- Мы будем иметь его в виду, но, вам, господа, - на этот раз осторожно скосил он глаза в сторону встающих с мест "коммерсантов". - желаю удачи.
"Господа" раскланялись и быстро вышли из кабинета. Андрей же встал из-за стола и приглашающее распахнул свои широкие объятия:
- Как я по тебе соскучился, Веточка. Иди же ко мне! - ответного порыва не последовало, но он, как видно, был настроен сегодня решительно. Поэтому, подошел ко мне сзади, обнял за плечи и принялся целовать в шею. - Ты на меня действуешь умиротворяющее... Как, кстати, съездила в свое Качелино?
- Плодотворно, - процедила я, с усилием отрываясь от стула. - Я об этом, кстати, и хотела с тобой поговорить.
- Поговорим, конечно, только давай сначала, вспомним наши с тобой лихие времена, - запальчиво пробормотал Андрей, расстегивая мне блузку на груди.
Мне же, второй раз за это утро, пришло время удивиться: я больше не чувствовала ничего к этому мужчине. И зря, он, конечно, напомнил про ТЕ времена. Контраст стал еще острее:
- Андрей! - продостерегающе повысила я голос, перехватив его руки. - Я ухожу в отпуск.
Эффект получился явно отрезвляющим. Мужчина замер и изумленно на меня посмотрел:
- Повтори еще раз.
- Мне нужен отпуск, - достигнув желаемого результата, смягчила я тон.
- Но, ведь мы с тобой планировали вместе в сентябре махнуть во Вьетнам?
- Мы с тобой целый год что-нибудь планируем, но, планами это так и остается, а мне нужен отпуск сейчас. Хотя бы две недели. Очень нужен, - застегивая пуговицы, осторожно надавила я.
- И зачем тебе две недели?
- Мне нужно уехать в Карелию. Там обнаружились... "следы" наших с бабушкой дальних родственников.
- Опять эта твоя "родственная фобия", - страдальчески закатил мужчина глаза. - Ну, скажи, тебе меня одного мало, с моими фобиями и вечными творческими муками? Тебе обязательно надо пригреть еще кого-нибудь на своей... груди. А я собственник, ты же знаешь, - снова пошел он в наступление.
- Ну, тогда вот, что, - решилась и я на "ва банк", выставив перед собой руки. - Если ты так уперся, то мне ничего не остается, как просто взять и уволиться.
Андрей отстранился и вскинул брови:
- Даже так?
- Именно так и никак иначе, - отчеканила я.
- Ну, ладно. Раз пошел такой откровенный шантаж, пиши заявление, только на четырнадцать дней. И передай все свои дела... Да, кому их передать то, ведь некому... Две недели и ни дня больше. И скажи, ты одна едешь?
Теперь уже я, закатив глаза, направилась к двери. Потом остановилась и взглянула на Андрея. Мужчина стоял у стола с полным недоумением на лице... "Ну, зачем я сегодня сюда пришла? Ведь могла, просто "по-английски" свалить в неизвестность, или позвонить ему с прощальным "Я тебя бросаю и уезжаю навсегда", на крайний случай, написать письмо по мэйлу". Нет, какая-то часть моей души еще сомневалась в равноценности выбора, еще цеплялась за прошлое, внушая смутные надежды:
- Андрей, скажи, что бы ты сделал ради меня, ради нас?
- Вета, к чему такие вопросы, я, ради тебя, тебе отпуск дал в период аврала.
- Аврал у нас всегда. Ты не ответил... до конца.
- А, ради нас, мы с тобой сейчас сбежим с работы, на часок, и поедем ко мне. Я на выходных такую "игрушку для взрослых" купил... - с вновь воскресшей надеждой расплылся он. - У тебя ведь еще есть время?
"Нет, все бесполезно, все пусто и холодно, как в нашем качелинском доме", - подумала, глядя в его глаза. Потом подошла, провела по, когда то любимой впалой щеке пальцами и попрощалась последним "безвкусным" поцелуем:
- К сожалению, Андрюша, времени у меня больше нет. Мне пора...
Выйдя из тоже когда-то родного, серого здания, я впервые за долгое время смогла полной грудью вдохнуть свежий майский воздух. Потом замерла на несколько секунд, будто фотографируя на память кусты через дорогу, вечно поднятый шлагбаум и спешащих по делам людей, еще раз вздохнула, и направилась к стоящей на служебной парковке Мухе:
- Ну что, подружка, покатаемся напоследок? - Муха в ответ азартно замигала сигнализацией...
Весь день был в полном моем распоряжении. Билет на поезд ?85 Тюмень-Петрозаводск с сегодняшним отправлением в 22.35 по местному времени уже лежал в кошельке, но оставалось еще одно важное дело - встретиться перед отъездом с Юлькой. Я заранее морально подготовилась к нескольким путям развития нашего "прощального" диалога и, поэтому была сейчас, перед "согласовательным" звонком по телефону, во всеоружии. Но меня ждал совсем непредвиденный поворот:
- Алло! - на фоне какого-то сильного гула прокричала подруга. - Вета, привет!
- Здравствуй, Юля! Я вернулась, но... - начала я заготовленную вступительную часть.
- Это очень хорошо! По голосу слышу, что в нормальном настроении. Только, теперь я уезжаю, точнее, улетаю.
- Ничего себе! И далеко?
- Ага, в Турцию, в Кемер. У моего, наконец-то зам с больничного вышел, и мы решили на две недельки смотаться на солнышко. Ты, меня как раз на парковке у Рощино поймала. Мы машину на стоянку ставим. Погоди, я обратно сяду, а то не слышно ничего... Все, говори, - разрешила Юлька уже "на тишине".
- Ну что тебе сказать, дорогая. Погрейся там за меня, на массаж обязательно сходи. А как вернешься, я все тебе расскажу.
- Ве-ет, - со свойственной только ей "тянучестью" пропела подруга, - Я звонила тебе в субботу, но в твоей этой тьму-таракани связь совсем ни к черту. А потом замоталась со срочными сборами. У тебя точно все нормально?
- Да, дорогая, более чем, не переживай, - радостно уверила я.
- Ну тогда, пока. А то мне мой уже руками машет. Пора на регистрацию. Целую! - прокричала Юлька, уже вновь вынырнув в шумную жизнь аэропорта, и отключилась.
- Пока, Юля, - произнесла я уже самой себе, стуча телефоном по подбородку. - А, может, это и к лучшему, что ты не знаешь, какая авантюра мне предстоит, - и, погладив через блузочную ткань теплую, теперь уже не бабушкину, а мою цацку, повернула ключ зажигания...
Все двое с половиной суток дороги, проведенные в вагонной качке, пролетели незаметно. Я, наконец-то, прочитала прихваченного с собой в дорогу "Алхимика" Коэльо, разгадала кучу судоку и выпила литры чая. А теперь, за сорок минут до прибытия в Петрозаводск, столицу республики Карелия, уже с собранной сумкой под боком, сосредоточенно пялилась в вагонное окно.
Величественные сосны и ели, разбавленные, кое-где знаменитыми карельскими березами, постепенно редели, обнажая, пока еще клочками, скромные рабочие пригороды. На редких переездах все длиннее становились автомобильные очереди из машин, пестрящих нищетой и роскошью - верный признак близкого большого города.