См. приложение 5 — «К вопросу о миросозерцании Чарлза Дарвина».
34. Эта мысль была сформулирована Вл. Соловьевым в гл. 1 его книги «Философские начала цельного знания» (1877), где он излагает свое воззрение на идею развития (Собр. соч. Т. 1. С. 250 сл.).
35. Мчедлов. Разбивая духовные тенета. — «Наука и жизнь». 1961. Ном. 4. С. 57.
36. Д. Джинс. Движение миров/Пер. с англ. М., 1933. С. 132.
37. М. Овенден. Жизнь во Вселенной. М., 1965. С. 115.
38. «В целом можно считать установленной общую картину эволюции, объединяемую названием «теория горячей Вселенной». Эта картина включает в себя изотропное (одинаковое во всех направлениях) однородное (одинаковое во всех точках пространства) расширение Вселенной… Каждая частица (или ее предки) вышла из горнила сингулярности более чем 10 миллиардов лет назад» (Я. Б. Зельдович, И. Д. Новиков. Современные тенденции в космологии. — «Вопросы философии». 1975. Ном. 6. С. 6, 56, 51). См. также: У. Крейг. Самое начало. Чикаго, 1987.
39. P. Пайерлс. Законы природы. 1962. С. 335. «Мистическое, — говорит сторонник логического позитивизма Витгенштейн, — не то, как мир есть, но то, что он есть» (Л. Витгенштейн. Логико-философский трактат. М., 1958. С. 96).
40. X. Шепли. Звезды и люди. С. 15.
41. М. Plank. Religion und Naturwissenschaft. S. 25.
42. Jeans. The Mysterious Universe. Cambridge, 1931.
43. A. Eddington. New Pathways in Science. London, 1935. P. 44.
44. В. Гейзенберг. Физика и философия. С. 38; его же. Открытие Планка и основные философские вопросы учения об атомах. — «Вопросы философии». 1958. Ном. II. С. 65.
45. Ph. Frank. Wahrheit relativ absolut? 1952. S. 103.
46. П. А. М. Дирак. Эволюция взглядов физиков на картину природы. — «Вопросы философии». 1963. Ном. 12. С. 85 сл.
47. М. Plank. Vortrage und Errinnerungen. См. также: А. Г. Табрум. Религиозные верования современных ученых. М., 1912; Э. Бутру. Наука и религия в современной философии. М., 1910; Р. Куртуа. Что говорят о Боге современные ученые. Брюссель, 1960. Согласно Дарвину, положительный ответ на великий вопрос о Боге «давали величайшие из когда-либо живших умов» (Ч. Дарвин. Цит. соч. С. 64).
Глава четвертая
ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД БОГОМ
Религиозный опыт имеет абсолютный характер.
Он не подлежит спору и дискутированию.
Обладающий этим опытом обретает сокровище,
которое приносит уверенность и мир.
К. Г. Юнг
Глубокий смысл заключен в том, что Божественная Реальность остается сокровенной и не подавляет человека необходимой очевидностью. Этим несовершенный дух ограждается от безмерного, от того, что превышает его силы, и это сохраняет нашу свободу перед Богом. Постижение его совершается постепенно, в строгом соответствии с готовностью человека к мистической Встрече. Бог как бы завуалирован, скрыт от элементарного восприятия. Шаг за шагом входит Он в сознание людей через природу, через любовь, через чувство тайны и переживание Священного. С этим связано и историческое многообразие религий, которое отражает различные фазы и уровни Богопознания.
Тем не менее у нас есть право говорить о некоем родстве религий. Оно связано и с единством человеческой природы, и со сходством переживаний, которые вызывают чувство Высшего и мысль о Нем. Пусть зачастую вера затемняется эгоизмом, корыстью, примитивным страхом — ее подлинное ядро, благоговение, роднит между собой и язычника, и последователя высших мировых религий [1]. Даже атеист в какие-то моменты своей жизни оказывается причастным к этому чувству и испытывает близость «неведомого Бога».
Природа едина, но суждения о ней многообразны: теории, догадки, открытия в какой-то степени приближают человека к ее познанию. Здесь есть некоторая аналогия с религиозным постижением. Однако нужно помнить, что есть и существенная разница между научным открытием и религиозным Откровением.
Прежде всего, Откровение ставит человека перед сверхприродным и неисследимым, и поэтому богословы не опасаются лишний раз сказать: «ignoramus» — «не знаем». Между тем в науке речь идет об объектах в принципе познаваемых.
Когда мы имеем дело с открытием, то активность зависит, как правило, целиком от человека. Именно его воля и его разум проникают в тайны вещества и в звездные дали; именно человек ставит эксперименты, наблюдает, сравнивает и делает заключения; природа остается здесь как бы пассивным началом. Если мы иногда говорим, что она «хранит свои тайны», то это не более как фигуральное выражение; на самом же деле какого-то сознательного сопротивления исследующему разуму природа не оказывает. Умственные способности, подготовка и настойчивость ученого безусловно играют огромную роль в открытиях и в познании мира. Словом, в процессе познания, в столкновении человека с природой единственным действующим лицом остается, по существу, он сам.
Иной характер имеет Откровение, то есть познание сверхчувственного бытия, когда две активности входят в соприкосновение между собой. Воля, дух человека встречают другую Волю, другой Дух. И поэтому здесь — процесс, в принципе отличающийся от исследования природы. Откровение зависит уже не только от инициативы одного человека, но и от таинственной активности Запредельного. «Бог не есть объект, который человек может найти и которым он может овладеть для себя в качестве ключа ко всем проблемам. Бог есть Личность, Существо трансцендентное: Личность должна обнаружить Себя, быть понятой и любимой» [2]. В силу этого и субъективные предпосылки воспринимающего Откровение человека должны быть более сложными, чем в первом случае.
Впрочем, здесь все же можно найти и некоторое сходство с научным познанием. Согласно выводам квантовой физики, при исследовании микрочастиц происходит их взаимодействие с прибором, существенно влияющее на объект изучения. Это взаимодействие не может быть сведено к минимуму, как в классической физике, и возрастает по мере увеличения точности эксперимента. Следовательно, опыт требует особого способа описания явления [3].
Нечто подобное происходит и в области духа, в таинстве Откровения. По словам Мартина Бубера, оно состоит в том, что человек «выходит из момента высшей Встречи уже не таким, каким он вступил в него. Момент Встречи — это не «переживание», которое возникает и блаженно завершается в воспринимающей душе; тут что-то происходит с человеком. Иногда это — как дуновение, иногда — как схватка в борьбе, но все равно это происходит. Человек, который выходит из сущностного акта чистого отношения, имеет в своем существе нечто большее, выросшее в нем» [4]. Это означает, что Откровение есть процесс, тесно связующий того, кто познает, с Тем, Кто ему раскрывается.
Между Откровением и открытием есть еще одна параллель. Три основных условия: одаренность, подготовка и воля играют немалую роль в обоих случаях. Во-первых, одаренность. Если для одного человека легкодоступны самые сложные формулы высшей математики, а для другого даже простые арифметические действия — трудный, мучительный процесс, то это нисколько не подрывает объективной значимости математической науки как таковой. Если одного человека музыка заставляет плакать, другому доставляет просто удовольствие, а для третьего она может казаться лишь утомительным шумом, — то это вовсе не умаляет ее объективной красоты и величия [5].
Особенно это различие дает себя знать в отношении к высшим типам познания. Так, если существуют люди, способные «читать» мысли других, то встречаются и такие, которые с трудом усваивают чужую мысль, даже выраженную ясным языком. Поэтому нет ничего удивительного в том, что среди многообразия психических типов должны встречаться люди с различной мистической восприимчивостью и с различной степенью интенсивности духовной интуиции.
Во-вторых, для каждого очевидно, что познание объекта, недоступного простому невооруженному глазу, требует специальной подготовительной работы. Сложнейшие вычисления, тончайшие машины и инструменты, многолетние кропотливые поиски с неудачами и ошибками — все это предшествует тому, чтобы проникнуть хотя бы еще на шаг в царство тайн природы. Но если орудием научного познания являются математическая абстракция и приборы, то в религиозном познании инструментом становится сам человек и от него требуется особая внутренняя, духовно-нравственная подготовка.
На это указывал еще Плотин, говоря, что в мистическом знании «необходимо прежде всего создать орган зрения, похожий на объект созерцания и равный ему… Душа никогда не увидит красоты, если она сама раньше не станет прекрасной, и каждый человек, желающий увидеть прекрасное и божественное, должен начать с того, чтобы самому сделаться прекрасным и божественным». Великие святые потому и были «боговидцами», что их души были действительно инструментом Богопознания. И кроме них такими инструментами являлись миллионы других чистых сердец, искренне любящих Истину. Быть может, разница в Богопознании религиозных гениев, таких, как Франциск Ассизский, Тереза Авильская, Мейстер Экхарт, Серафим Саровский, и людей обыкновенного уровня заключается в том, что для последних встреча с Богом подобна мгновенной вспышке молнии, за которой нередко вновь наступает мрак, а первые всем своим существом приобщались Божественной жизни и сами становились ее носителями. Их сознание восходит на такие ступени созерцания, где бессильны человеческие слова и мысли. Поэтому-то, когда они пытаются поведать нам об открывшихся им горизонтах, они с трудом выражают лишь тысячную часть.
