Женина копилка изображений красивых мужских тел, знатно пополнилась, но вот с лицами ей не повезло. Может, всё дело в том, что напрягаясь мужчины выглядели скорей забавно, чем красиво и сексуально? А может, они действительно сильно уступали завораживающему взгляду и игривой улыбки Андрея?
В очередной раз, засмотревшись на чей-то торс, Женя поняла, что пора с этим заканчивать. Если так пойдёт и дальше, то её вызовут на ковёр к большому начальнику за то, что она заглядывала в мужские душевые, в поисках того, что может перебить её воспоминания об обнаженном муже.
Я не стала монахиней, чей удел только фантазии и сны, — напомнила себе Евгения. Андрей не последний мужчина на земле. Просто нужно время, чтобы отвыкнуть от него и стать открытой для новых впечатлений и знакомств. Спешить не нужно!
12. Женя снова много думает и навещает маму
В августе Женя взяла отгул, и на годовщину смерти отца вместе с Гришей поехала на малую родину.
Андрей вызвался отвести их на вокзал, и поэтому в четверг вечером произошло то, чего давно не было. Они как раньше устроились втроём за столом в кухне за поздним ужином, и, если не знать подоплёку, можно было подумать, что они обычная семья.
— Мы точто-точно не можем взять Тоню с собой? Бабушка ведь видела её только на фотографиях, она так обрадуется, если мы её привезём!
Андрей фыркнул, и Женя поняла, что они представили одно и то же. Как её мама, которая только недавно перестала напрягаться, слыша обращение «бабушка», должна радоваться появлению в её доме наглой псины, любящей совать всюду свой нос и предпочитающей спать на хозяйской постели.
— Мы уже пообещали, отвести её в дом к бабушке Оли. Раз ты не сможешь навестить их в выходные, Тоня заменит тебя и не даст им по тебе скучать. — ответила сыну Евгения.
— Но чуть-чуть то они поскучают. Я же уеду. — напомнил уверенный в своей незаменимости ребёнок.
Сумка с вещами для поездки была собрана, пакет с собачим кормом и игрушкой, которую такса чаще всего предпочитала жевать, стоял в коридоре, а Гриша в глубине квартиры копошился в поисках машинки, которую возьмёт с собой.
— Как твой настрой? — спросил Андрей. — Если нужно, я могу в воскресение приехать за вами на машине. Твоя мама одна со всем справляется, возможно, в доме нужна мужская помощь.
Закрыв глаза, Женя сделала глубокий вдох и задержала дыхание, стараясь успокоиться. А выдохнув, посмотрела на бывшего мужа и выдавила улыбку:
— Помогать друг другу и поддерживать — это правильно. Мы развелись, но не стали врагами и не просто растим вместе нашего сына, но и стараемся остаться близкими людьми. Мы ведём себя как взрослые, и я нами горжусь.
— Мы всегда будем семьёй. — легко и уверенно произнёс Андрей, словно это очевидная истина, а не его дурацкое предположение. Необоснованное и сказочно-оптимистичное, словно они персонажи какого-то ситкома о весёлых и дружелюбных людях, которые не держат обид и вспоминают прошлое только в хорошем свете.
Это его заявление, как и предложение приехать за ними, вызывало отклик, но это не было чувством признательности и теплоты. Женя испытывала злобу и потребность огрызнуться. Раньше она то ли из-за испытываемой к нему любви не замечала излишнюю дружелюбность и беззаботность мужчины, то ли эти черты его характера стали больше проявляться после их развода.
— Андрюш, эти дни я посвящу своему отцу. А если ты будешь вертеться поблизости, я стану вспоминать не то, каким замечательным он был, а то, чем и с кем ты был занят в этот день год назад, вместо того, чтобы быть рядом со мной. — сказала ему Женя, хваля себя за сдержанность, ведь сказать ей хотелось гораздо больше.
К счастью, Андрей не стал развивать эту тему, и, проглотив её ответ, отнёс в машину сумку с вещами. Специальной сумки-переноски для таксы у них не было, поэтому вниз Тоня спустилась своим ходом. Устроив сына в детском автокресле, а собаку на сидении рядом с ним, они поехали на вокзал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Узнав, что спать ему предстоит на нижней полке, всю дорогу Гриша недовольно сопел. Он даже сделал попытку уговорить отца разрешить ему спать наверху, но Андрей поборол своё желание потакать своему наследнику, зарабатывая детскую любовь и признательность, и не стал даже пробовать убедить Женю разрешить их сыну спать на верхней полке.
— Но мне скоро пять лет! — канючил Гриша, шагая к нужному им вагону.
— И поэтому у тебя есть собственное место. Раньше ты ездил на одной полке с мамой. — напомнил ему отец.
— А ещё раньше я у неё в животе помещался. — недовольно ответил ребёнок, заставив родителей переглянуться.
— А когда это мы с тобой об этом говорили? — спросила Женя, только сейчас поняв, что любознательный сын ещё ни разу не задавал им вопроса о том, откуда берутся дети.
— У нас в группе все об этом знают. Говорю же, я уже большой. Могу спать один и падать сверху не буду.
Махать вслед отбывающему поезду Андрей не стал, у него в машине осталась собака, поэтому, проследив за тем, как Женя с сыном зашли в вагон, он поспешил на стоянку. А убеждённый в своей взрослости Гриша заснул сразу же, как было получено постельное бельё и застелена доставшаяся ему нижняя полка.
Зная, что уснуть у неё не получится, Женя надела на подушку наволочку и забралась наверх. Все семь часов пути она посвятила копанию в себе. За последнее время она приучила себя не вспоминать о неудавшемся браке и даже перестали анализировать свою реакцию на встречи с бывшим мужем. Но сейчас была ночь, и более интересных тем для рассуждений под стук колёс у неё не было.
В Евгении жила злость. Она продолжала любить тётю Олю, уважать свёкра, дружить с Алексеем и раз в пару недель приходить в дом Майоровых на обед. Она действительно была довольна тем, как они с Андреем взаимодействуют, не перетягивают сына, а действуют сообща. Но для неё это была работа, она старалась, подавляла своё ехидство и не грубила ему. А Андрей, казалось, чувствовал себя совершенно комфортно общаясь с ней. Он воспринимал всё так, будто они по прежнему близкие друг другу люди, которые просто разъехались и перестали вместе спать.
Женя понимала, что злость разрушительное чувство и копить её не нужно. Но на данной стадии её жизни, это злоба ей помогала двигаться вперёд. Конечно, стимулировать себя тем, что нужно показать предавшему её мужчине, насколько она хороша, глупо. Но, это и не было основной причиной. Жене нравилась её новая работа, она была рада заиметь подругу, которая была именно её человеком, а ни другом их с Андреем пары. Ей пришлось по нраву чувство независимости, кажется, за время замужества и особенно за годы проведенные в должности домохозяйки, она по нему соскучилась.
Сейчас Женя твёрдо стояла на ногах, знала, что даже если что-то случиться, ей будет очень нелегко, но всё же она справится без помощи бывшего мужа и его родителей. Но что-то было не так. Счастливые и довольные своей жизнью люди не дрожат от злости и не скрипят зубами при общении с человеком, с которым прожили восемь лет и родили замечательного ребёнка.
Неужели, всё дело в том, что они с Андреем разошлись мирно, без скандалов, криков и биться всего, что попадёт под руку? У них не было эпической сцены, в которой они выливают друг на друга накопившиеся за годы брака претензии и обиды, сбрасывая негативные эмоции.
Может, чтобы закрыть дверь в прошлое и жить настоящим, нужна финальная точка? Пресловутый знак, который когда-то она уже ждала, чтобы решиться на развод, теперь нужен для того, чтобы она перестала реагировать на Андрея, как на обидевшего и придавшего, но всё же близкого человека.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Женя считала, что эту проблему может решить секс.
Либо она переспит с кем-то другим, и этим покажет себе, что жизнь идёт дальше и бывший муж не единственный мужчина, который может быть с ней и в ней. Либо ей поможет то, что она получит подтверждение новых отношений бывшего мужа. Евгения была уверенна, что монахом Андрей после их разрыва не живёт. Помня его оправдания после измены с соседкой, когда он сказал о месячном воздержании, она сомневалась в том, что он дождался расторжения их брака, а не залез на кого-нибудь, как только услышал, что снова они не сойдутся, и назад пути нет.
