Виктор молча кивнул и удалился в лабораторию. Пока он возился с пленкой, я рассказала Кряжимскому и Маринке о наших приключениях. Ромка старался держаться невозмутимо, но это ему плохо удавалось — лицо его сияло как медный пятак.
— М-да… — озадаченно протянул в заключение Кряжимский. — Не знаю, что и сказать, Ольга Юрьевна! Это, я вам доложу, загадка…
Мы едва дождались результатов проявки. Когда Виктор появился с пленкой в руках, мы разом бросились к нему.
— Ну, что там? — воскликнула я, выхватив у него пленку и разглядывая ее на свет.
Виктор странно улыбнулся. Все остальные сгрудились у меня за спиной и, затаив дыхание, уставились на пленку.
Она была пуста. Абсолютно прозрачная пластиковая лента — вся, кроме одного кадра. Этот единственный — в самом начале — был черен, как ночь.
— Как это понимать? — с непередаваемой обидой в голосе произнес Ромка.
Виктор пожал плечами.
— Пленку не перематывали, — сказал он. — Все снималось на один кадр.
Глава 9
В эту ночь я очень плохо спала, несмотря на то, что в моей двери стоял новый замок. Давно известно, что непонятное страшит больше всего. Что творится вокруг меня, я решительно не понимала.
Появление на сцене молодого человека с мечтательными глазами и пальцами пианиста окончательно сбивало меня с толку. С какой целью он вертелся вокруг меня и имитировал фотосъемку? Неужели нас опять хотели просто напугать? В общем, как бы глупо это ни было, но, кажется, напугать удалось.
Опять же неясно было — с какой целью? Кому-то хочется заставить нас прекратить свою деятельность? Но сделанного не воротишь, а в прокуратуре уже могли убедиться, что огрызаться мы умеем. На мой взгляд, для тех, кто был на нас обижен, выгоднее сейчас сделать вид, что они забыли о нашем существовании.
Меня пугает господин Старостин? Но это, пожалуй, еще абсурднее. Зачем ему это, если я о нем, строго говоря, ровным счетом ничего не знаю? Все мое знание — это гипотезы, которые пока не стоят и выеденного яйца. Он человек умный, должен это понимать. Или на его совести что-то такое, что перекрывает все доводы разума?
Голова просто гудела от этих вопросов, и даже во сне проблемы не оставляли меня в покое. Едва я смыкала глаза, как перед внутренним взором появлялись физиономии, от которых мороз шел по коже, — мне снились разом и Ерохин, и Кособрюхов, и громила с заячьей губой, и Старостин, и даже господин Галабуцкий, которого я вообще никогда не видела. Во сне он был похож на Вия из известного кинофильма. Короче говоря, я абсолютно не выспалась.
В редакции только две порядочные чашки Маринкиного кофе смогли немного взбодрить меня. Когда стало ясно, что со с мной можно общаться, ко мне подкатился Ромка и деловито осведомился:
— Сегодня куда-нибудь едем, Ольга Юрьевна? — кажется, он уже окончательно записал себя в мои основные напарники.
— Допустим, — ответила я. — Но скорее всего без вашей милости. Учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, я, пожалуй, предпочту взять с собой разведку, — я посмотрела на Виктора.
Губы Ромки дрогнули. Он беспомощно почесал нос и жалобно предложил:
— А мы могли бы поехать все вместе… Я обещаю, что без вашего ведома…
— Ах, дело не в этом! — досадливо отмахнулась я. — Я не понимаю, что происходит. Вдруг что-нибудь случится? Лучше останься здесь, Рома…
— Пусть едет! — неожиданно распорядилась Маринка. — Иначе он будет до твоего возвращения вздыхать и ворчать, как старик, которому вовремя не принесли пенсию…
— Когда это я вздыхал? — набычился Ромка, глядя на секретаршу исподлобья. — Разве что когда ты часами трещишь по телефону…
— Ну-ну, — предостерегающе сказала я. — Прекратите разборки, иначе я сейчас взорвусь и вам обоим не поздоровится!.. Ладно, возьму и тебя, и Виктора. На этот раз ехать далеко не придется. Надеюсь, никакого форс-мажора не случится…
Я намеревалась побывать на проспекте Строителей, где Аглая искала свой старый дом, и порасспросить соседей, что им известно о семье Панкратовых. Возможно, мне повезет и удастся найти квартиру, в которой они жили. Тогда можно будет попытаться выяснить, где теперь обитает Аглая.
При всем богатстве воображения я не могла найти в своем плане ничего потенциально опасного. Вполне заурядная журналистская работа. Тем не менее я испытывала странное облегчение, сознавая, что меня сопровождают двое мужчин. Похоже, тревожное ожидание неизвестности становилось моим привычным состоянием. Это было тем более удивительно, что до сих пор никакой серьезной опасности я не подвергалась, если не считать нападения около собственного дома, которое, скорее всего, тоже было всего лишь инсценировкой.
Видимо, как говорилось в одном анекдоте, — все дело в том, как себя поставишь. Наверное, стоило относиться ко всему происходящему полегче, но пока у меня это никак не получалось.
Вспомнив про наш вчерашний спор с Ромкой, я спросила у него, едва мы отъехали от редакции:
— Ты уже обнаружил «хвост»? Что на этот раз — «Запорожец», мотоцикл с коляской?..
Я старалась говорить шутливо, но Ромка воспринял все крайне серьезно.
— Пока не обнаружил, — с вызовом ответил он. — Но можете не сомневаться, я его не пропущу, даже если он будет на метле или на велосипеде!
Виктор с любопытством косился на нас, но помалкивал. Впрочем, это было в его манере. Зато к поездке Виктор подготовился основательнее всех — при нем была фотоаппаратура на все случаи жизни. Он собирался заснять «хвост», если тот появится.
Мы миновали центр города и выехали на проспект Строителей. Я прибавила газу, и тут Ромка сказал:
— Уже, Ольга Юрьевна!
— Что уже? — не сразу поняла я.
— «Ока» уже здесь! — весело повторил Ромка. — По-моему, та самая.
Я покосилась в зеркало. Где-то далеко позади, кажется, действительно телепалась бежевая «Ока», но та ли это самая, я лично утверждать не решилась бы. Вокруг проносилось множество машин — при желании любую из них можно было посчитать подозрительной.
Тем не менее Виктор с обстоятельностью и сноровкой профессионала извлек кое-что из своих запасов и сделал парочку снимков бежевой «Оки» через телескопический объектив. Я не обращала на это внимания — мне нужно было не пропустить нужный поворот.
Наконец я нашла его и свернула. Мы обогнули сквер и въехали во двор, где, согласно моей догадке, проживала когда-то Аглая. Я остановила машину и обернулась к сидящим на заднем сиденьи мужчинам.
— Объект известен нам весьма приблизительно, — сказала я. — Придется искать разговорчивых соседей. Поэтому Виктора я с собой пока не беру — в его присутствии у любого язык присыхает к гортани. А Ромку не беру, потому что он знает в лицо вчерашнего «пианиста». В общем, ваше дело — наблюдать и ограждать меня от нежелательных контактов. Если меня начнут уж слишком плотно опекать, разрешаю вам вмешаться, но только очень прошу — никакого шума! Последнее время я и так что-то чересчур много нервничаю…
Мужики пообещали, что будут действовать без шума и пыли. Я оставила их в машине и отправилась на поиски словоохотливых соседей. Дом, который мы в прошлый раз осматривали вместе с Аглаей, был на шестьдесят квартир — значит, и соседей тут было изрядное количество.
Я с задумчивым видом прошлась вдоль фасада, мысленно отвергла как источник информации курносую девчонку в блестящих слаксах и небритого гражданина в спецовке, неторопливо починявшего ограду палисадника, и направилась к двум пожилым женщинам с хозяйственными сумками в руках, мирно беседующим возле одного из подъездов.
Как обычно в таких случаях, у меня наготове была самая радушная улыбка. Кажется, она удалась — женщины взглянули на меня достаточно благосклонно, без настороженности.
— Здравствуйте! — начала я. — Вы, наверное, давно здесь живете, я не ошибаюсь?
— У-у! — сказала одна женщина, постарше. — Уж и не помню точно, сколько годов! Пятнадцать, наверное. А то и все восемнадцать… Ты сколько живешь, Павловна? — обратилась она к собеседнице.
Та махнула рукой и сказала:
— Я помню, что ли? И без этого голова пухнет от мыслей… А вы чего хотели, девушка? Ищете, что ли, кого?
— Пожалуй, что ищу, — ответила я. — Только эти люди здесь уже не живут. Мне бы их дочь нужно найти. Вот я и надеюсь, что кто-нибудь помнит…
— В этом доме? — строго уточнила женщина постарше.
— В этом, — подтвердила я. — То есть мне сказали, что в этом… Я имею в виду Панкратовых, которые трагически погибли.
Женщины переглянулись и скорбно покачали головами.
— Верно, жили тут такие, — сказала та, которую звали Павловной. — В первом подъезде. Я сама-то из четвертого, так что редко с ними встречалась. Да практически не встречалась! А дочку у них чего-то вообще не помню… Может, ты помнишь, Леонидовна?
