Посреди двора стоит аккуратная елочка в моргающих снежинках и золотых шарах, быстро идем к дому, по вычищенным дорожкам, мимо круглых заснеженных кустов. Обходим дом вокруг, в глубине парка мелькает нескольких освещенных статуй, в прошлый раз я их не разглядела. Слишком быстро бежала.
Заходим с заднего хода (я же – сюрприз!), просачиваемся сквозь узкий коридор, поднимаемся на несколько ступеней вверх и оказываемся за кулисами. Димон уже вернулся в зал, Андреевы ребята еще раз дали ему понять. На сцене уже все готово, расставлена аппаратура, стоит микрофон, но за занавесом их не видно, моя группа мнется поодаль, но и ее ко мне не допускают, нет, программу с ними уже обсудил Андрей, а теперь шепчет мне, что и после чего играть. Звучит Гендель, но никто не танцует, в зале уже погашен свет, осталась одна иллюминация, все стоят и болтают, видно, ждут не дождутся сюрприза. Гляжу в щель, пятно света выхватывает фигурки. Все в масках, но многих я легко узнаю: у стены болтается кружевная толстая Тушкевич. Вон Ритка в костюме домино. Петя, наш бас и гордость, в обыкновенной тройке, зато в черной маске, рядом длинноволосая брюнетка в гранатовом платье с кринолином и в красной беретке. Ужель та самая Татьяна?
Меня начинает колотить дрожь, не хватало еще, зубы слегка стучат… Но кто-то мягко сжимает мне ладонь. Оборачиваюсь: Андрей. Смотрит на меня молча и ничего не говорит. Но мне кажется, я и так все слышу. «Не бойся, – говорит он, глядя прямо в меня. – Я рядом. Я верю в тебя и жду, жду, слышишь?» «Дешево же ты хочешь меня купить», – думаю я про себя, но вслух не произношу ни слова, просто опускаю глаза.
Андрей уже скользит по сцене, что-то поправляет напоследок. Музыка резко обрывается, сцену озаряет свет, занавес делится надвое и ползет в стороны. Слышен нетерпеливый гул голосов, крики, кто-то громко и высоко гудит, как на стадионе.
Моя группа выходит и деловито рассаживается за инструментами, проверяет звук.
Андрей приближается к микрофону.
– Дорогие друзья! Поздравляю вас с наступающим праздником, с Новым годом! Сегодня у нас в гостях…
Иоганн Себастьян Бах, ангелы, апостол Томас, помогите!
Плеск ладоней, новые крики, легкий свист. Андрей поднимает руку. И все затихает.
Гулкая, жадная тишина. Я выхожу на сцену.
PIZZA HUT (Святочный рассказ)
Здесь меня приняли сразу. Не спросили документов, не сунули анкету, не стали холодно обещать немедленно позвонить, как только появятся вакансии, просто уточнили.
– Сегодня вечером ты свободна?
– Да, – изумилась я. – Уж не в ресторан ли меня решил пригласить этот плотный белобрысый парень-менеджер – в белой рубашке и в сдвинутой на затылок фирменной бейсболке цвета морской волны.
– Приходи часов в пять, – рубанул он, нетерпеливо поглядывая на трезвонивший телефон.
– Зачем? – снова не поняла я.
– Что значит? – пожал он плечами и проговорил скороговоркой, уже поднимая трубку. – Будешь делать пиццу.
Так я получила свою первую настоящую работу. Без усилий, без лишних вопросов, усилия и вопросы тянулись до, пока я брела, переходя из магазина в магазин, к этому, последнему на относительно оживленной улице серому зданию с веселенькой надписью “Pizza Hut”. Работы для меня в магазинах не было, даже в «Макдоналдсе». Идти официанткой в кафе я не смела (английский!), незамысловатая работа руками – вот мой удел. Но и его долго не удавалось обрести.
Выходя из теплой, пропитанной запахом хлеба «Пиццы», я жалела лишь об одном: что догадалась дойти сюда так поздно. До этого я несколько дней подряд ходила по магазинам и сидела за «Лос-Анджелес Таймс», изучая объявления о работе, по каким-то безнадежно звоня…
«Чистильщик платья, раз в неделю, в доме старой леди». Работка не бей лежачего, но никто так никогда и не взял трубку, а автоответчика не было. «Гуляльщик с собакой, утром и вечером, час + час, любовь к животным строго обязательна!» – над этим объявлением я долго колебалась и наконец позвонила: выгуливать требовалось бульдога со сложным характером… «Ну что, рискнете?» – подбодрил меня энергичный женский голос. «Все-таки нет», – вздохнула я. «Двойняшкам четырех с половиной лет требуется няня на время отъезда родителей на рождественские каникулы. Семь дней, 600 долларов». 600 долларов за одну неделю! Я немедленно набрала номер. «Мы уже нашли человека», – любезно ответил мне мужской голос.
Наконец дело дошло и до русской газеты, обретенной в магазине русских продуктов в Голливуде, – я откладывала ее до последнего, работать у соотечественников совсем, совсем не хотелось. Но именно в этой газете я почти сразу обнаружила то что нужно: «Только для девушек. Знание русского языка – обязательно. Escort-service». Отчего-то последние слова были на английском. Но что это значит? Я бросилась к словарю: «escort», – прочитала я, – «сопровождение, охрана». Девушки-охранницы, девушки, сопровождающие… кого? Видимо, каких-нибудь старичков, которые послушно приехали сюда за своими детьми. Непонятно было только, куда их понадобится сопровождать? На прогулку, в магазин, к дантисту? Я уже представляла себе, как бодро качу перед собой инвалидное кресло. В кресле сидит русская бабушка в платочке и что-то тихо поет.
После второго гудка я услышала такое родное и незамысловатое «алле», что на сердце немедленно потеплело.
«Здравствуйте, я прочитала в газете объявление. Я знаю русский и могу сопровождать», – быстро выпалила я.
– Это работа с мужчинами, – неторопливо ответил мне грудной женский голос на том конце провода.
– Со старенькими? С инвалидами?
– Со всякими, – очень, очень тяжело вздохнул голос, и… я бросила трубку.
Так мой словарный запас расширился еще на одно слово, точнее, еще одно значение слова «escort».
В Лос-Анджелесе лились дожди, бесконечные, ледяные, – наступила калифорнийская зима, выходить на улицу не хотелось, но дома было еще хуже. И после привычного, уже краткого приступа токсикомании (одеваясь, я каждый раз жадно нюхала подкладку своей кожаной куртки, она пахла горьковатым московским октябрем) шла искать работу ногами. Не для денег одних, хотя и они были бы очень кстати, долг рано ли, поздно нужно было возвращать, и все же не для них только, но чтоб не загнуться в глухом одиночестве, пока длятся проклятые рождественские каникулы, пока не надо учиться и ходить в университет. И еще, чтоб оборвалась эта дурацкая пленка, кончился явно затянувшийся почти четырехмесячный, 90-серийный фильм, со мной в главной роли, чтобы перестать быть тенью себя, фантомом – ощущение, которое не покидало меня с первых же шагов по американской земле. И больше не бредить засыпанной снегом синей убогой Москвой образца 1992 года, выпрыгнуть из жизни-сна и стать собой, стать настоящей – вот зачем нужна мне была работа.
Я искала ее изо дня в день, и – чудо – нашла.
В пять часов вечера Джеф (так звали менеджера) отвел меня в заднюю комнату, выдал мне черные штаны, футболку бирюзового цвета, такую же, как у него, форменную кепку с мелко вышитыми буковками pizza hut. Она и сейчас у меня хранится, эта кепка, выбросить не было сил.
– Не снимай никогда, кепка нужна, чтобы твой хаер не падал в тесто, – лаконично объяснил Джеф, – а теперь иди и учись делать пиццу. Вон твой супервайзор, – он кивнул на маленького смуглого человечка, который склонился над сковородкой.
Человека звали Салим. Мой супервайзор оказался терпелив и мягок.
– Это топингс, все это называется топингс, – объяснял он мне, указывая на квадратные мисочки с салями, кусочками свинины, говядины, курицы, помидоров, перца… Набираешь топинг в чашечку (пластмассовая чашечка прилагалась) и кладешь то, что написано в заказе, только то, что в заказе, вот здесь, – он указывал на длинную бумажку, которая как раз приехала на веревочке от кассира и повисла перед нашим носом.
Нужные топинги были отмечены на бумажке небрежными крестиками.
Все оказалось просто. В чашечки нужно было набирать что потребуется и посыпать этим тесто, приезжающее к тебе в круглой чугунной сковороде.
Под руководством Салима я приготовила пять вполне сносных пицц. А на шестой сделала открытие. Хозяин «Пиццы» – жадина. Капиталист. Вместо того чтобы посыпать каждую пиццу сыром от души, нужно было набирать сыр все в те же мелкие чашечки и посыпать тесто тонюсеньким, почти прозрачным сырным слоем. Так дело не пойдет!
Придите ко мне, и я накормлю вас.
И вместо одной чашечки на следующую же пиццу я положила полторы! Вскоре пицца испеклась, никто ничего не заметил – только клиенты наверняка изумлялись, почему им так вкусно. Приехал следующий заказ, и я увеличила норму – две чашечки вместо одной! На здоровье. Радуйтесь и веселитесь. Да, я из России, но именно поэтому не люблю, когда люди голодают…
Fuck you! Раздался злобный голос. Моя чудесная пицца, от всей души посыпанная сыром, выехала из печки со съехавшей набок набухшей желтой шапкой – уродливая, непропекшаяся.
