самим Богом, то не желал бы для себя ничего кроме бесконечно продолжающейся музыки и вальса, чтобы чувствовать в своей руке ее ладонь, ощущать аромат ее дыхания и слышать, как трепещет ее сердечко. Эта пара в своей неудержимой страсти настолько сильно контрастировала со всеми окружающими, что они в большинстве своем просто поспешили освободить центр зала, скромно танцуя по его периметру. Все взоры окружающих были направлены только на них и не на кого более. Их завораживающему танцу не мешали даже его громадные крылья, чего он втайне опасался. Напротив, наличие крыльев делало их танец похожим на полет большой красивой бабочки. Он обманул ее опасения насчет лягушачьих лапок, а она в свою очередь подтвердила его уверенность в ее танцевальных способностях. К разочарованию обоих, музыка закончилась. Раскрасневшиеся и улыбающиеся, они отошли к столам, чтобы передохнуть. Пока все танцевали, кто-то незаметно опять наполнил все фужеры новой порцией живительной влаги. К легким закускам, кажется никто так и не прикоснулся. Следующий танец решили пропустить, чтобы немного передохнуть и отдышаться. Захария взял два фужера, один из которых протянул Ирии. С наслаждением, словно утоляя давнишнюю жажду выпили.
— Вы мне сейчас напомнили Наташу Ростову на новогоднем балу, — едва сдерживая свои чувства, проговорил он.
— Да?! — удивилась она, по-прежнему улыбаясь, но уже немного отойдя от пережитых впечатлений. — Вот уж никогда не ассоциировала себя с этим персонажем.
— Почему?! Мне кажется у вас много общих черт, — удивился он.
— Нет уж, спасибо! — весело улыбаясь, но при этом, отрицательно качая головой, возразила девушка. — Меньше всего в жизни я хотела бы походить на это аморфное создание, похожее на губку, которой все равно какую влагу впитывать и постоянно подстраивающуюся под окружающую ее обстановку. Этакий маленький хамелеончик. Ей ведь по сути все равно, у какого огня греться и как его зовут, то ли Анатоль, Андрей, Пьер — без разницы, лишь бы в попу не поддувало…
Захария с нескрываемым удивлением воззрился на свою юную (юную ли?) спутницу. Слегка задумался, припоминая перипетии знаменитого романа, а затем не слишком уверенно кивнул:
— Да. Пожалуй, вы в чем-то правы. Есть в ней что-то не горячее и не холодное, а так… нечто тепленькое.
Теперь уже она с интересом посмотрела в его глаза, что-то решая про себя. Затем кивнула и неожиданно спросила, все также улыбаясь:
— А хотите, я вам скажу, какой вопрос вертится у вас на языке?
— Хочу! — так же неожиданно согласился он на предложение.
— У вас на лбу санспарелем написано: «Сколько же ей лет?»
— Да нет, ну что вы, право… — попробовал он поотнекиваться.
— Так вот, — не слушая его, продолжила она. — Мне три дня назад исполнилось… семьдесят шесть…
— Ой, как замечательно! — радостно выдохнул он, невольно выдавая свое беспокойство по этому поводу.
— А вы чего боялись?! — прямо спросила девушка.
— Я?! — по-еврейски отвечая вопросом на вопрос, желая как-то стушевать момент и перевести его в шутку, но взглянув в глаза ей, решил все же не лукавить. — Я на миг испугался, что вы можете быть намного старше меня, из-за того, что вы так по-взрослому рассудительны.
— А если бы и так то что бы было? — все так же лукаво смотря на своего спутника, спросила она.
— То тогда плохи были бы мои дела. Как опытной женщине с возрастом, вам скоро бы надоели ухаживания такого молокососа, как я.
И они тут же, не сговариваясь, громко засмеялись. В его смехе Ирия сразу уловила нотки облегчения. И вновь зазвучала музыка. На этот раз это был Исаак Шварц со своей «Звездой пленительного счастья». Такой вальс было грех пропускать, и они вновь закружились по залу, целиком растворяясь в музыке, и друг друге. Были и другие танцы в этот вечер, и конечно же, среди них не могло не быть «белого». И не стоит даже задаваться вопросом, кого в партнеры она выбрала для него. Время летело незаметно. В очередной раз, взглянув на часы, электронное табло которых висело под потолком и показывало время 22.45, Ирия вздохнув, произнесла:
— Я конечно не Ростова, а всего-навсего бедная Золушка, поэтому мне, как и каждой порядочной Золушке, пора вовремя остановить безудержное веселье и вернуться к своим метелкам и поварешкам.
— Но как же… — хотел он ей возразить, но она пресекла на корню его возражения, приставив свой пальчик к его губам в воспрещающем жесте.
— Так надо, — улыбнулась она ему, — иначе карета Золушки превратится в тыкву. А если серьезно, то я обещала родителям к одиннадцати быть дома.
— Тогда можно я вас провожу?!
— Не возбраняется, — хитренько подмигнула она ему.
Как можно незаметнее они постарались ретироваться из зала. Прохлада ночи освежила их лица. «Ромовая баба» подсвеченная изнутри прожекторами разного цвета, на темном фоне окружающей среды, выглядела еще более великолепно, чем днем. Очень хотелось хоть на минутку задержаться возле нее, но время, к сожалению, поджимало, поэтому они быстрым шагом, но держась за руки, проследовали мимо нее к ближайшему телепорту.
— Где вы живете?
— В Простоквашке. В высотке, что на углу Циолковского и Пиленко.
— А-а-а, кажется, знаю. Это напротив Музея Земного Растениеводства?
— Верно. А вы хорошо ориентируетесь в Городе, несмотря на тридцать лет отлучки, — на ходу заметила она.
Подойдя к телепорту, светившемуся ради ночного времени бледно-оранжевым светом они, не разжимая рук, встали в его центр, зажмурившись и рисуя в воображении конечный маршрут путешествия. Уже через мгновенье они оказались в нужном для них месте. Простоквашинский «молодежный» район, в отличие от остального Города, не любил спать даже по ночам, поэтому народу на улице было довольно много. До указанной высотки было рукой подать. Они преодолели это расстояние за каких-нибудь полминуты. Подойдя к единственному подъезду небоскреба, остановились.
— Ирия! Я еще раз хочу поблагодарить вас за этот незабываемый вечер, который вы мне подарили. Правда. Я еще никогда не был так счастлив, как сегодня. И еще, знаете?…
— Знаю. Но всему свое время, — обещающе ответила она на его невысказанные слова. — И как мне кажется, у нас его с вами будет еще предостаточно.
Она испытующе посмотрела на него. Он судорожно закивал, не найдя, что ответить. Наконец он спохватился:
— Ирия, запишите мой номер коммуникатора.
— Говорите, я запомню.
— Захария-19.
— Простой номер. Мой будет посложней — Ирия-286. Запомните или вам куда-нибудь записать?
— Запомню. Терранций.
— Что-что? — не поняла девушка.
— Я говорю. Терранций. Это 286-й элемент периодической системы Менделеева. Терранций — Земля. Терра — так иногда мы между собой называем Землю. Разве такое забудешь?!
— А вы еще и химик! — улыбнулась она. При этом она слегка подалась к
