и паронормальные явления, пока не убедится в них на собственной шкуре. И сейчас, великий и неподражаемый ПольДиман, стал действительно сомневаться в том, что это просто чёртов кошмар, который зашёл уже слишком далеко. Он опять обернулся и посмотрел на берег, который был в тридцати метрах от носа лодке, и это расстояние с каждой секундой становилось только меньше.
Туман, тем временем, полностью заменился на снег, резавший Дмитрию не только лицо, обжигая его холодом, но и глаза.
«Всё ближе и ближе. Скоро я окончательно узнаю, где я нахожусь: в кошмаре или в игре, — думал Дмитрий про себя, дрожа от холода, который сковывал его тело своими цепями. — Как же холодно».
Он повернулся к Старцу лицом, но не смотрел на него. Он направил взгляд вниз, жмуря глаза и выпуская изо рта белый тёплый пар. Его волосы свисали с головы, словно какие-то верёвки. Они пока что не были мокрыми, но Дмитрий знал, что рано или поздно они полностью вымокнут, а это не будет сулить ему ничего хорошего, если конечно это не просто кошмар. Он тёр ладонями свои предплечья, чтобы тепло хотя бы ещё немного сохранилось, но всё было тщетно. Оно покидало Дмитрия с бешеной скорость, превращая самого Дмитрия в живой лёд.
«А смогу ли я дойти до конца по такому холоду? Смогу ли я остаться в живых?.. О боже, о чём я думаю. Неужели я реально думаю о том, что игра сработала. О боже. Нет. Нет, — Дмитрий улыбнулся, потому что ему действительно стало смешно от этого и по пришествию нескольких секунд, когда на его лице присутствовала улыбка, он снова сделался серьёзным и посмотрел за корму лодку серьёзными глазами, продолжая думать. — Есть только один способ это узнать. Надо прыгнуть в воду. Но что если окажется, что это не кошмар. Что, если окажется что те слова, которые говорил этот чёртов голос, правдивы. Что если те ощущения, что я испытал, это понимание, которое поступало ко мне в разум — правдивы… О боже, что я несу? Но что если это действительно так и игра сработала? — размышлял он, смотря на эту воду, которая его манила к себе и соблазняла. Она словно шептала ему, что если он прыгнет в неё, то окажется у себя дома, окажется в своей кровати с порезанной ладонью, которая пульсирует острой болью».
Дмитрий поднялся на ноги, поглядывая на Старца, который не проявлял абсолютно ни каких движений, кроме как гребли вислом, и сместился немного левей, смотря на воду сверху в низ. Его начал обдувать сильный ветер, а снег облепливал его волосы, которые развивались на ветру, словно какой-то порезанный на нити флаг. Вода казалась ему черней самой ночи, хотя её, как и саму лодку, освещала Вифлеемская звезда. Он смотрел на неё пустыми глазами, в которых горел огонёк, и была надежна, вместе со стойкой уверенностью, что если он прыгнет в неё, то не умрет, как говорил голос, а проснётся у себя в кровати. Он действительно хотел прыгнуть в воду, но его что-то останавливало. Это было то понимание, которое сформировалось в его голове, и которое говорило, что этого делать не стоит, иначе он присоединиться к тем, кто прыгнул в воду и распрощался со своей жизнью, ещё до того момента, как Дмитрий появился на свет.
«Давай, давай, надо прыгнуть, чтобы проснуться» — диктовал его мозг, и Дмитрий бы подчинился ему, если бы на затворках его сознание не маячило одно страшное слово: смерть. Разум Дмитрия осознавал, что его ждёт смерть, если он прыгнет в воду, но вот его мозг — этого не понимал. И сейчас, шла борьба его разума и мозга, как тогда, когда Дмитрий медлил с порезом ладони. В этот раз, его мозг бросил все свои силы, чтобы сам Дмитрий подчинился ему и прыгнул, но его разум не собирался подчиняться. Он убеждал Дмитрия, что не стоит этого делать. А интуиция Дмитрия, которая практически всегда была верна, когда шло противостояние его мозга и разума, подсказывая какую сторону лучше выбрать, сейчас куда-то испарилось.
И сейчас Дмитрий просто стоял, одновременно слушая и свой мозг, и свой разум. Стоял и не знал, кого надо послушать. В пользу кого стоит сделать выбор, который будет правильным. Который не лишит его жизни, а сохранит её, хотя бы ещё не на определённое время. Но время решила за него.
Нос лодки упёрся в берег, из-за чего Дмитрий пошатнулся и упал в лодку, дно которой было полностью белым от снега, и сразу же, Дмитрий вновь ощутил, что какая-то неведомая сила завладела его ногами, которые без воли Дмитрия начали выводить его на белый берег. И когда он вступил на белый снег, то почувствовал, как его стопы ног просто леденеют и тот холод, который они получают от снега, пулей проносится по всему организму, предупреждая его о том, что долго он не сможет находиться на морозе. Его ноги стали отводить его от лодки, а в его голове вновь появился этот голос, который заставил Дмитрия упасть на колени и схватится за голову. Его крика опять не было слышно, хотя Дмитрий чувствовал, как его глотка просто разрывается от него.
«Следуй за Вифлеемской звездой, которая укажет тебе путь. Следуй за Вифлеемской звездой, которая осветит тебе дорогу».
Этот голос сказал только эти два предложения, которые Дмитрий уже слышал, после чего — он исчез. И Дмитрий, спустя несколько десятков секунд, которые он приходил в себя, поднялся на свои ноги, которые превратились в лёд, превозмогая постепенно нарастающую боль от них, а ещё и от ладони, рана на которой начала пульсировать, словно кровь в ушах, при мёртвой тишине. Едва оправившись от вновь вторгавшегося в его разум невиданного создания, Дмитрий оглянулся назад. Старец уже отплыл от берега метров на двадцать, и также смотря на Дмитрия своей чёрной впадиной, но теперь, его движения изменились. Теперь он не работал вислом, а махал своей правой рукой Дмитрию, как бы провожая его в путь, который может оказаться для ПольДимана последним в его жизни. Дмитрий почувствовал, как по его спине пробегают мурашки от этого зрелища, а дальше, ноги повели его дальше, заставляя отойти от края берега метров на тридцать, после чего, он снова получил власть над своими ногами.
Дмитрий остановился. Он не хотел идти дальше, сквозь эту метель, которая стала настолько сильной, что казалось, Дмитрий находится на какой-то другой планете, хотя, это и в самом деле может быть так.
