Повисла пауза. Боги молча смотрели друг на Друга; настоящий – удивленно и остолбенело, поддельный – испуганно и напряженно. Да, Конан оказался прав в своих догадках: бог, названный Адонисом был зрячим. Взор его глубоко посаженных темно-карих, почти черных глаз, прячущихся под кустистыми бровями, приковал северянина к креслу.
Надо отдать должное местному богу: Адонис быстро взял себя в руки, мельком глянул на младенца, уже почти полностью ослепленного, и продолжил тем же гулким голосом/» от которого по коже бежали мурашки:
– Помыслы божьи людям простым не дано угадать. Радуйтесь же, родители новорожденного сына могучей страны Дзадишар! – Он распростер длань над ребенком: – Великую честь мы с братом моим оказали дому сему и в нем проживающим людям: сегодня ваш отпрыск был причащен в присутствии не одного, но двух одновременно Богов! О, взор погружая в грядущее, вижу: ему уготованы слава великая и непобедимого воина лавры! Радуйтесь, радуйтесь, мать и отец героя, чье имя не будет забыто в веках!
– Благословите нас, Боги Всезнающие! – нестройно ответили участники церемонии, а мать ребенка даже прослезилась – то ли от гордости за сына, то ли от благоговения к богам, то ли от страха.
– Благословляю, – милостиво ответил Адонис. – Однако теперь мы с братом моим должны гостеприимное ваше жилище оставить. Мне ведомо: врач Родукар сумеет достойно закончить святой ритуал причащения и нового, славного жителя нашей страны явить горожанам.
Человек в тунике повернулся к замершему на деревянном кресле Конану. Нахмурился, исподтишка вытянул в его сторону указательный палец, потом ткнул тем же пальцем в сторону двери и им же быстро чиркнул себя по горлу. Жест, понятный во всех мирах: «Быстро наружу, не то…»
– Брат мой, Всезнающий Бог, – обратился к киммерийцу Адонис, – должны мы сейчас удалиться, поскольку дела безотложные требуют, чтобы вернулись немедля в Обитель Богов мы. Спеши же, мой брат. Я уверен, что врач Родукар завершит то, что начал, без нас.
Конан подчинился. А что ему оставалось делать? Перед ним стояли трое вооруженных, пусть слепых, но воинов. Северянин в его теперешнем состоянии с ними бы не справился.
Они покинули жилище Савгора и Хайри, оставив ошарашенных неожиданным поворотом событий слепцов в полном оцепенении.
Щурясь от яркого дневного света, Конан спустился по ступеням крыльца, и тут крепкая рука Адониса схватила его за плечо и развернула к себе лицом.
– Урод, ты откуда взялся? Ты кто такой? – яростно не прошептал, но прошипел бог. Макушка Адониса едва доставала киммерийцу до подбородка, но столько власти, столько силы слышалось в его голосе, что Конан растерялся. Растерялся и испугался. Слепые стражники почтительно замерли неподалеку – так, чтобы почтительно не слушать беседу Всевышних, но мигом вмешаться, если почувствуют, что их владыке угрожает опасность.
– Я… Я приплыл сюда… – пролепетал варвар. – Ночью… Я не знал…
– Не знал он, выродок! Тебе разве неизвестно, что вашим можно появляться здесь только на Северном причале и только в конце каждого месяца? Почему у тебя оружие? Тебе разве неизвестно, что оружие в Дзадишаре запрещено? А? Отвечай!
– Я…
– Звать как?
– Конан…
– Тупица ты, а не Конан! Почему я тебя раньше не встречал? Ну ладно. В Обители разберемся, что ты за фрукт. Эй, – вдруг поглядел Адонис куда-то поверх плеча Конана, – а это еще кто такие?
Будь Конан прежним Конаном, он бы на эту детскую уловку не попался. Но Конан нынешний бесхитростно обернулся в ту сторону, куда посмотрел бог. Разумеется, за спиной никого не было. Зато на затылок варвара неожиданно обрушился страшный удар, в глазах вспыхнули тысячи солнц и мир погрузился в бездну.
Последнее, что услышал теряющий сознание северянин, были слова Адониса, обращенные к стражникам:
– Мой брат захворал. Возьмите его и отнесите в нашу Обитель Богов, чтоб там излечиться он мог…
Глава третья
Вот уж не знаю… Но, Митра, тебе же известно, что утром двое слухачей Харакхты сообщили, будто по городу расхаживает кто-то из наших. А поскольку все мы были здесь и поскольку мне так и так нужно было участвовать в причащении, то мы с Иштар и порешили: прогуляюсь-ка до церемонии по улицам, погляжу, как и что. Ну и прогулялся. Каюсь, немного опоздал к началу причащения. Захожу в дом – а там этот тип сидит на моем месте, зенки свои поганые таращит.
– Надеясь, Адонис, никто ничего не заподозрил? – раздался мелодичный женский голосок.
– Конечно, нет, Ашторех. Я разыграл целый спектакль и вытащил этого недоумка из дома раньше, чем они слово успели вякнуть.
– Ладно, – вздохнул мужской хрипловатый голос. – Хватит об этом. Давайте подумаем, что нам делать. Кстати, Сет, ты приказал умертвить стражников, которые тащили сюда этого… этого человека?
– Ясное дело, Митра.
– Добро. Эрлик, так ты уверен, что неизвестный – не с материка?
– Абсолютно, Митра. Я внимательнейшим образом изучил строение его тела и черепа и волосяной покров и с полной уверенностью утверждаю: если где-то в мире и существует такая раса, то живет она в недоступных районах. Великолепно развитая мускулатура, громадный рост, непривычный для обитателей материка цвет волос и глаз, а также…
– Ладно, ладно, Эрлик, хватит. Как же он появился тут?
– Понятия не имею. Голос Адониса:
– Он говорил, что приплыл ночью.
– Откуда?
Едва слышный шорох, по-видимому, вызванный пожатием плечами. Женский голос:
– Не о том думаешь, Митра. Кто он, зачем и откуда – знать нам не обязательно. Главное, что он здесь, и сейчас необходимо решить, как поступить с ним. Я предлагаю немедленно умертвить пришельца – пока он не нарушил все наши планы.
– Тебе бы, Деркэто, только глотки резать. А если это лазутчик и скоро сюда заявятся армии захватчиков? Представляете, как наши причащенные будут воевать со зрячим неприятелем? Нет, прежде чем убивать, надо допросить его, выпытать правду.
– Ты, Харакхта, слишком уж мрачно смотришь на вещи. Неужели настоящий лазутчик стал бы разгуливать по улицам этого города в открытую?
Голос Иштар:
– Тише, друзья, кажется, наш гость приходит в себя.
Если бы Конан был прежним Конаном, то боль (даже не боль, а так… неудобство, онемевший локоть) не заставила бы его пошевелиться, выдержал бы он, перетерпел ради того, чтобы еще послушать интересный разговор. Он жалел (ему только это и оставалось), что не услышал больше.
Его рывком подняли с пола, на котором он, оказывается, лежал и посадили, прислонив спиной к стене. Киммерийцу уже ничто не мешало открыть глаза и осмотреться.
Просторное помещение, высокие своды, много светильников и света, по стенам – огромные, цветастые ковры, на них висит оружие, всякое разное, в том числе и незнакомое ему. Пол из мраморной плитки. В центре залы – огромнейший стол на массивных ножках, на изготовление которого угрохан, не иначе, целый лес. Вокруг стола – стулья ему подстать, как троны богов. Впрочем, эти придурки и мнят себя богами. Вот и они сами: стоят у стола, опираясь на спинки своих стульчиков, видать, только что оторвали от них свои задницы, ну а двое, мужик и баба, устроились по обе стороны от него, от Конана. Один из этих двоих – его старый знакомый, Адонис. Именно он отводит ногу и сильно бьет под ребра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
