А все-таки это здорово, что я не одна. В смысле в хорошей компании.
В дверь тихонько поскреблись, и веселья как не бывало. Видимо, «проверенный временем человек», пожаловал.
– Ну деточки, собрались? – с беспокойством продребезжал из-за двери старческий голосок.
«Обстоятельные жительницы на Неране на проверки времени не жалеют». Да уж…
Взвалив пару сумок на плечо, Кирина осторожно потянула дверь на себя. Только убедившись, что в коридоре, кроме дородной бабки, никого, девушка проронила:
– Готовы.
– Благословение Богини! – Старуха отряхнула испачканный мукой передник. – Шустрее, деточки, надобно быть. Ох шустрее… Нарочный к девкам нашим беспутным пожаловал. Пока старшую не добудились – к незатяге вам убраться потребно.
И почему мне это совсем не нравится?
Утро выдалось морозное и свежее. Солнце первым делом подрумянило остроконечные шапки гор, а после снизошло и до всех остальных, в том числе и до трех путников, что поднимались по тропе.
Бабуська, которую, как свою, приветила Кирина, отплатила нам черной неблагодарностью – отвела к люку для сброса отходов. Как мы там корячились в кромешной предрассветной темноте, спускаясь по веревкам, лучше рассказывать не буду, в носу до сих пор свербит от мерзкого запаха выгребной ямы.
«Вот ведь злыдня, а не бабка! И это вместо того, чтобы с почетом и торжественной музыкой выпроводить вас через главные ворота!» Ну что за жизнь! Побухтеть в свое удовольствие – и то не дадут.
Лошадей пришлось бросить в крепости. Шли пешком, то и дело поскальзываясь. Однако ругаться опасались – вокруг царила тишина, подобная той, что в храме: доносит каждое слово до строгих небес.
Прореху было видно издалека. Невнятно-бурое пятно зависло прямо в воздухе чуть в стороне от тропы. Оно пульсировало, точно живое, непроизвольно вызывая чувство гадливости.
Небо, еще недавно чистое какой-то ледяной голубизной, быстро и незаметно затянуло тучами, что не прибавило мне спокойствия. Вскоре и вовсе пошел снег. Я ловила белые невесомые крупинки ладонями и думала, что это мой самый первый снег в этом мире. От этого бесцельного занятия меня отвлек шепот светловолосой:
– Кир, а нам обязательно лезть? – Эона поморщилась и все тем же брезгливым полушепотом уточнила: – И прямо… прямо туда?
– Мне тоже интересно, кстати, – в кои веки поддержала я девушку.
Напряженно о чем-то размышляющая Кирина отмахнулась: мол, лезьте, куда хотите, только не ко мне с глупыми вопросами – время придет, все разъясню.
Мы, само собой, заткнулись. А что нам еще оставалось?
Подъем становился все круче, а прореха, или, как ее называли в крепости, «незатяга», меж тем приближалась. Свое название она получила благодаря тому, что никакие усилия как алоний, так и заезжих магов не могли залатать этот прорыв межмировой ткани в Хмарь. Не один маг получил своего первого «подмастерье», написав пару-тройку рефератов на тему сего феномена.
При ближайшем взгляде на эту мерзость у меня на душе тоже стало неспокойно. Не покидало стойкое ощущение, что за нами наблюдают. С той стороны. Прильнули жадно, плотоядно, нетерпеливо…
– Рен Илиш! Рен Илиш! – позади нас раздался окрик знакомым фальцетом, разбегаясь эхом среди гор. – Эона! Кирина! Подождите меня! Я с вами!
Сейчас, ага.
Делая вид, что глухота у нас с рождения, мы ускорили шаг.
– Рель, любовь моя, не покидай меня! – Подобрав пышные юбки, постоянно оступаясь, мужчина карабкался следом.
О, господи, Единый который, за что это мне?!
«Вскружила девушке голову, разбирайся теперь, казанова недоделанная». Тьфу на нас обоих. Тебя и этого покалеченного проклятием идиота!
– Ходу!!! – рявкнула Кирина, здраво оценив обстановку.
До незатяги осталось каких-то пара-тройка шагов, когда мир вокруг нас сошел с ума. Легкий снежок обернулся метелью. Налетела вьюга. Завертела, закружила, безнадежно сбивая с направления. А после отступила, отрезая нас от мира стеной из мятущегося снега. На плечи вдруг легла неподъемная тяжесть, отчего подогнулись колени.
Четыре силуэта проступили в беснующейся метели. Три из них тенями остались стоять в снежной круговерти, а четвертый шагнул внутрь круга, и мы оказались лицом к лицу с взбешенной Мийей.
– Ваш путь окончен, достопочтенные. Прошу не оказывать сопротивления, тогда никто не пострадает. – Несмотря на перекошенную физиономию, голос алонии оставался официально-бесстрастным.
Вот это выдержка!
– Отпусти нас, Мийя. Пожалуйста.
Алония усмехнулась:
– Глупо на это надеяться, Рель. Или как там тебя? Сестра Лия?
– Зови, как хочешь, – буркнула я, отворачиваясь.
Резким порывом ветра с головы сорвало башлык и растрепало мои отросшие волосы, предательски посверкивающие у корней красным золотом. Утром было как-то не до покраски…
– Если бы не послание алны… – Мийя сплевывала слова, словно ядовито-горькую от желчи слюну. – Как ты могла предать Орден?
– Я никого не предавала, – все так же упрямо напирала я.
Кто б меня слушал? Уж точно не алония, самообладание которой было готово ей вот-вот изменить.
– Еще втерлась ко мне в доверие! А я-то расчувствовалась, пьяная дура, душу ей изливала!.. Лгунья!
«А нечего пьянствовать с первым встречным!» Кто бы говорил…
Груз на плечах потяжелел настолько, что мне пришлось упереться в мерзлую землю руками, чтобы не распластаться навзничь. Острые камешки больно впились в ладони. Было такое ощущение, что еще немного, и они прорвут кожу и впечатаются в мясо.
Где-то там у меня за спиной болезненно охнула Эона и выругалась Кирина.
– Каждое слово, сказанное о твоей семье, было правдой. Я никого не пыталась вывести на откровенность. Это тебе нужно было выговориться. Не мне.
Алония скрестила руки на груди, с презрением смотря на нас сверху вниз.
– Я сама знаю, что мне нужно.
– Да неужели? – Меня точно прорвало. Честно говоря, я вообще плохо соображала, что несу. – А я вот думаю, что не знаешь! И никогда не знала. Вернее, просто боялась себе в этом признаться. Ты же отказалась от любимого мужчины, причем не из благородства характера, верности Конхолу или любви к сестре, а из-за страха и гордыни. Тогда как Тайя ничего не побоялась. И знаешь, несмотря на весь тот ужас, через который ей пришлось пройти, она ни о чем не жалеет. В ее жизни была любовь, было счастье. И еще у Тайи есть ее самое дорогое сокровище, ее любимая дочка. А что осталось у тебя, помимо твоей пресловутой Силы, долга и болезненного самолюбования? Перешептывания за спиной, чужая подозрительность, зависть и пустота. Это ты предательница и лгунья, а не я! Ты предала и обманула саму себя…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
