Аллегра побледнела, голос ее задрожал:
— Стефано, я не была твоей женой. Я свободная женщина. Сколько у меня было любовников — это не твое дело.
— Нет, мое, — тихо ответил Стефано, и в голосе его прозвучала угроза.
— Почему? — Аллегра затрепетала под его пристальным взглядом.
Он улыбнулся.
— Кто первый овладел тобой? — мягко спросил он. — Кто прикасался к тем потаенным уголкам твоего тела, к которым прикасался я?
Аллегра закрыла глаза. Воспоминания нахлынули на нее.
— Замолчи, Стефано, — прошептала она. — Не говори этого.
— Хорошо, не буду, — согласился Стефано. — Но я хочу знать, кто был твоим первым мужчиной? Когда он появился?
Аллегра не открывала глаз. Она слышала, как Стефано встал с кресла, подошел и опустился перед ней на колени.
Она судорожно вдохнула воздух, почувствовав, как он прикоснулся к ней и от этого прикосновения у нее все перевернулось внутри…
— Стефано… — прошептала она и замолчала.
Она понимала, что они зашли опасно далеко. Какие у них могут сложиться отношения, если это произойдет?
Он медленно провел рукой по ее бедру, и Аллегра содрогнулась. Она не хотела открывать глаза, не хотела видеть его лицо.
— Он трогал тебя здесь? — хрипло произнес Стефано.
Аллегра почувствовала, что ноги ее раздвинуты, она открыта для его ласки.
Она покачала головой, но не знала, чего хочет: чтобы он остановился или чтобы продолжал.
— А вот здесь? — прошептал Стефано. Пальцы его, проникнув под кружевное белье, поглаживали ее нежную кожу. — Так тебе нравится? Да?..
Она со стоном выдохнула, охваченная стыдом и… блаженством.
А когда открыла глаза, увидела его взгляд: ненавидящий и злобный.
Его душа отражалась в этом взгляде так открыто, с такой ужасной откровенностью…
— В чем дело? — потрясенно воскликнула она. — Это месть?
Стефано секунду смотрел на нее пылавшим взором, затем тихо выругался и отпрянул назад. Аллегра смотрела, как он прошел через комнату и налил себе еще рюмку виски.
Она неподвижно сидела в кресле, будто из нее ушла жизнь.
Он наказывал ее, осознала она с холодной яростью, вызвав в ней страстное желание.
Наказывал за то, что у нее был любовник, когда сам он был женат. И это осознание двойного стандарта придало ей силы.
— Моим любовником был доктор из больницы, где я проходила практику, — сказала она, и голос ее прозвучал резко и холодно. Стефано напрягся, но не повернулся к ней. — Дэвид Стерлинг. Мы были любовниками два месяца, пока я не поняла, что он хочет так же контролировать меня и обладать мною, как и ты. Это… — добавила она дрогнувшим голосом, — это случилось в прошлом году. Шесть лет после тебя у меня не было никого, Стефано. А ты нашел себе другую через три месяца.
Он все еще стоял к ней спиной, и ей хотелось ударить его, причинить ему такую же боль, какую он причинил ей.
— Ты обращался со мной как с игрушкой! И если даже любил меня, мне не нужна была такая любовь — без радости, искренности и того, что действительно имеет ценность.
Стефано дернулся, но не повернулся к ней. Аллегра почувствовала злорадство. Но глубоко внутри она все же не испытывала удовлетворения.
Она перевела дыхание, пытаясь успокоить себя.
— Мне не следовало приезжать сюда, но ведь мы заключили договор. — Она прерывисто рассмеялась. — Это до смешного похоже на наш несостоявшийся брак! Я останусь, Стефано, ради Лючио. Я хочу помочь ему. Но как только сделаю это, уеду отсюда сразу же, чтобы больше никогда не видеть тебя.
Дрожа всем телом, Аллегра встала с кресла и вышла из комнаты.
Напоследок она громко хлопнула дверью.
Стефано понимал, что ему не надо пить третью рюмку виски, но ему нужно было успокоиться.
Ярость и раскаяние терзали его, и он хотел избавиться от этих ненужных эмоций.
Черт возьми. Зачем он так повел себя с ней?
Аллегра. Эта женщина приехала помочь Лючио. Эта женщина должна была стать его женой. Он не мог забыть того момента, когда узнал, что она сбежала. Даже не потрудилась попрощаться и объяснить причины своего поступка.
Ничего, кроме записки.
И какое ему дело, чем она занималась все эти годы, с кем была, кого любила. Сейчас ей двадцать шесть лет, и она имеет полное право влюбляться; заводить романы, иметь любовников.
Но эти мысли его страшно тяготили. Аллегра предпочла кого-то еще. Она ушла от него, чтобы найти утешение в чьих-то объятиях, и ничего — ничего — с этим нельзя поделать.
Стефано тяжело вздохнул и поставил рюмку на стол. Выйдя из гостиной, он медленно поднялся по лестнице и подошел к спальне Аллегры.
Он даже не пытался открыть дверь. Ясно, она заперта. Прислонившись лбом к гладкому дереву, он тихо произнес:
— Аллегра. — Ему показалось, что он услышал тихий всхлип, прерывистый вздох. — Прости меня. Я был неправ. Я… — Горло его сжалось, и он не смог сказать ни слова. — Спокойной ночи, — наконец выговорил он и медленно направился по коридору в свою пустую холодную комнату.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дом был погружен в тишину, когда на следующее утро Аллегра спускалась вниз по лестнице. Но вскоре она услышала тихий звон посуды и, войдя в столовую, увидела Стефано с чашкой кофе, склонившегося над газетой.
Секунду она молча смотрела на его выточенный, словно из камня, профиль, на волнистые густые волосы и длинные сильные пальцы, сминавшие газетную страницу.
Она смотрела и смотрела на него, и наконец заметила горькие морщинки в уголках губ, темные тени под глазами.
Наверное, он не спал ночью, подумалось ей. Она слышала его слова, когда он стоял у нее под дверью, и укрылась с головой одеялом. Сердце ее ожесточилось.
Стефано обращался с ней как с вещью. Он заботился о ней холодно и расчетливо — и это она не могла забыть.
Но вопреки всему даже легкое прикосновение его пальцев заставило ее затрепетать, пробудило в ней желание, а она не могла позволить себе быть такой безвольной и слабой. И теперь хотела поговорить без дрожи и сожалений, лицом к лицу, а не из-за закрытой двери.
— Стефано.
Он настороженно вскинул голову, но сразу же улыбнулся.
— Доброе утро.
— Доброе утро. — Она села за стол, взяла себе хлеб и масло, и руки ее слегка дрожали. — Нам надо поговорить.
Он свернул газету и отложил ее в сторону. На лице его появилось вежливое ожидание.
— Конечно. О чем?
Она медленно покачала головой. Неужели он собирается притворяться, что прошлым вечером ничего не случилось?
— Когда мы оба обсуждали возможность моей работы с Лючио, — начала она, стараясь говорить твердо, — ты сказал тогда, что мы сейчас уже другие люди. Что прошлое не имеет значения.
