бокам.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ней, по пути доставая телефон и закрепляя его на штативе, чтобы удобнее было держать в руке. Включив прямой эфир и вкратце рассказав подписчикам куда мы идем и зачем, я ускорила шаг.
Поднявшись по кое-где обрушенным каменным ступенькам, Луизка потянула на себя за кольцо массивную потемневшую и рассохшуюся от времени деревянную дверь, отозвавшуюся противным протяжным скрипом.
Осторожно ступая, мы вошли в темное помещение. Это оказался огромный холл. Отсюда налево вела закрытая деревянная дверь, направо шел небольшой коридор, откуда вниз в арку уходили каменные ступени, а прямо перед нами в свете фонариков виделась широкая лестница. Под ногами хрустел разнообразный мусор.
– Судя по всему, здесь устраивали пьянки в широких масштабах, – кивнув на пустые бутылки, валяющиеся на полу, отметила подруга.
– Если бы в нашей молодости поблизости было подобное здание, мы бы точно мимо него не прошли. Чем пить пиво на улице под дождем или в холод, проще укрыться здесь в относительном комфорте.
Луизка согласно кивнула, и мы направились к лестнице на второй этаж.
Ступени громко скрипели у нас под ногами, но выглядели надежно.
– А здесь все очень даже неплохо сохранилось, – заметила я, останавливаясь на первом пролете лестницы перед большим полукруглым окном, украшенным мозаикой, и водя фонариком вокруг. В другой руке у меня был штатив с телефоном, где в прямом эфире я делилась с подписчиками нашей экскурсией.
– Тебе так кажется, потому что здесь темно, – усмехнулась подруга, тоже оглядываясь вокруг. – Хотя, сказать по правде, здесь действительно довольно мило. И не так страшно, как казалось снача…
Она, не договорив, резко замолчала, прислушиваясь. В этот момент я тоже различила какой-то шорох, раздающийся со второго этажа.
– Слушай, ну здесь же по-любому водится какая-то живность. Крысы, может даже летучие мыши. Да и вообще всякие скрипы в старом доме – это нормально, – заявила я, успокаивая больше себя, чем подругу.
– Надеюсь, ты права, – пробормотала она. – Пойдем дальше?
Я согласно кивнула, и мы продолжили подниматься вверх. Вскоре перед нами открылся широкий коридор, уходящий в обе стороны и теряющийся в темноте. На полу даже сохранились потрепанные тканевые дорожки.
– Направо или налево?
– Направо, – слегка задумалась я, вспоминая, в каком из окон мы видели свет.
Вдруг где-то вдалеке мое ухо уловило какое-то тихое пение, больше всего похожее на церковное. Всего несколько секунд и звук прервался.
Мы испуганно переглянулись.
– Что это было? – шепотом спросила я.
– Ты тоже это слышала? Я надеялась, что мне показалось, – в глазах Луизки заплескался страх.
– Может это какой-то звуковой эффект старого здания? А нам просто послышалось, как будто кто-то поет, – с надеждой предположила я.
– Ага, еще скажи, что это массовая галлюцинация, – усмехнулась Луизка. – Ладно, чего гадать, пойдем уж быстрее здесь осмотримся и назад. А то у меня уже мурашки от этого места.
– Кто-то пять минут назад говорил, что здесь мило, – хихикнула я, сворачивая с лестницы направо.
Как ни странно, страх отступил, а на его место пришло любопытство. Место действительно было необычным, раньше в заброшенных усадьбах мне бывать не приходилось. Тем более ночью. Коридор оказался просторным и длинным. По правую сторону располагались окна с на удивление целыми стеклами. По левую – череда распахнутых дверей. За первой же из них находилась комната, по виду напоминающая библиотеку. В ярком свете фонарей мы увидели вдоль стен пустые книжные шкафы. Больше здесь ничего не было.
Вторая комната оказалась каминным залом. Здесь, кроме остатков камина, украшенного с двух сторон скульптурами медведей, стоящих на задних лапах и как будто бы держащих полку, неплохо сохранился барельеф на стене, изображающий мужчину, читающего книгу.
– Так и вижу, как я сижу в полутьме у этого камина на мягком уютном кресле, слушаю треск горящих дров, под ногами медвежья шкура, в руках бокал красного сухого вина… Красота! – мечтательно закатила глаза Луизка.
Я же, оглядывая темную комнату с полуразрушенным камином в стене слева от двери, ощущала лишь смутную тревогу.
Третья комната, именно та, где по моим подсчетам мы видели свет, оказалась пустой. Просто голые стены с облупившейся краской и лепнина на потолке.
– Пусто, – развела я руками в недоумении. – Ума не приложу, что здесь могло светиться. Может все-таки откуда-то просто свет отразился?
Луизка между тем молча осматривала помещение, проходя по периметру с фонариком. И тут опять раздалось церковное пение. Гораздо более явно, нежели первый раз. Ошибки быть не могло: это точно был церковный хор.
– Твою мать, что за хрень? – испуганно спросила Луизка.
– Хотела бы я знать… – прошептала я. – Давай убираться отсюда. Что-то не так с этим местом.
Мы торопливо вышли из комнаты и чуть ли не бегом направились к лестнице. Пение прекратилось, зато я ясно услышала какой-то шум в каминном зале. Машинально заглянув туда, я замерла от ужаса. На фоне окна стояла белая фигура и тянула ко мне руки. Все действие происходило в тишине, от этого оно казалось еще более жутким.
Луизка сзади наткнулась на мою застывшую фигуру и открыла рот с намерением уточнить, что это я тут рассматриваю. Но в этот момент сама заметила причину моей остановки и заорала так, что услышали, наверное, все жители деревни. Тут же я почувствовала ощутимый пинок в спину, отмерла и побежала к лестнице, роняя фиолетовые лепестки на пол, стараясь в темноте ни на что не наткнуться и ненароком не упасть. Свет фонаря плясал по стенам, мы уже не освещали дорогу перед собой, а просто неслись вперед. Второй рукой я крепко и ровно держала штатив. Все-таки опыт не пропьешь: мало того, что я не бросила камеру, так еще и снимала все происходящее.
Мы кубарем слетели вниз, вылетели через открытую дверь и побежали в деревню.
– Блин, вещи! – вспомнила я, когда мы пробегали ворота.
– Хрен с ними, завтра заберем, – ускоряясь, выпалила Луизка.
Я не стала спорить и мы, не снижая скорости, устремились к дому.
Только захлопнув за спиной входную дверь и заперев ее на щеколду, мы почувствовали себя в безопасности. Плюхнувшись в кресло, я попыталась отдышаться. Луизка была в лучшей спортивной форме, поэтому она приходила в себя стоя, чуть согнувшись и опершись руками на колени несмотря на то, что вообще-то проделала этот марш-бросок на высоких каблуках.
– И что это вообще было? – подняв на меня глаза спросила подруга.
– Не знаю, но было страшно, – честно ответила я. – Хоть мне и не верится во всякие сверхъестественности, но что-то с этой усадьбой не в порядке. Не так уж
