одна, — будто хорошую новость сообщает он мне.
Закрываю лицо руками надеясь, что это дурной сон. Где Ева!
— Мой адвокат не объявился?
— У вас не простой адвокат, — усмехается пока собирает со стола личные вещи, — она оборвала наши телефоны. Но зря. Сегодня вы не увидитесь. Мне очень жаль.
— Но как так? Неужели я не могу поговорить с ней? Мне кажется это незаконно.
— Рабочий день закончен, все встречи завтра. Мы как вы понимаете тоже люди и заслуживаем отдых после рабочего дня.
В кабинет заходит молодой мужчина и просит следовать за ним.
Камера, в которую меня привели меня не удивляет, сегодня уже ничто не может меня удивить. Я так устала, так выжита, что не пытаюсь даже думать о произошедшем. Ложусь на скамейку и накрываюсь своим пальто. Закрываю глаза, чтобы тут же провалится в сон. В котором я свободна, счастлива и безмятежна.
Сквозь сон я слышу, что кто-то заходит в камеру. Но даже не тружусь открыть глаза, они будто слиплись.
Завтра Ева ко всем разберется, и я поеду домой. Единственное что беспокоит, это отец. Надеюсь, Ева позвонит ему и что-нибудь придумает.
Глава 8
Просыпаюсь от чувства, будто кто-то пристально смотрит на меня. Становится холодно, и я открываю глаза. Шея болит нещадно, и спина. Кажется, все мышцы сводит неприятной, тянущей болью. Но я выспалась, и смех и грех как говорится.
— Ты хорошо спишь, в твоем то положении, — от куда-то справа раздается знакомый-чужой голос.
Тру глаза руками пытаясь проснуться, это нехороший знак — слышать голоса, да еще если бы хоть голос разума, а не этот властный, с хрипотцой. Такой, что по всему телу роем ползут мурашки в хаотичном направлении. Разминаю мышцы шеи руками, и наконец встаю. И тут же плюхаюсь назад. Это не глюк, Алексей, каким-то чудом тут, у меня в камере.
— Что ты тут делаешь? — хриплю, тут же прочищая горло.
— Пришел проведать.
Почему он пришел, а Ева, моя подруга и мой адвокат не смогла пробиться сюда? И почему он так спокоен? Я точно упускаю что-то важное.
Обращаю внимание на то, что в руках у него какая-то папка. Неужели он работает в органах и ведет мое дело? Хуже такого совпадения в моей жизни нельзя и придумать. Даже не могу представить степень его счастья, когда меня посадят лет на пятнадцать, хотя была бы его воля, электрический стул был бы уже готов для меня.
Он делает пару шагов в мою сторону. Не быстрых будто давая мне ложную надежду на то, что я смогу сбежать.
Не таясь, начинаю рассматривать мужчину передо мной. Сегодня он не при костюме, но все равно выглядит отлично. Джинсы хорошо сочетаются с приталенной рубашкой, которая выглядывает из-под дутой куртки. Щетина, которая наверно часть его образа, такая же, как и в прошлый раз. С ней он выглядит старше и наверно немного опаснее.
— Что думаешь делать дальше? — наверно подумав, что с меня достаточно отвлек от рассматривания.
— Добиваться правды, — перевожу взгляд и теперь смотрю на стену и окно, куда угодно, но не на него, — я не виновата. Как бы тебе не хотелось, но я точно не наркобарон, или как их там называют.
Никак не ответив мне, начал открывать папку и протянул мне документы.
— Что это?
Кто бы знал, как мне тяжело находится с ним в одном помещении, так близко. Дышать с ним одним воздухом, и не иметь возможно рассказать все, что на душе.
— Это дарственная на твой бизнес и контракт, — мои брови сами подлетают так высоко, что там не просто морщина, а мариинская впадина, никакой ботокс не возьмет ее.
Все же беру документы из его рук. Сажусь на скамейку и открываю первые пару листов. Дарственная на все мое имущество, тоесть мое такси и квартиру в городе. Смотрю на него удивленно, непонятно от чего он меня держит за дуру. Откладываю дарственную и беру следующий документ.
Этот рождает во мне неконтролируемый смех. Бред какой-то. Пробежавшись по пунктам, можно сказать, что я отдаю себя в его рабство на несколько лет. Причем не только на день, на круглосуточно.
— С чего ты решил, что я хоть что-то подпишу из этого? — смеяться я конечно перестала, но улыбаться продолжила.
— У тебя нет выбора Алиса, — пожимает плечами и садится рядом со мной. — Ну или ты можешь спокойно прощаться со свободой и отцом, его ты врядле увидишь. Он болен у тебя, если ты забыла, и жизни ему не так много осталось.
— Не твое дело, — огрызаюсь. Последнее чего мне хотелось, чтобы он знал про мое положение. Мать бросила и, кажется, счастлива. Отец умирает. Все меня бросают.
Стоп.
По мере того, как мой мозг просыпается меня начинают посещать умные мысли.
* * *
Не было никакой аварии, да и наркотиков наверно тоже. Это все подстава.
Кем же он стал? Кого ему пришлось подкупить, чтобы устроить этот спектакль? Даже немного радости проскальзывает в моем больном подсознании, все это для меня, я единственный зритель. И он прекрасно знает все обо мне, в этом я не сомневаюсь, и ему плевать что мой отец умирает. Ради достижения своей цели думаю он пойдёт не только по головам. По трупам пройдется с такой же легкостью, как и ко мне в камеру.
Сейчас я чувствую отвращение к нему.
Все это было спланированно.
Смотрю на него и не понимаю, что с ним стало. Откуда столько мерзкой вседозволенности.
— Надеюсь тебе не пришлось никого убивать ради этой постановки? — это все, что смогла сказать.
— Надейся.
Встаю, держа в себе ярость. Хорошо выигрывать у слабых, да еще и не по правилам. Подхожу к нему на расстояние вытянутой руки. От осознания, какой он подонок, становится легче дышать. Розовая пелена его безукоризненности в моих глазах рассеивается, чему я рада. Но не думала, что это так больно.
—Ты, —делаю еще один крошечный шаг и тычу в него пальцем, — все это придумал? Для чего? Чтобы отомстить? За что? А я тебе скажу, не за что мне мстить. Чтобы ты там себе не придумал, моей вины нет. Пойми это наконец и оставь меня в покое. Меня. Мои сны, мою жизнь, — выкрикиваю определенно
