Дронго рассказал полковнику о телефонном звонке Баратова.
— Они совсем с ума сошли, — тихо выругался Резунов. — Разве можно такому преступнику разрешать телефонные звонки? Представляю, что вы испытали…
— У полковника Тублина своя логика, — возразил Дронго, — ему нужно оформить дело и сдать его как можно быстрее. Если для этого Баратов попросит десять звонков, то полагаю, что ему их разрешат. Лишь бы он давал показания. А по курганскому эпизоду его показания очень важны: ведь тогда он не изнасиловал, а просто убил женщину и при желании всегда может отказаться от этого убийства — ведь явных следов мы не нашли, а тело было найдено с большим опозданием, когда ни о каких отпечатках пальцев не могло быть и речи.
— Тублин сам говорил, что не пойдет ни на какие компромиссы с этим преступником, — зло напомнил Резунов. — Может, мне ему позвонить? Или доложить генералу Шаповалову, чтобы исключить в будущем подобные звонки на ваш телефон?
— Не нужно. Если я все правильно понял, то уже сегодня они примут решение о моей встрече с подследственным. Полагаю, что нам нужно немного подождать.
— Я бы на вашем месте возмутился, — сказал Резунов, — и вообще отправил бы жалобу в руководство ФСБ. Разве можно допускать подобные звонки? Впрочем, вам виднее. Давайте подождем.
Ожидание затягивалось. Только к четырем часам наконец раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте, — услышал он незнакомый голос, — это господин… — позвонивший назвал его по имени-отчеству.
— Да. С кем я говорю?
— Я представитель ФСБ.
— Меня обычно называют Дронго. Будьте любезны обращаться ко мне именно так.
— Ясно. Господин Дронго, с вами хочет говорить генерал Гордеев. Я вас сейчас соединю. — Позвонивший даже не спросил, хочет ли сам Дронго разговаривать с генералом. Очевидно, он считал, что для любого частного эксперта разговор с генералом ФСБ — это огромная честь, от которой просто невозможно отказаться. Ждать пришлось больше минуты. Наконец раздался скрипучий голос:
— Говорит генерал Гордеев. Вы просили, чтобы вас называли Дронго? Пусть будет так. Вы уже знаете, почему я звоню?
— Вы забыли поздороваться, — заметил Дронго. — Вежливые люди начинают разговор обычно именно таким образом.
— Не знал, что для вас важны все эти «чайные церемонии», — усмехнулся генерал. — Но мы уже начали разговор, и вы не ответили на мой вопрос.
— Знаю. Мне вчера звонил полковник Тублин. Вернее, сначала позвонил ваш подследственный, а потом телефон взял Тублин.
— Они договорились о сделке, — быстро пояснил Гордеев. Очевидно, этот разговор записывался, как и все остальные разговоры, которые он вел из служебного кабинета. — Баратов готов дать письменные показания об убийстве в Кургане, а Тублин разрешил ему сделать один телефонный звонок. Оказалось, что Баратов хочет позвонить именно вам и пригласить вас на следующую встречу.
— И вы не узнали почему?
— По-моему, и так все понятно. Вы тот самый эксперт, который сумел его вычислить и задержать, он считает вас достаточно компетентным и умным человеком. Возможно, поэтому он хочет разговаривать только с вами.
— Вы могли бы пригласить профессора Гуртуева.
— Все эти научные изыскания мы оставим на потом, — решительно сказал генерал. — Сначала нам нужно довести до конца расследование его преступлений. Это для вас и Гуртуева он любопытный феномен со своеобразной психикой; для нас же — обычный серийный убийца, расследование преступлений которого поручено именно нам. И мы отвечаем за него перед обществом. Поэтому наша основная задача — довести его до суда, предъявить все доказательства его вины и добиться осуждения. Потом можете забрать его в любую лабораторию и резать на мелкие кусочки его мозг, нас это уже волновать не будет. Сразу после оглашения приговора мы снимем с себя всякую ответственность за этого убийцу.
— Удобная позиция. А вам не кажется, что нужны комплексные исследования, чтобы понять, каким образом формируются подобные маньяки, где происходит сбой в их психике и сексуальной ориентации, чтобы в будущем предотвращать такие преступления?
— Это дело ученых, — быстро повторил Гордеев, — а мы практики и заняты практическим делом. Давайте не будет об этом спорить, вы ведь тоже не ученый, а практик, который занимается поисками опасных преступников. Просто, в отличие от нас, вы получаете за свою работу большие гонорары и в любой момент можете выйти из игры. А мы обязаны исполнять свой долг при любых обстоятельствах.
— Разницу между нами я отчетливо ощущаю, — усмехнулся Дронго.
— Значит, мы поняли друг друга. В таком случае прошу вас завтра утром прибыть к нам. Пропуск мы вам закажем.
— Резунова и Гуртуева тоже пригласите?
— Разумеется, нет. Резунов служит в другом ведомстве. Его задача была выследить и найти убийцу, с чем он прекрасно справился. Дальнейшая работа с подозреваемым уже не его забота. Насчет профессора Гуртуева я вам тоже сказал. Когда закончим работу и суд вынесет обвинительный приговор, профессор может забирать этого типа в свой институт и проводить с ним любые эксперименты, как с подопытной собачкой. Гуртуев, безусловно, хороший специалист, но у него порой бывают такие дикие идеи… Я думаю, что будет правильно, если вы проведете следующую встречу под контролем наших специалистов. Этого вполне достаточно.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — вздохнул Дронго. — Гуртуев и Резунов все это время вместе со мной занимались поисками Баратова. Они изучили его психотип, знают особенности его характера, манеру поведения. Их присутствие при нашем разговоре очень важно.
— Это вы так считаете. А я думаю иначе. И не забывайте, что именно мне поручено руководство отделом полковника Тублина и завершение расследования. Поэтому я спрашиваю вас в последний раз: вы согласны завтра приехать на встречу или я снимаю свое предложение?
— Согласен, — сразу ответил Дронго. Ему было важнее всего снова увидеться с Баратовым, понять, что он задумал.
— Тогда договорились. Завтра утром в десять часов. Не забудьте взять свой паспорт. До свидания.
Гордеев положил трубку. Дронго сразу набрал номер профессора Гуртуева:
— Добрый день, Казбек Измайлович.
— Здравствуйте. Вы слышали, что Резунов получил показания молодой женщины, которую Баратов, скорее всего, выбрал в качестве объекта следующего нападения? Это исключительно важная информация. Я попросил, чтобы мне разрешили встречу с этой особой. Будет очень интересно…
— Наверное, да, — сдержанно согласился Дронго. — Я хотел сообщить вам, что Баратов вчера позвонил мне из тюрьмы.
— Как это позвонил? — не понял Гуртуев. — У него в камере есть телефон?
— Ему разрешил сделать один звонок полковник Тублин. В обмен на письменное признание его вины в курганском эпизоде.
— И Баратов согласился? — удивился профессор.
— Да.
— Не может быть, — пробормотал Гуртуев. — Этот эпизод был как раз более всего уязвим — ведь тело нашли не сразу, когда оно начало разлагаться, а эксперты вынесли заключение, что ее не насиловали… Он мог вполне отказаться от этого преступления. Как раз в этом случае у обвинения были бы только косвенные доказательства.
— Тем не менее он согласился.
— Зачем? Только для того, чтобы поговорить с вами? Не слишком ли мизерная плата за признание еще одного убийства? Нет, это просто невозможно. Он ведь не обычный малограмотный преступник. Профессор, директор института… Он должен понимать, что этим признанием фактически берет на себя еще одно убийство, хотя вполне мог от него отказаться. Зачем ему это нужно?
— Только для того, чтобы лишний раз услышать мой приятный голос.
— Не шутите, — попросил Казбек Измайлович, — это очень серьезно. Очевидно, в нем происходят какие-то психологические процессы, о которых мы даже не догадываемся. Я ведь давно занимаюсь изучением его психотипа. Он не тот человек, который за одну телефонную беседу с вами может подставить себя под убийство. Это невозможно.
— Поэтому я вам и позвонил. Он это сделал и требует меня для следующей встречи.
— А в ФСБ опять не разрешают, — вздохнул профессор.
— Наоборот. Только что звонил генерал Гордеев и настоятельно просил меня завтра утром прибыть для беседы с Баратовым.
— Очень интересно. Значит, они тоже начали что-то понимать. Поразительное дело. Когда вы туда поедете? Я тоже приеду, чтобы присутствовать на вашей беседе.
— Боюсь, что они не выдадут вам разрешения.
— Как это не выдадут? — растерялся Гуртуев. — Я всю жизнь занимаюсь психологией подобных преступников. Почему не выдадут?..
— Генерал Гордеев считает, что на нашей завтрашней беседе должны присутствовать их специалисты. Научные изыскания будете проводить после оглашения приговора, так он и заявил мне.
