– Ты его здесь видишь? – прошептал Рэвар. Он был старше меня почти на три года, но ниже почти на голову и обладал остреньким личиком, напоминавшим мордочку лисы. Я наклонился, чтобы лучше расслышать его шепот.
Вглядываясь в море лиц, наводнявших пиршественную залу, я пытался узнать того убийцу, что сбежал от нас. За столом, ближайшим к помосту, справа, сидели братья, гостившие в замке: мастер Йувейн и мастер музыки Калем, мастер Тадео и еще двенадцать человек, включая Мэрэма. Я знал их всех по именам и был уверен, что никто из них не поднял бы на меня оружие.
К сожалению, я не мог сказать то же самое о посланцах короля Киритана, занимавших следующие два стола. Все они – рыцари и оруженосцы, менестрели и слуги – были мне незнакомы. Я смог опознать только герцога Дарио, кузена короля, – по описанию и гербу: он носил на своей синей тунике золотой кадуцей дома Нармада, а тщательно прилизанные волосы и козлиная бородка походили на языки пламени, объявшие голову.
По левую руку от нас, сразу после стола ишканов, на который я старался не смотреть, стоял первый из столов мешцев. Там я увидел лорда Харшу, горделиво взиравшего на Бихайру, лорда Томавара и лорда Тану, говоривших с женами. Среди прочих знатнейших лордов Меша был и Лансар Раашару, сенешаль отца. Я легче поверил бы, что солнце каждое утро встает на западе, чем в то, что кто-то из них может быть предателем.
Так же я верил и своим соотечественникам, занимавшим второй ряд столов. Там сидели рыцари и их леди, ожидая момента, когда мой отец подаст знак разливать вина. Младшие рыцари и воины занимали следующие столы, вплоть до самых отдаленных уголков залы. Там, слишком далеко, чтобы видеть их отчетливо, я угадывал лица друзей, таких, как Сэньо Нэвэру, и многих других простых воинов, бок о бок с которыми я сражался. Около гранитных колонн, поддерживавших стрельчатую крышу, должен был бы сидеть сейчас и я, если бы не право рождения.
– Никто из них не похож на того, кто стрелял в меня, – прошептал я Рэвару.
– А как насчет ишканов? – Его глаза загорелись. – Ты даже не посмотрел в их сторону, Вэль.
Ну конечно, не посмотрел. А Рэвар это заметил. Его быстрые черные глаза были столь же остры, сколь и его ум. Мэндру и основательный Кэршар часто порицали брата за излишнюю живость и находчивость – поле битвы, на котором ни один из валари долго не продержался бы. Так же как и я, он не имел природной склонности к войне, предпочитая фехтовать словами и идеями. Но в отличие от меня сражался прекрасно, считая войну неплохим способом укрепить волю и разум. Хотя находились те, кто считал его недостойным кольца мастера-рыцаря, я видел, как Рэвар предводительствовал отрядом в битве у Красной горы и попал копьем в глаз сэру Мэнаше с двадцати ярдов.
Рэвар пристально изучал ишканов, должно быть, выискивая на чьем-нибудь лице признак слабости, с той же сосредоточенностью, как и на поле битвы. Я сделал то же самое. Мое внимание тут же привлек горделивый мужчина с лицом, украшенным Длинным шрамом. Хотя его нос был большим и напоминал клюв орла, родители не позаботились снабдить его хоть сколько-нибудь выдающимся подбородком. Глаза напоминали пруды стоячей темной воды, наполненные вызывающими холодностью и презрением. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом, и я уставился на его яркую красную тунику с огромным белым медведем, гербом королевского дома Ишки. Это был принц Сальмелу, старший сын короля Хэдэру. Пять лет назад на турнире в Тароне я обыграл его в шахматы в двадцать три хода. Наверное, принцу было недостаточно выиграть золотую медаль в соревнованиях фехтовальщиков и великолепно выступить в конных скачках и состязаниях лучников; он хотел быть первым во всем и почитал за оскорбление, если кто-то превосходил его хоть в чем-нибудь. Говорят, что Сальмелу прикончил на дуэли пятьдесят человек. Один из его братьев, лорд Ишшур, сидел с ним рядом, вместе с лордом Местивэном и лордом Нэдру, а также другими знатными ишканами.
– Кто-нибудь из них похож на того человека?
– Нет… Трудно сказать, он был в капюшоне.
Прикрыв глаза и прислушиваясь к сотням голосов, я ощутил присутствие того же зла, что настигло меня в лесу. Красные копошащиеся черви чьей-то ненависти снова начали вгрызаться в позвоночник.
Наконец слуги обнесли гостей вином, и отец поднял кубок, собираясь произнести тост. Глаза всех присутствовавших немедленно обратились к нему, в огромной зале настала тишина.
– Мастера Братства, принцы и лорды, леди и рыцари, мы рады приветствовать вас. По странному совпадению нас одновременно посетили посланники короля Киритана и старший сын короля Хэдэру. Мы надеемся, что это добрый знак, предвещающий наступление лучших времен.
Красивый сильный голос отца легко разносился под сводами залы. О, король Шэвэшер и сам был воплощением силы, силы тела и духа, и его длинные руки все еще управлялись с мечом со смертоносной сноровкой. В свои пятьдесят пять он был в самом расцвете сил, так как валари стареют медленнее, чем другие люди, почему – никто не знает. Его длинные черные волосы были пронизаны снежно-белыми нитями седины и плавно спадали из-под серебряной короны, увенчанной алмазами. Еще пять алмазов, выложенных в форме звезды, сияли на серебряном кольце – королевском кольце, которое когда-нибудь перейдет к Азару.
– Итак, в надежде отыскать путь, что приведет нас от войны к миру и удовлетворит всех, мы приглашаем вас разделить с нами хлеб и соль, ну и, конечно же, немного мяса.
При этих словах отец улыбнулся, смягчая официальность приветствия. Потом он подал слугам знак вносить угощение – огромные блюда, наполненные исходящими паром окороками и жареным мясом, а также олениной, лосятиной и прочей дичью. Были там и бесчисленные блюда из птицы: аппетитно подрумяненные утки, гуси, фазаны и перепела – никаких лебедей, конечно. Слуги разносили вдоль столов корзины с темным ячменным и более мягким белым хлебом, выдержанными сырами, маслом, джемами, яблочными пирогами, медовыми сотами и кувшинами с охлажденным темным пивом. Длинные деревянные столы прогибались под тяжестью еды.
Я был очень голоден, но почти не мог есть из-за страшной боли в желудке. Вяло ковыряясь в тарелке, я рассматривал пиршественный зал. По стенам висели гобелены, изображавшие знаменитые битвы прошлого, а также портреты моих предков. Свет сотен свечей выхватывал из тьмы лица Эрамеша, Дарэмеша и великого Элемеша, того самого, что сокрушил сарнийцев в битве у Поющей реки. В их древних ликах я различал черты, передавшиеся моим братьям: гордость Йарашэна, сила Кэршара, неземные спокойствие и красота Джонатэя. Много чем можно было восхищаться в тех древних королях, чьи изображения напоминали нам о том, кому мы обязаны жизнью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
