* * *
Саске услышал мелодичный напев и вошёл на кухню, чувствуя аромат еды. Черноволосая женщина стояла у плиты спиной к нему, выкладывая в пиалы завтрак на четырёх человек.
— Саске, я так рада, что ты дружишь с Наруто, я верила, что это так и будет. Я же обещала Кушине, что вы с её сыном обязательно подружитесь, — не оборачиваясь, сказала женщина и тихо засмеялась. Чистый, красивый смех звучал колокольчиком, резонируя в сердце странной болью.
— Мама? — вдруг пришло узнавание. Плечи женщины дрогнули, но она продолжила свою работу, теперь собирая еду в коробку. А Саске не мог пошевелиться, подойти или обнять её.
— Я так рада, что ты не злишься на Итачи. Бедный мой сын, ему так тяжело. Помоги своему брату, хорошо, Саске? — Микото-каа-сан с улыбкой обернулась, протягивая узелок, который Саске машинально взял. А потом, мимоходом, продолжая напевать, погладила его по волосам и вышла из кухни. Он вцепился руками в отданный матерью обед, чувствуя оттуда аромат домашней еды.
А оглянувшись, увидел только пустой коридор и, пошевелившись, неожиданно проснулся.
— Саске, Шисуи зовёт всех завтракать, ты что-то разоспался, — мелькнуло лицо Наруто, и Саске почувствовал, что до побелевших костяшек вцепился в своё одеяло, а в комнате витает аромат еды, распечатанной из свитка.
Часть 1. Глава 15. Ангел-хранитель
Профессор психологии Канагава Тору, распрощавшись с очередным пациентом, с нетерпением посмотрел на часы. До приёма самого интересного случая в его практике осталось пятьдесят минут.
Накомори Хироши, проживающий две жизни одновременно, должен был приехать к нему после школы, в шесть вечера.
Когда парень рассказал, кто тот второй юноша, с которым Хироши делит свои воспоминания или сны, профессор просто не поверил своим ушам. Учиха Шисуи! Тот самый Учиха Шисуи из манги его знаменитого одногодки Кисимото Масаси!
Профессор Канагава также увлекался оккультными науками и считал, что случай Накомори Хироши лежит где-то на стыке психологии и экзотерики*. Он сам, ещё во времена своей магистратуры, зачитывался этой мангой, а потом с интересом смотрел еженедельные выпуски аниме, и вот такой странный подарок судьбы. Накомори Хироши, а точнее, Учиха Шисуи, выжил, спас нескольких детей и скрылся с ними от политической машины Конохи.
Через месяц с первого обращения Канагава свято уверовал в реальность происходящего во снах Хироши, потому что его шестнадцатилетний пациент мог разъяснить некоторые моменты, которые были указаны в манге вскользь. Но которые вполне укладывались в логику и психологию того мира. Хироши мог перечислить поимённо почти всех из клана Учиха и сделал несколько довольно внятных набросков. Парень оказался неплохим рисовальщиком, и в папке профессора скопилось с десяток эскизов, которые действительно несколько отличались от манги, в них было больше подробностей и деталей. Различные перекрёстные опросы, хитрые тесты и работа с бессознательным показывали, что ученик первого класса старшей школы Накомори Хироши действительно видит тот мир, и не просто сторонний наблюдатель там, а живёт жизнью шиноби. С их менталитетом, правилами, гласными и негласными, особой психологией и с ранних лет получаемым жизненным опытом.
Почти как раздвоение личности, но каждая личность живёт в своём мире, пересекаясь и делясь накопленными за день знаниями лишь во снах. И, что самое примечательное, Учиха Шисуи, со слов Хироши, до конца не верил в их существование, думая, что ему снятся странные сны и, возможно, что всё это — способность его Мангекё Шарингана!
Наличие мира шиноби, где-то за гранью данной реальности, заставляло Канагаву лишний раз удостовериться в теории параллельных миров, приверженцем которой он и так был. А после того, как ему удалось склонить Хироши к мысли о том, что он ему верит и очень жаждет помочь его «второй половинке» в непростой ситуации, тот начал рассказывать о жизни, быте и повседневности юных шиноби — Итачи и Шисуи. Которые, впрочем, по меркам того мира были уже практически ветеранами множества военных конфликтов и локальных стычек. Тот же Шисуи, например, был зачислен в АНБУ, когда ему было двенадцать, и стал капитаном своей команды в четырнадцать. А когда у него пробудился Мангекё Шаринган, то по праву стал считаться одним из самых сильных бойцов клана Учиха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Всё это любовно собиралось Канагавой в папку с «делом» Накомори Хироши, и с каждой встречей эта папка росла. Было интересно, и не только потому, что случай один на миллион, но и не терпелось узнать, как дела там, за гранью их мира, и помогли ли его советы Учиха Шисуи. Впрочем, Хироши говорил, что шиноби воспитывают весьма специфически, чтобы сделать психику и моральные принципы гибче.
Например, когда Шисуи было всего шесть, в начале Третьей мировой, отец взял того с собой на задание, и мальчик проник в одну из деревень-гарнизонов Страны Земли и отравил в ней колодцы. Взрослый человек вызвал бы подозрения, но ребёнок вошёл и вышел незамеченным. После того случая, когда Шисуи увидел, к чему привело его задание, у него пробудился шаринган. С Итачи, если судить по рассказу Хироши, поступили примерно так же, когда привели в селение недалеко от Отакуку, на которое напали нукенины. Это был уже конец Третьей Мировой войны шиноби. Зрелище мёртвых людей, которых перед смертью пытали, очень впечатлило двоюродного брата Шисуи, который тоже там присутствовал. Так, незадолго до рождения Саске, Итачи стал самым молодым обладателем шарингана в клане.
Все эти нужные и не очень сведения Канагава записывал, составляя психологические портреты своих виртуальных подопечных.
Ещё при прочтении манги ему показалось, что в истории Учиха слишком много белых пятен, а ближе к концу, когда этот странный клубок ненависти начал разматываться, ему стало безумно жаль молодых талантливых шиноби, которых попросту обманули умудрённые опытом старики, жаждущие власти.
В дверь постучали, и Канагава встрепенулся, сбрасывая с себя размышления о жизни в другом мире.
— Да-да! Войдите!
— Профессор Канагава, можно? — в двери появилась лохматая голова Накомори Хироши.
— Конечно, проходи, Хироши-кун, — пригласил он пациента, с которого не брал денег за приём и проводил около четырёх часов в неделю.
Он однажды задумался, может ли назвать юношу своим пациентом, так как, по сути, не лечил его, а по большому счёту — потакал его «болезни», как могли бы рассудить многие из его коллег.
Но, только убедив парня в своей лояльности и заинтересованности, а также в том, что не собирается его «лечить» или «упекать в психушку», Канагава смог добиться от Хироши доверия. А также подспудно считал, что если это и какая-то новая форма шизофрении, то пока её симптоматика весьма безобидна. Особенно после того, как ему удалось убедить Хироши, что «отсюда», имея доступ к всевозможным благам техногенной цивилизации, тот сможет больше «помочь» своему «второму я» там. Здесь у Хироши всё под рукой — книги, в том числе и манга, интернет, чертежи сооружений, инструкции и советы умудрённых опытом людей. Возложив на парня роль «ангела-хранителя» Учиха Шисуи, чтобы у Хироши не возникало желаний «соединиться» с тем-собой, Канагава искренне наслаждался происходящим в том мире и давал советы по воспитанию юных шиноби вместе со своими любимыми персонажами.
Хироши снял обувь, ветровку и сел на мягкое кресло напротив стола. Движения парня были несколько резкими и дёргаными, выдавая расстройство.
— Что-то случилось, Хироши-кун? — мягко спросил Канагава. — Ты какой-то несобранный сегодня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я… Нет, у меня проблем нет, — словно через силу улыбнулся тот. — Когда снятся такие сны, все проблемы, которые сопровождают нас в нашей жизни, кажутся слишком мелкими и не проблемами вовсе. Просто я шёл к вам и вспоминал… Кстати, я нарисовал Мину и Сэна, — Хироши протянул пару альбомных листков, выуженных из папки.
— Мина — это самая старшая девочка? — с интересом разглядывая портретный рисунок в цветном карандаше, спросил Канагава. С рисунка тёмными глазами смотрела серьёзная девочка с чуть выбившимися из причёски слегка кудрявыми волосами, заплетёнными в боковой хвост. Немного вытянутое лицо с острым подбородком, упрямо сжатые губы, тонкий нос. Причёска была раскрашена тёмно-серым, цвета мокрого асфальта, с каким-то сине-фиолетовым отливом, а в качестве заколки нарисована красная роза.
