Его загар уже потемнел, и мощные мускулы отливали бронзой.
— Ух ты! У вас такие мускулы, — присвистнул Патрик. — Как у Тигра.
Рот Кристофера предостерегающе сжался, и Патрику стало не по себе под его взглядом. Кристофер молча нырнул в воду. Патрик тотчас скинул с себя рубашку и прыгнул следом за ним. Стефи подалась вперед над причалом. Она не сводила с них огромных темных глаз. Кристофер с Патриком снова и снова ныряли в мутную коричневатую воду. Наконец уставший Кристофер выбрался на причал. Патрик подплыл к нему, подтянулся — и повис в той же позе, что и Кристофер.
— Я.., я думаю, что бросила ее вон туда, — Стефи показала в направлении кормы.
Патрик дважды нырнул и вылез, держа в руках какой-то намокший предмет. Поднял веревочный хвост:
— Это от лошади?
— Да, от нее, — подтвердил Кристофер.
— Бедная лошадка, — вздохнул Патрик, кладя измочаленную игрушку перед Стефи на доски. — Посмотри, что ты наделала.
Стефи опечалилась, оглядев набухшую от воды игрушку. А потом с воодушевлением дотронулась до носа лошадки, и из него полилась вода.
— Я отожму ее, — заверила она.
— Думаешь? — Голос Кристофера был участлив.
Казалось, она ничего не имела против, когда Кристофер поднялся на причал и опустился рядом с ней на колени. Не возражала она и против того, что его рука коснулась ее руки, когда она с нежностью выжимала Белую Лошадку. Девочка доверчиво взглянула на Кристофера:
— Вам она нравилась?
За последние два дня Стефи стала меньше его бояться.
— Да, — пробормотал он. Улыбка снова смягчила его резкие черты.
— Она была такой же белой, как и лошади из моей книги сказок? Кристофер кивнул.
— Станет ли она когда-нибудь белой опять?
— По всей видимости, нет. Но мы сделаем для этого все возможное.
— Может, ее высушить в духовке? — предложила Стефи.
— А как отнесется к этому тетя Даллас?
— Тетя Даллас не будет спорить.
Но тетя Даллас спорила.
Когда Кристофер по приглашению детей зашел в кухню, выяснение отношений между Даллас и Гордоном было в самом разгаре. Кристофер смело улыбнулся им. “Беседа” оборвалась. Даллас, казалось, не видела никого, кроме него, и он тоже ответил ей жарким взглядом.
— У вас есть емкость, которую можно использовать, дабы высушить нашу лошадку? — невинно поинтересовался он.
Она встала. Принесла кастрюлю и поставила перед ним:
— Вот!
— Благодарю, — насмешливо промурлыкал он.
Даллас очень разволновалась, но не вымолвила ни слова. Однако не сводила глаз с Кристофера. Гордон встал и молча вышел. Только когда за Гордоном закрылась дверь, она смущенно вспорхнула, осознав, что совершенно забыла о Гордоне. В то время, когда Даллас запоздало бросилась ему вдогонку, губы Кристофера саркастически дернулись:
— Вас все еще посещают друзья-мужчины? Даллас вернулась, притихшая и недовольная.
— Вам-то что за печаль?
— Волнуюсь за вас. — Он медленно и многозначительно, с жадным восхищением, взглянул на нее.
Внутри у Даллас все клокотало. Ей не нравилось, что почти незнакомый взрослый мужчина вмешивается в чужие дела, завязывая отношения с ее детьми. Она смотрела, как Кристофер помогает им освободить духовку. А затем, отплачивая ему той же монетой, отправила детей наверх, переодеться. Кристофер собрался было уходить, но она набросилась на него:
— Скажите, почему столько шуму из-за игрушечной лошадки? — Она испепеляла его взглядом, готовая придушить. Какого черта он здесь делает? Какого черта вьется вокруг нес?
— Я расскажу вам в другой раз, когда у вас будет более подходящее настроение. — Его тихий голос звучал как намеренное оскорбление.
— Объясните мне теперь. С настроением у меня все в порядке.
После короткой паузы он продолжил:
— Хорошо. Вероятно, вы в состоянии приручить и гремучую змею. — Он нагло смотрел на нее, пока она не покраснела. — Дорогая, вам иногда приходит в голову, что характер есть не только у вас?
И, распахнув дверь настежь, он вышел.
Некоторое время спустя Стефи спустилась на яхту с Белой Лошадкой под мышкой.
— Она высохла? — спросил Кристофер, отрываясь от морского узла, который учился завязывать.
— Почти. Я боялась, она сгорит в духовке.
— Чудесно, что ты так заботишься о ней.
— Тетя Даллас сказала, что лошадке нужно полежать на солнце, потому что она воняет. Она велела мне отнести ее вам.
При упоминании о Даллас его пальцы ухватились за туго натянутую веревку. Тем не менее он заставил себя сосредоточиться на своей маленькой девочке.
— А чем она сейчас занимается? — вкрадчиво полюбопытствовал Кристофер.
Его желудок сжался, но даже упоминание о Даллас не смогло испортить для него это мгновение. Впервые его ребенок подошел к нему сам, по собственной воле. — Лошадка плохо пахнет потому, что ты бросила ее в соленую воду.
— Я испугалась вас.
— И ты до сих пор меня боишься? Ее огромные темные глаза блестели:
— Нет. — И она скосолапила ноги — ну, прямо как Салли, когда бывала очень довольна собой. — Почему вы назвали ее Белой Лошадкой?
— Так нарекла ее другая маленькая девочка.
— Она ее больше не любит?
— Очень любит. Но она уехала и не смогла взять ее с собой.
— Как и моя мама.
Его лицо оставалось по-прежнему невозмутимым, а буря эмоций клокотала внутри.
— Да.., похоже. Я хранил лошадку для нее. Думаю, лошадка захочет, чтобы с ней играла другая маленькая девочка.
— Я бы поиграла с ней, — задумчиво промолвила Стефи.
— Ты скажешь ей: “Я жалею о том, что бросила тебя в воду”?
Девочка прижалась лбом к едко пахнущему меху лошадки:
— Прости меня. Белая Лошадка.
— Если ты пообещаешь мне заботиться о лошадке, я разрешу ей остаться с тобой — если смогу каждую ночь заходить к тебе и желать ей спокойной ночи.
Снова ее большие темные глаза встретились с его взглядом. Наконец она произнесла:
— Вы можете заходить.., если будете читать мне историю о белых лошадях.
Он захотел взять ее на руки и поцеловать. Рассказать ей: теперь он знает, что значит потерять того, кого любишь. Кристофер жаждал рассказать своей дочке о том, кто он такой на самом деле, но не хотел пугать ее. Он протянул руку. Она вложила свою крошечную ладошку в его ладонь, и они пожали друг другу руки.
Прижимая к груди Белую Лошадку, изумленная Стефи оторвалась от него и вприпрыжку побежала домой.
Вечером Кристофер пошел к дому Даллас, собираясь пожелать Стефи спокойной ночи. В глубине души он надеялся увидеть Даллас, читающую детям. Ему снова захотелось ощутить тепло ее любви к ним. Но Даллас не оказалось дома. Он успел дважды прочесть Стефи историю о лошадях, а она все не приходила. Он все сильнее ревновал ее к Гордону. Спустившись, он принялся озираться по сторонам в поисках Даллас.
