много; они сильно различаются одни от других, и некоторые удивительно хитро прячут свои гнезда. Более трехсот лет назад начали держать в неволе норвежских кречетов, почти белых, поразительно красивых. Их приучают ловить дичь. Они живут в плену по многу лет, охотятся по приказанию своих владельцев, но не разводятся. Как, где устраивает белый кречет свое гнездо, какие у него птенцы, — до сих пор неизвестно.
Сова
Белые, круглые, как шар, яйца сова-нея́сыть кладет в дупло дерева. Там перед совой жила белка или ворона. Сова не починяет их жилища, просто завладевает им. Болотная сова кладет яйца на кочку, без гнезда, почти без подстилки. Едва проглянувший совенок больше похож на какую-то зверюшку, чем на птицу. Это ком светло́-серого пуха. Он сидит на задних когтистых лапах; вместо передних лап — какие-то короткие мягко-пушистые закорючки — будущие крылья. Треугольный рот широко раскрыт посреди большеглазой ушастой головы. Он вытянется, этот странный рот; верхняя часть его окрепнет, превратится в твердый крючковатый клюв. Белый пух порыжеет, посереет, побуреет, покроется черными пятнами. Четыре — пять молодых сов, бесшумно размахивая широкими мягкими крыльями, вылетят ночью за добычей вместе со стариками. Они долго держатся всем выводком около того дупла, где вывелись.
Сорока
Из вороньих птиц сорока самая хитрая. Она строит иногда четыре гнезда: одно настоящее (в нем она высиживает до семи зеленоватых с темными пятнами яиц), а три гнезда пустых. В одно из этих она садится, громко стрекоча. Пересидев там опасность, видя, что около никого нет, сорока, как тень, шмыгнет к настоящему гнезду. При какой-либо тревоге она тихонько улетает в сторону. Над каждым гнездом крыша, навес из ветвей: над настоящим, Драгоценным, крыша прочная, тщательно сплетенная из веток так плотно, что почти не пропускает дождя. У пустых гнезд навесы сделаны кое-как, для вида.
Птенцов своих сорока кормит зернами, ягодами, а также яйцами и птенцами, украденными из гнезд мелких птиц. Покрытые грязно-белым пухом, сорочьи птенцы в неволе не выживают, но взятые из гнезд в пере, молодые сороки приручаются вполне, очень забавны и иногда выучиваются говорить два — три слова.
Зяблик
Самка зяблика строит свое гнездо недели две; самец не строит, он только приносит все, что нужно для постройки: шерсть, мох, кору, волосы, перья, нежную белую кожицу, сдернутую с березовой бересты, паутину. Гнездо, сплетенное из всего этого, снаружи облепляется серо-зелеными лишаями, растущими на березе; внутри оно мягко: там сетка из волос и пуховая постелька.
Можно долго пробыть под березой и не заметить гнезда зяблика — оно кажется одним из множества серо-зеленых пятен на белом стволе березы.
Мелких пестреньких яиц в этом гнезде немного: четыре — пять. Звонкую, веселую песню, сильно, бодро поет зяблик своей подружке, пока она высиживает, и носит ей корм. Потом кормлением занимаются оба — песен больше нет, когда выведутся крошечные серенькие птенцы с белым пухом, странно висящим около желтых ртов.
Если гнездо тронуть, зяблики улетают совсем прочь. Они бросают детей на гибель, не возвращаются к потревоженному гнезду.
Дятел
Гнездо дятла похоже на мешок. Оно висит в дупле. Верхним узким концом гнездо прикреплено к отверстию дупла, в нижнем широком конце лежат яйца — пять — шесть, острые, чисто-белые. Птенцы, пока совсем маленькие, шипят; они скоро начинают выглядывать из дупла и кричат: «те-те-те». Если дырку дупла прикрыть сачком, а по стволу дерева внизу постучать палкой, то птенцы выскакивают в сачок. Они легко привыкают к домашней жизни, пьют молоко, едят булку, потом сухари, конопляное семя, орехи. Дятлу, выросшему в комнате, надо поставить обрубок дерева, чтобы он мог его щипать, иначе он испортит, расковыряет все, что попадется ему под клюв. Клест
Особенной прочностью постройки отличается гнездо клеста. Оно всегда у самого ствола старой сосны или ели, сплетено из травы, набито мхом, выложено еловой хвоей, наконец пухом. Сверху гнездо прикрыто ветвями, чтобы снег не попадал в него. Да, это зимнее жилище; птенцов клесты выводят в морозы.
С голубовато-серых, испещренных черно-бурыми точками яиц — их бывает четыре — пять — самка почти не слетает, греет их все время. Самец приносит ей семена из сосновых, еловых шишек и поет ей незатейливую песню среди осыпанных инеем ветвей. Теми же семенами старые клесты кормят своих буровато-пепельных птенцов; у молодежи животы и подхвостья желтые, а у стариков там красные перья.
Дрозд
Невысоко в кустах, в развилке ветвей подвешивает свое искусное гнездо дрозд. Он, принося в клюве кусочки глины, слепляет их своей слюной, делает небольшую чашку, половинку шара. Пока глина сохнет, дрозд поет. Песенка его проста; это скорей чириканье, чем песня, но где же взять лучше?
Дроздиха весело попрыгивает, слушая эту песню, потом приносит тонкие гибкие веточки и внутри глиняной чашки, глиняного полушара, висящего на кусте, свивает какую-то корзиночку, второй слой гнезда. Третий слой составляют конские волосы, шерсть, пух: их надо собрать по дорогам, в лесу, у пней, сучьев, где почесался или зацепился чей-нибудь косматый бок. Пух подбирается около осины, добывается из покинутых гнезд или нащипывается из собственного живота.
Яиц четыре — шесть; они ярко-зелено-голубоватые, иногда с темными пятнами на тупых концах.
Сначала голые, потом серо-пуховые дроздята с утра до ночи просят есть, раскрывая желтые клювы. Старики усердно носят им ягоды, семена, гусениц и мух. Они сердито чокают на человека, на всякого врага, подходящего к гнезду. Не имея никакого оружия, чтобы заступиться за своих птенцов, дрозды пачкают врага так, что остается удивляться, откуда у них, у маленьких, берется столько этой пачкотни.
Жаворонок
Среди сухих стеблей, среди скошенных колосьев, на поле, иногда почти на дороге, в ямке, выдавленной ногой человека или копытом лошади, лежат крошечные рыжевато-серые яйца; их четыре — пять. Их заботливо греет своим телом, к ним плотно прижимается желтовато-коричневая птичка. А над ней, взлетая все выше, выше, звенит заливистой трелью тоже коричневый певец. Это жаворонок; он поет только в воздухе, на лету. И пока он веселится в вышине, можно накрыть сачком, иногда просто взять рукой его подружку. Она редко слетит, она только прижимается
