хорошо мне тогда так сделалось! Спокойно. Будто маманька меня обняла! Я и отключился тогда.
А как очнулся, смотрю — хата не моя! Лежу в постелюшке. Все чин-по чину: Раздетый, чистый, да раны мои перевязаны. Вспомнил, что вилами меня тогда кто-то в руку, да в спину ширял. А я и боли не чувствовал. Такие дела! А рядом дядька Вий стоит. Смотрит. — Очнулся? — спрашивает. Я кивнул.
— Ну и хорошо! — говорит. — Вот, что Терентий, знаю уже, что маманька твоя померла. И знаю уже, что сталося, ночью этой! Не дело то... — говорит. — Я теперь в милиции тут. Участковым буду. А ты с этого дня, при мне жить будешь. Воспитанником моим будешь. И только спробуй мне баловать! — сказал и пошел на стол завтрак нам собирать. Дык, а я лежу. И вроде дома я теперь. Вот чувствую и все тут! Дома я!
Так и жил я при нем. Да рос. Пока не женился. Ага.
А ту самую ночь, когда мужиков тех поубивал, я по сей день вспоминаю. Первый раз в своей жизни я тогда вот так, чтоб до смертоубийства дошел! Сам не знаю почему оно так вышло. Да только огонь тот черный, что в душе загорелся, он видать мозги отключает! Да тормозов не становится. Дядька Вий тогда похлопотал, за все позаботился. Похороны тем мужикам справили. Семьям помогли. Дык, детки же у них у всех были! Дурней тех. По людски в общем тогда все сделали для семей ихних. А мне ничо за убийство не было. Дядька Вий сказал, что разбой то был! А я защищался. Все по закону было! А огонь тот, окаянный, не появлялся больше ни разу во мне. Как и не было его. Вот так оно...
Вроде орет кто-то за окном?! Точно орет! Мужик орет. Аж волчок подскочил! Ухи туда направил, да смотрит. А там надрывается кто-то. Да истошно так орет! А следом рев звериный. Грохот. Да выстрелы. С оружия палят да много так! Бах-бах-бабах! Снова рев и крики! Грохнуло че-то, будто гранату кто рванул! Стекло наше, что под потолком — с рамки вылетело! В дребезги посыпалось. А оттуда ветер подул. А следом вонь пошла. Болотом завоняло. Гадко так завоняло, да тошно!
Затихли на улице. А мы лежим. И пошевелиться нам страшно. Я даже дышать перестал! Дык, смотрю шторка-то, что висеть осталася, — пошевелилась. И не ветром! Да еще шевелится, да будто что-то оттуда внутрь лезет! А волчок сразу шасть, и под стол запрятался! Вот так! И я тогда следом! Залез до волка и сижу, да на окно поглядываю. А оттуда щупальце полезло! Да не медузы-то! Тоненькое такое, с колечками, да пупырышками. А на конце — усы длинные! Да шебуршит как-то, да пощелкивает чего-то там. Гляжу, а под усами теми, рот! Да узкий и длинный. Вдоль щупальца того. Да зубы у него все словно иголочки тонкие, да острые. Да шевелятся, словно лапки. Пощелкивают. Страшно — жуть! Волк тот, уши прижал. Пасть оскалил. Страшно ему! И мне страшно! У меня вдоль спины холодок, пот мокрый прошиб!
Поглазело то щупальце вокруг. Повертелося! Да тыкаться начало в топчан наш. Елозит по нему, зубами теми шоркает! Фыркает чего-то! Видать запах наш с волком почуяло! Все, думаю... Сейчас на нюх нас искать станет, да найдет! А нам чо делать-то?! Я так понял, это только «рука». А «хозяин» там, снаружи! И чо там за гадина такая?.. Да какая разница думаю! Чо там, да кто! Вон, стреляли же! И толку... А мы? У нас ведь ничо такого нету! Дажить врезать ей, гадине той чем, и то нету... Бежать?! ... Можно!
Я уже навострился к дверям метнуться. Ноги напряг, дык, чего-то на улице еще затарахтело. Словно мотор заработал. Да скрип пошел. А это щупальце раз, и назад через окно выдернулось! Видать у его хозяина другие дела появились, да по важнее, чем туташние. Дык, снова реветь тама начало! Орать, да выть. Баба кажись теперь орала. Только не стреляли уже... Прижались мы с волчком друг к другу, да сидим. В гляделки играем. То на форточку нашу, то друг на друга. А самим страшно до коликов! Да не долго там орали, да выло. Удаляться кажись начало! Прислухался, — так точно! Дальше стало. А после, вообще затихло!
Така тишина наступила, что слышно, как сердце у волка колотится! Выдохнул я тогда, да снова дышать начал нормально. Смотрю и волк задышал. Тоже видать как и я дыхнуть боялся... Ох и ночка...
Так мы с волком под столом и просидели. До самого рассвета. Дажить задремалось мне чуток пару раз. Да просыпался сразу! Дергался, да глаза сразу на форточку! Казалось, будто снова та гадость к нам лезет! Только не беспокоил больше нас никто. И слава Богу!
Глава 5. Недоброе утро.
Вот и рассвет наступил... Утренние лучики восходящего солнца, ровными линиями настойчиво пробились сквозь занавеску. Заиграли по стенам, осветили наше убежище. Немного поплясав на столе, метнулись на лампу, свечу и перепрыгнув выше, коснулись моей морды. Пробежались по щекам, да в нос припекли. Щекотно так! Хорошо! Да и потеплело значительно. Сразу! Будто ранней весной, как утром на двор выйдешь, вокруг вроде-бы и снег еще лежит, а солнышко уже теплое, ласковое. Весеннее! Пригревает, приятно. Прямо испарина по телу пошла! Особенно после того ночного заморозка, оно совсем хорошо! Волчок тоже морду под лучики подставил, да щурится. Нравится ему! — Ну что, с добрым утром, брат серый! — говорю. — Выбираться от сюда надо! Домой пора. Засиделись мы тут, у «городских» этих... Только оглядеться надо сперва!
Подошел я к окошку, осторожно приподнял шторочку-то. Смотрю. Солнышко выше домов уже поднялося. Яркое! Смотреть даже больно. Рябит глаза! Опустил глаза: Сразу, напротив — травка зеленая. Прямо у рамы. Окошко же на уровне земли. А
