– Госпожа! Госпожа! А вы видели, кто стоял в арке слева?
Лея удивлённо на неё посмотрела и покачала головой.
Прислужница сделала круглые глаза и зашептала, как будто их могли услышать люди на улице:
– Это же Хайрел Беркост! Вот, клянусь всеми-всеми Богами, не вру! Такой красавчик! В тёмно-синем костюме и в чёрном плаще на собольем меху! И шапка такая соболья с белым пером! Ой, госпожа, как он смотрел…
Лея побледнела. Красавчик Хайрел Беркост, значит! А с чего это он вдруг решил, что она примет его дурацкие подарки? Или он думает, что сыну Главного сигурна всё дозволено и любая девица сразу же растает от его слащавой белозубой улыбки и наглого взгляда тёмно-серых глаз?! Любая, может, и растает, но только не она! Девушка подбежала к кровати и сердито позвонила в колокольчик. Дверь открылась, и на пороге возник Золотой Меч.
– Немедленно пришлите прислужников и сейчас же унесите отсюда эту гадость!
Лантар кивнул и спокойно спросил:
– Куда прикажете унести?
Лею просто трясло от возмущения. Она стояла, охватив себя руками за плечи, и не слышала вопроса – слишком сильная буря бушевала в её душе. И только когда лантар во второй раз повторил свой вопрос, девушка обернулась и зло выкрикнула:
– Как это – куда? К господину Хайрелу Беркосту, конечно!
Мирцея
Свернув в коридор, Мирцея поправила высокую причёску и натянула на лицо сочувственное выражение. Два Золотых Меча, стоявшие у входа в покои госпожи Гульмиры, вытянулись при её появлении, стараясь скрыть своё удивлении – в последние недели немногие рисковали наносить визиты вдове Палия. По дворцу ползли слухи, что молодая вдовушка подцепила какую-то заразу, которая теперь медленно, но верно её убивает.
И не только её. У сына Великого посла вдруг начали клоками вылезать волосы, а Эйса, прислужница Гульмиры, уже пару раз падала в обморок после обильных носовых кровотечений. Прибывший с посольством лекарь Трокан Бурсум метался от одного больного к другому, заставляя их принимать всё новые и новые микстуры, но больным лучше не становилось.
Мирцея кивнула, и лантар негромко постучал в дверь. Сначала за дверью ничего не происходило, потом что-то прошелестело, и створка приоткрылась, явив бледное испуганное лицо прислужницы.
Мирцея ласково улыбнулась и заговорила по-антубийски:
– Доброе утро, Эйса. Я пришла навестить мою дорогую сестру Гульмиру.
Девушка испуганно оглянулась и быстро залепетала в ответ, пытаясь закрыть проход своим телом. Но Мирцее эти дипломатические уловки уже надоели, и она решительно шагнула внутрь комнаты, отодвинув в сторону слабо сопротивлявшуюся прислужницу.
В комнате было нестерпимо жарко и душно. Несмотря на солнечное утро, шторы на окнах были плотно задёрнуты, и только несколько свечей пытались рассеять царящий здесь полумрак. В большом камине ярко пылал огонь, но его тепла явно не хватало дрожащей в ознобе больной, возле постели которой прислужники установили ещё и две треноги с жаровнями, полными тлеющих углей.
Гульмира полулежала на высоких подушках, до подбородка натянув тёплое одеяло из меха горных коз. Мирцея не видела её около месяца и внутренне ужаснулась произошедшим за это время переменам. Некогда пышущее здоровьем молодое красивое лицо страшно осунулось и побледнело, под глазами залегли тени. Сами глаза запали и ярко блестели от сжигавшей девушку лихорадки. Губы потрескались, в углах рта появились страдальческие морщины.
На когда-то гладкой бархатистой коже расползлись пятна неприятного грязно-серого цвета с неровной поверхностью, похожие на сырную плесень. Мирцея, подавив отвращение, приблизилась к постели. Насвира, тоже оказавшаяся в комнате, недобро глянула на посетительницу и метнулась в угол, стараясь заслонить серебряный таз с какими-то бурыми ошмётками.
– Дорогая моя сестра! До меня дошли слухи, что ты приболела и неважно себя чувствуешь. И, Боги милостивые, эти слухи оказались правдой! Я тот час же прилетела, чтобы лично убедиться, что здесь делают всё для твоего скорейшего выздоровления.
Мирцея обернулась к Насвире, оставившей в покое таз и занявшей своё место в ногах госпожи.
Наставница с поджатыми губами и сплетёнными на животе пальцами упорно глядела куда-то мимо непрошеной гостьи.
– Кто из лекарей её осматривает?
Насвира пожевала губами и слегка приподняла брови – ответ был очевиден.
– Лекарь Бурсум. Он всё время лечит мою госпожу.
– Вижу я, как он лечит! Вы что, шакалы вонючие, решили угробить нашу госпожу Гульмиру?! Немедленно отправляйся за Лабусом Сусвинтом! Да живей шевелись, старая корова!
Насвира от возмущения побледнела. Её руки затряслись, и она собралась уже открыть рот, чтобы гневно возразить, но Мирцея так глянула на неё, что та, налетев по дороге на пару-тройку стульев и сундуков, благоразумно заторопилась к двери. За ней тут же метнулась Эйса, пользовавшаяся любой возможностью, чтобы сбежать из гнетущей атмосферы этой комнаты.
Мирцея удовлетворённо улыбнулась – а этой старой сводне тоже досталось! Ничего, скоро весь ваш гадючий выводок отправится в поганую Антубию… если раньше не сдохнет. Придвинув стул ближе к кровати, она уселась у изголовья и принялась с сочувствующим видом наслаждаться открывшейся картиной. Полюбовавшись пару минут, Мирцея отдала приказ пришедшей с ней Фасиме, беспокойно топтавшейся у двери:
– Немедленно открой окно! Здесь невыносимо душно, а девочке просто необходим свежий воздух.
Прислужница метнулась к занавешенному окну, и через секунду яркий солнечный свет наполнил комнату. Гульмира охнула, судорожно дёрнула головой и попыталась закрыть воспалённые глаза исхудавшей бледной ладонью. Край одеяла откинулся, и Мирцея с радостью отметила, что редчайший розовый бриллиант в форме сердца продолжает сиять на груди умирающей.
Фасима немного повозилась со створкой, и в комнату ворвался свежий холодный воздух.
– За…крой…те… мне… хол… лодно… – слабый голос с подушки прошелестел едва слышно.
– Дорогая моя, но нельзя же лежать в такой духоте! Ты ещё больше заболеешь. – Мирцея поправила одеяло, снова укрывая девушку.
Потом сочувственно провела по её голове и в ужасе отдёрнула руку – на ладони остался пучок чёрных длинных волос. Она присмотрелась внимательнее – сквозь редкие пряди безжизненно светилась обтягивающая череп кожа.
«Боги Всесильные!» – Мирцее стало жутко. Ей захотелось немедленно бежать из этой комнаты, из этого ужаса, который она сама же и устроила. Своими руками…
– Я… зам…мёрзла… – Девушку бил озноб, её губы посинели и дрожали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
