Форма входа
Читем онлайн Идеалист - Михеев Дмитрий Федорович
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Переступив порог соседней комнаты, Илья мгновенно забыл свою роль. Барбара воскликнула: «Ах, какой денди, какой пижон!» и чмокнула его в щеку. Он подхватил ее за талию и покружил. «И меня, и меня!» — по-детски завизжала, хлопая в ладоши, Лариса. Он покружил и ее. Анжелика стояла чуть-чуть в сторонке от поднявшейся кутерьмы, и улыбка ее говорила: «Конечно, я не стану так изливать свои чувства, но и я рада вас видеть». Ему показалось, что она задержала его руку в своих холодных пальцах, и надежда теплой волной прокатилась по телу.
— Я вам кое-что принес, — сказал он, поспешно наклоняясь к сумке.
— Потом, потом, нас там ждут, — пыталась остановить его Анжелика, но Барбара притворно захныкала:
— Нет, пусть сейчас, мне спешно хочется знать, что там.
— А мне не терпится воспользоваться своим правом, — говорил Илья, извлекая хрусткие кульки с цветами, подарки, передавая их сестрам и целуя каждую в щеку.
Какими разными могут быть два совершенно одинаковых, невинных поцелуя!
Девушки рассматривали подарки и читали открытки, а он рассматривал их. Барбара, в темном платье, с подкрашенным лицом, казалась ему неправдоподобно красивой — как западная открытка модного курорта. Анжелика, в белом платье, с распущенными по плечам волосами и нетронутым косметикой лицом, — непорочной весталкой.
Барбара, выразив преувеличенный восторг, тут же забыла о своем подарке — вниманием всех завладела икона.
— Matka Boska, как красиво! — воскликнула Анжелика, светясь золотистым счастьем. — Настоящая русская икона.
— Она не старая — XIX век, — пояснил Илья, распираемый гордостью, — но хорошей уральской школы, сохранившей византийскую манеру письма.
— Я увезу ее домой и повешу рядом с распятием, — сказала Анжелика, лаская его бархатистой зеленью глаз.
Потом их надолго разделило застолье. Она оказалась довольно далеко, он ловил ее взгляды, и настроение его поминутно менялось: потихоньку катилось вниз, взмывало и снова падало. Разумеется, именинниц упросили петь. Она пригласила его взглядом, но он отказался — чересчур было много народу, чересчур велика дистанция… Пели они хорошо, но без вдохновения «арбузного» вечера. Илья страдал, когда чувствовал себя «одним из», был счастлив, если различал в ее улыбке личное, и не переставал обдумывать свою речь, то есть повторял первую фразу: «Нечестно было бы скрывать от вас…»
Наконец пошли в другую комнату танцевать, но к сестрам было не так просто пробиться. Илья, выдавив из себя улыбку, указал на это обстоятельство Карелу и очень удивился, когда поляк равнодушно пожал плечами. Особенно усердствовал парень в замшевой куртке. Илья совсем приуныл, и вдруг она сама подошла к нему: «Тебе скучно? Слишком много гостей?» Он мгновенно захмелел и, не ощущая ритма, не слыша мелодии, заговорил:
— Было бы нечестно скрывать от вас… Дело в том, что я вложил в подарок тайный смысл… и, когда вы сказали, что повесите ее рядом…
— А-а-а, понимаю, — бомба с часовым механизмом, — рассмеялась она.
— Я надеюсь, — мягко и серьезно возразил он, — что она не разрушительная, а созидательная.
— Разве бывают созидательные бомбы? Но пусть бывают, але я все-таки боюсь.
Его серьезная настойчивость нагнала легкие облачка на голубое небо ее взгляда, улыбка почти исчезла, осталась слабая тень, омраченная тревогой.
— Нельзя ли извлечь тайный механизм? Он лишит меня покоя.
Он не понимал, что она обо всем уже догадалась, и твердо решил довести свою мысль до конца. Но мысль была такой мучительно сложной, что никак не укладывалась в ясную форму.
— Видите ли, Анжелика, я не религиозен, совсем, даже, пожалуй… воинствующий атеист. Не в том смысле воинствующий, что нетерпим, но я не могу верить, потому что верю в разум… Правда, это не есть вера в теологическом смысле, хотя, конечно, в своем роде… Впрочем, вы представляете мои взгляды… Я хотел только добавить, что не верю в Творца, в нематериальную субстанцию… Хотя, должен признать, очень трудно обосновать всеобщность нравственных принципов, не ссылаясь на их надчеловеческое происхождение… пока, я уверен…
Вначале улыбка ее растаяла, превратилась в слабый отблеск и ускользнула куда-то, потом мелькнула тень, легкая, как на лугу от облака, и с нею в лице появились линии, очерченные резче, решительнее. Одно мгновение в нем было все: мягкое и гордое, доброе и упрямое, нежное и жесткое, но уже в следующее — твердые черточки проступили и возобладали. Он заметил и в панике обрел ясную решимость:
— Однако, я могу понять желание иметь над собой могущественную и добрую силу, значит, и во мне оно есть. И вот эта слабая частица моей души хотела бы какого-то таинства, которое связало бы нас… свыше… то есть более прочно… Поэтому, икона эта — не просто произведение искусства… Вы принимаете ее с таким смыслом?
Длинную речь свою Илья начал во время танца, а закончил в одном из сумеречных углов. Анжелика сидела на диванчике, открыто и просто положив руки на колени, а он, придвинув кресло и стараясь не мешать танцующим, оказался совсем рядом. Она подавила как зевок насмешливую мысль: «Объяснение философа» и серьезно покачала головой: «Нет, так не могу ее взять». Он лихорадочно заговорил:
— Но почему?! Разве есть какое-нибудь непреодолимое препятствие? Впрочем, — он замолк и невнятно пробормотал, — на такие вопросы не отвечают…
— Правда, трудно отвечать, але все-таки попробую, — сказала она, и он внутренне сжался, как щенок под замахнувшейся рукой.
— Мы никогда никому не говорим этого, но тебе я доверяю. Тебе это странно покажется, но я католичка и сестра тоже (почему? он давно освоился и даже находил в этом что-то привлекательное), и для меня принципы моей веры важнее всего на свете. В нашей семье все верят, и папа, наверное, сильнее всех; хотя он коммунист и вообще ученый, большой человек, але часто ходит с нами в костел… Вы здесь не понимаете хорошо, какое притяжение имеет для нас церковь, особенно для сопротивления национального духа…
Интонация и взгляд ее умоляли его не сердиться, войти в ее положение; ему же, напротив, становилось легче с каждой секундой, ибо все, что она говорила, означало только одно: он не противен ей!
— Потом, папа… он для нас второй бог на земле, а он… — она сбилась и вдруг положила руку на его запястье, словно предотвращая взрыв возмущения, — а он воевал против вас, и тоже — дед, его отец.
Он накрыл ладонью и сжал ее кисть.
— Это было давно, все так изменилось… — сказал он мягко, почти с укором.
— Так, але мы потеряли поместье, дом, все…
— Мир изменился, сейчас не это главное…
— Он так ревновал, когда мы ехали сюда, и грозился убить, если что-то нечисто… Он ненавидит Россию, говорит, самая большая опасность, хуже Германии, потому что славяне и легче ассимилировать; але тоже невозможно! — в глазах ее вспыхнул вызов, — мы всегда боролись против деспотизма!!
— Но ты, Анжелика? Ведь ты ехала сюда изучать язык, литературу… Неужели ты тоже ненавидишь нас?
— Нет, нельзя сказать… Спокойнее смотрю, чем отец. Але многое плохо влияет на меня: почему так плохо идет почта? Почти месяц не получали. Почему люди очень грубые? И другое, многое… не могу все рассказать, что уже заметила. Могу только ясно сказать, что никогда не смогла бы жить здесь, в России.
Что-то мелькнуло, свистнуло и отсекло ему руку. Он еще не чувствовал боли и тупо смотрел, как на гладком срезе проступает кровь.
— Вы видите, — слабо улыбнулась она, — я не могу принять вашу веру, и хорошо, если вы не искушаете меня…
А боли все еще не было. Мозг механически отмечал и даже восхищался легкими неправильностями ее речи; отметил и то, что она снова сбилась на «вы». Или нарочно перешла? Ну, конечно, — прохладные дружеские отношения. «Никогда не смогла бы!» Зачем так жестоко, резко?! Тут только он ощутил боль; ему по-детски, до всхлипываний вдруг стало жаль себя. Это заставило его открыть рот.
— Да, я понимаю… — с трудом выдавил он из себя, с ужасом ощущая, что сказать ему нечего, что он безнадежно пуст и туп, — но не можете ли вы принять ее в качестве талисмана? Она должна принести вам счастье… потому… потому, что я очень этого хочу.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Идеалист - Михеев Дмитрий Федорович бесплатно.
Похожие на Идеалист - Михеев Дмитрий Федорович книги
- Враг народа - Юрасов Владимир Иванович - Антисоветская литература