газету, и в ту же секунду сердце мое сжалось от горькой утраты и нестерпимого сексуального желания. На фото была моя бывшая подружка, в белье. Девчонка, которую я поимел и бросил, возомнив, будто отныне и навсегда моя жизнь будет полна звезд и манекенщиц.
— Ого! Да я с ней встречался два года назад!
Внизу тишина. Потом прозвучал саркастический и недоверчивый смех. Сказать, что друг мне не поверил, — все равно что назвать Кохинор в короне Британской империи дешевой побрякушкой.
Досадно? Еще досадней был роман с Амели Нильсон, второй знаменитостью в моем послужном списке. Конечно, это вымышленное имя, ведь современные адвокаты бывают очень ранимы, когда речь заходит об их богатеньких и знаменитых клиентах. Амели, разумеется, была богата и знаменита: самая натуральная британская звезда с идеальной попкой, вздернутым носом и смазливой европейской мордашкой, как нарочно созданной для голубых экранов… и она встречалась со мной!!!
Впервые я увидел ее на съемках пробного выпуска какого-то телешоу, лет десять назад. Один приятель, решив, что я засиделся дома, пригласил меня на глупую молодежную программу о поп-музыке, которую снимали в здании старого кинотеатра.
Вечер выдался на редкость унылый: мимо трибун со зрителями то и дело сновали телевизионщики, ведущие на сцене жевали одну и ту же нудную жвачку, которая изредка прерывалась выступлениями групп. Но мое внимание привлекла Амели Нильсон, одна из ведущих: очень хорошенькая, отличная фигура и мозги на месте, судя по ее болтовне в эфире.
Ближе к концу вечера я перекочевал в заднюю часть гулкого зала, где стояли мониторы. Хотелось получше разглядеть Амели. На экране она выглядела потрясно. Офигенно. Ну а мне-то что с того? Я был просто зритель, то бишь никто. Пару недель встречался с какой-то моделькой — раз в жизни, — но те славные времена давно минули. Теперь я снова по уши увяз в одиночестве и комплексах. В общем, гиблое дело. По дороге домой я размышлял, какие парни занимаются сексом с такими девушками, как Амели.
Парни вроде меня, как выяснилось. Полгода спустя тот же приятель пригласил меня на благотворительный ужин в какой-то лондонской гостинице. Он организовал вечеринку для фонда «Арвон», который спонсировал молодых поэтов. Не слишком гламурное мероприятие, надо сказать, но моему другу удалось заполучить нескольких знаменитостей и популярных писателей.
Среди них была Амели Нильсон, и она сидела рядом со мной. Обычно в подобных ситуациях я превращался в комок нервов. Близость такой красивой и известной женщины делала из меня лепечущего идиота. Как ни странно, я вдруг преисполнился шарма и самонадеянности… Откуда что взялось?
