полагаю, все будет в порядке.
– Будем на это надеяться, – немощно просипел голос в трубке.
* * *
Похоже, все складывалось в пользу моей интуиции, но вместе с тем явно не в мою пользу. Поиск следующего номера телефона занял меньше минуты.
– Алло, приемная инфекционного отделения слушает. Чем могу помочь? – раздался ласкающий слух женский голос.
– Здравствуйте, я брат одной из школьниц, Марты, она определена к вам после шумихи с карантином. Я уезжаю в университет и хотел бы попрощаться с сестрой не по телефону. Скажите, это возможно?
– Нет, физический контакт с пациентами запрещен, но вы можете прийти пообщаться через стекло, если телефона вам мало.
Я уточнил место нахождения их отделения, и, весьма довольный собой, сразу же после завтрака отправился к Марте. Одного беглого взгляда было бы достаточно, чтобы понять, та ли это девочка из парка.
Зайдя в приемную инфекционного отделения, я обнаружил саму обладательницу такого красивого голоса: очень ухоженную статную женщину, с неимоверно сложно свитым из волос гнездом на голове. Готическая копна в сочетании с многослойной художественной штукатуркой моментально бросались в глаза. Все процедуры Лизы со своей внешностью тихо померкли по сравнению с тем шедевральным творением, которое смогла сотворить из себя эта женщина. Я даже на время забыл, зачем пришел, пытаясь понять, куда и как были спрятаны концы её завитушек. Макияж, одежда и всё, что с этим связано, было реализовано на высшем уровне мастерства. Мое восторженное созерцание с приоткрытым ртом перебил голос, который я слышал в трубке менее часа назад. Спокойный и низкий, вырвавшись из пышной груди, он бархатным эхом пронесся по просторному залу.
– Чем могу вам помочь?
– Я брат Марты, я вам звонил недавно, – неуверенно ответил я, все ещё не в силах оторваться от изучения этого произведения искусства.
– Ах да, вы про Марту Герман! Братик, которому нужно срочно повидаться с сестрой. Вам в левое крыло, при входе наденьте бахилы и халат, она в четвертой палате слева по коридору.
– Большое вам спасибо! – сказал я, пытаясь рассмотреть как можно больше деталей её экстерьера. Она сразу же заметила моё неловкое внимание, и, сверкнув надменной улыбкой, поставила у себя в голове ещё одну галочку. Потраченное утром время было не напрасным, оно весь день приносило плоды её самолюбию.
– Если у вас возникнут какие-то вопросы, там дежурит медсестра, можете к ней обратиться. Только я не понимаю, что вы там через стекло увидите нового?
– Мне, честно говоря, только нужно скорчить ей рожицу, чтобы сравняться по очкам.
Я сразу понял, что зря ляпнул последнюю фразу, так как она была непонятна этой женщине в корне. Похоже, дамочка по характеру была ещё серьезней, чем по внешности, и я даже спиной чувствовал прожигающий во мне дыру подозрительный взгляд. Только спасительный поворот налево не позволил отверстию стать сквозным.
Рыжие косички в четвертой по счету палате только подтвердили уже давно понятое мной. На карантине были именно те девочки, игравшие в баскетбол на парковой площадке в тот день. По большому счету, ехать в больницу святого Иосифа особой необходимости не было. Хотя одно дело – проверить на полиграфе или подержать в больнице, и совершенно другое – автомобильная авария с тяжелыми последствиями. Мне категорически не хотелось верить, что это госпожа и господин Алены, та пожилая пара. Такой поворот событий уже свидетельствовал бы о нависшей надо мной и моими близкими опасности. Уточнить все до конца уже стало необходимостью.
Возвращаясь через приемный покой, я ещё раз столкнулся с недобрым взглядом, который внимательно провожал меня к выходу. Возможно, развязная форма игры в виде корченья рожиц и не была удачной выдумкой, спишем это на импровизацию, но такого дикого неодобрения я точно не заслуживал. Даже если бы и корчил рожицы своей сестре, ведя счет, что тут плохого? Оставить её вульгарное мнение без надлежащей реакции было непростительно, и потому, как только в меня вновь уткнулся взгляд женщины-павлина, я свел глаза в кучу, скорчил противную гримасу, после чего сказал:
– Один – ноль в мою пользу! – И с довольным видом вышел из отделения, наблюдая краем глаза искаженные формы макияжной композиции.
Глупое и предубежденное невежество было наказано в изящной детской манере, а я, весьма довольный собой, двинулся на поиски четы Ален.
* * *
Странно, что как для безрассудно правдивого человека, которым я, без сомнения, был все мои сознательные годы жизни, у меня хорошо получалось играть выдуманными персонажами. Теперь предстояло покорить больницу святого Иосифа, но там задача стояла иная – быть неузнанным как внук Шредеров, и, представившись внуком славной фамилии Ален, разобраться в происходящем. После звонка приемное отделение для меня было закрыто, и требовалось искать другие лазейки. Первым делом я отправился в пункт скорой помощи и повторил сказанное по телефону первому встречному.
– Пройдите в приемное отделение, там вам всё расскажут, – выпалил какой-то деловитый врач.
«И ведь прав же, зараза, на все сто процентов», – ответил я мысленно больше себе, чем ему.
Нужно было действовать иначе, и решения находились сами собой почти мгновенно. Поднявшись наугад в холл третьего этажа, я выбрал самого важного из врачей, проходящих мимо, и задал свой вопрос уже с долей импровизации.
– Подскажите, я ищу своих бабушку и дедушку, их фамилия Ален, они вчера попали в аварию и где-то тут у вас, только я не знаю где.
При вопросе мои глаза бегали по всем предметам, избегая взгляда врача. Я слегка приподнял правую руку, согнутую в локте, и нежно тер подушечки указательного и большого пальца, иногда подмигивая двумя глазами сразу и при этом подергивая в бок головой. Мнение о моей неполноценности произвело фурор. Все недоступные радости жизни для меня открылись только потому, что ни один цивилизованный человек не устоит перед чувством вины, возникающим при общении с дефективным. Врач сразу же по месту уточнил местоположение моих «родных» и, приставив ко мне медсестру, попросил проводить меня к месту пребывания Аленов. Я был бережно доставлен в нужное крыло нужного этажа. Больница оказалась довольно большой.
– Извините, вы мне только покажите где, а то мне нужно собраться с мыслями, прежде чем с ними повидаться, – сказал я медсестре, приставленной ко мне в сопровождение.
Фраза «собраться с мыслями» затопила ее волной эмоций, напоминающих жалость и сочувствие. Она ласково, по-матерински уточнила:
– Может, вас все же проводить до самой палаты, господин Ален?
– Нет, благодарю, но я справлюсь, – кротко ответил я, делая акценты на «А» и продолжая потирать пальцами.
– Хорошо, палата ваших родных по коридору, напротив вон того мирно дремлющего мужчины, – сказала медсестра и удалилась, пару раз бросив на меня взгляд.
Крепко сложенный человек в старомодном сером костюме выглядел как родной брат новых соседей моих родителей. Та же армейская выправка
