Получил он утром одно весьма интересное предложение. Перейти на службу в Адмиралтейство, и в весьма приятственной должности. А там уж, если голова на плечах есть, чины и награды себя ждать не замедлят. Карьера, одним словом.
Но расстаться с морем? Не качаться на его ладони?
Сомнения Марека грызли нешуточные. Превратиться из моряка в чинушу, корпеть над бумагами и дышать их пылью? Не стоять на мостике корабля и вместе с экипажем не делить все радости и горести неизбежных морских оказий?
Вот и вышел он вечерком прогуляться по свежему воздуху да подумать — дело-то нешутейное, определить свой дальнейший жизненный путь следовало со всею основательностью. И даже посоветоваться не с кем! И ноги, вдоволь поколобродив по накрывшемуся вечером и непогодой столичному Старнбаду, ненароком привели своего обладателя вот сюда, в древний аристократический район…
– Помогите! — вслед за еле слышным звоном битого стекла и шороха заснеженных кустов до слуха насторожившегося офицера донёсся молодой женский голос.
К замершему в относительном затишье за кипарисом Мареку подбежала закутанная из тёплого в одну лишь шаль растрёпанная девушка. Поначалу она шарахнулась прочь, признав в мужчине человека несомненно военного. И лишь потом, различив несомненную принадлежность к славному доблестными традициями королевскому флоту, задыхающимся голосом выдохнула:
– Помогите, ради самого Света!
Чтобы молодой флотский офицер не прислушался к таким словам, да ещё и произнесённым в его сторону женщиной? К тому же, даже в неверном отсвете фонарей, незнакомка оказалась настолько… Марек не без труда вернул на практический лад свои едва не унёсшиеся по извечной мужской колее мысли и поинтересовался — в чём дело?
Сногсшибательная девица оказалась из вон того дома, где уже мелькали в окнах огни, раздавался треск ломаемой мебели и проклятия солдат. В особняк графа Роже вломились с арестом.
– А я… а я… я всего лишь… — бессильно распахивая губы, девица умолкла, не в силах вымолвить дальнейшее.
– Любовница графа? — мгновенно и с еле заметной насмешкой поинтересовался моряк.
– Почти, — пролепетала заалевшаяся даже в полутьме прекрасная незнакомка. — Я вольная… вольная куртизанка. Ничего не знаю о его делах, и знать никогда не хотела. Умоляю, спасите меня от грубых лап солдатни, господин офицер!
Ход мыслей Марека хороший физиономист мог бы предсказать безошибочно. Даже если девица и в самом деле тут ни при каких делах, тайная служба всё равно не выпустит пташку из своих цепких лапок. Мало ли… Да и хороша, настолько хороша, что огуляют её втихомолку сначала высшие руководители, а уж потом отдадут на потеху топтунам рангом пониже. И в конце концов, когда поистрепается да поистаскается до крайности, выжгут на плече казённое клеймо да отдадут под присмотр в какой-нибудь бордель для младших чинов.
Ладони молодого моряка сами сорвали с плеча плащ, когда в саду особняка замелькали фонари, а чей-то голос прокричал, что следы замело снегом, надо срочно собаку пускать. Тёплая флотская одежда плотно обернула собою тонкий стан и плечи, а руки подхватили добычу.
– Ни слова, — шепнул Марек и принялся потихоньку отступать назад под прикрытием отбрасываемой заснеженным деревом тени.
Возможно, предосторожность та была излишня — в такой непогоде без магии эту парочку засечь смог бы разве что демон. Но амулет за пазухой парня молчал, отделываясь лишь лёгким подрагиванием…
Быстрым шагом спустившись под мост (не зря, не зря пейзанская молва приписывает под этими сооружениями жилище всякой нечисти), Марек у самой воды поставил ношу на ноги. Одним взмахом отточенного кортика он решил проблему с узлами — в том смысле, что без ложной скромности позаимствовал покачивавшуюся здесь крутобортую шлюпку-шестёрку.
– Быстро! — прошипел он, стараясь без грохота забросить в лодку тут же, в тёмном закутке нашаренную пару вёсел. Всегда и всюду лежат они в одинаковом месте…
Дрожащая, как ославленный молвой осиновый лист, девица повиновалась безоговорочно и, что немаловажно, без единого звука. Босые ноги переступили несколько раз и закончили свой путь уже на шатком дне шлюпки. Марек тут же оттолкнулся от камней набережной и принялся прилаживать вёсла в уключины. Тихо ругнулся, обнаружив, что впотьмах позаимствовал распарованные… в смысле, разные. Но, для хорошего моряка то особой роли не играло. Через несколько мгновений течение ленивой и ещё не замёрзшей Равы вынесло лодку с беглецами под снегопад.
– Пей! — Марек сноровисто отцепил с пояса флягу — и уж отнюдь не с водой — и протянул девице. Ох боги, ну до чего же хороша! Если забыть о судьбе графа Роже, их благородиям и позавидовать можно. — Согреешься, и не трясись, за снегопадом нас не увидят.
Да и на воде хорошему моряку разве что только колдун или сам морской чёрт досадить сможет. Да и то, упреет и дюжину раз проклянёт свою работёнку. Уж Марек хоть и молодой, однако сын, внук и правнук моряков — это вам не шутка. Были среди них и простые рыбаки, и капитаны, и даже корабелы с верфей. Но так или иначе, все предки оказывались связанными с морем, даже женщины. Рыбачили, шили паруса или торговали рыбой и прочей морской живностью.
Отсутствием тактической хитрости Марек тоже не страдал. Уж один из лучших выпускников Морской Академии уважение к себе собирал по крохам, зубами выдирал. И не за древность рода или богатство, как иные… быстро и сноровисто он пересёк Раву и уже возле противоположного берега, пользуясь тем, что здесь течение почти не ощущалось, погнал лодку вверх. И уже хорошо пропотевший (ну чуть пар из ушей не шёл), он через полчаса причалил под верхним Старым мостом, причём совсем в другом районе столицы.
Ничуть не интересуясь судьбой увлекаемой рекою шлюпки, он подхватил трясущуюся от холода ношу опять на руки и быстро взбежал по ступеням старой набережной. А ну, тихо, лапочка!
– В гостиницу "Белая цапля"! — приказал он придремавшему на козлах и всему облепленному снегом кучеру, подкрепив оные слова парой полновесных серебрушек.
Впрочем, у одной из лучших в столице гостиниц Марек свернул за угол, пересел в другой наёмный экипаж. Возле известного на пол-королевства постоялого двора снова. И в конце концов, уже почти падая от усталости, добрался к задней двери меблированных комнат тётушки Шен. Эта старая мегера известна была прежде всего тем, что за постой драла весьма лихо. А ещё тем, что делами своих постояльцев не интересовалась сверх меры и даже порою закрывала глаза на их вовсе не невинные шалости.
Но главным же оказывалось то обстоятельство, некогда прилежно сообщённое Мареку знакомыми моряками, что за особую плату означенная тётушка снабжала ключом от полупотайной задней двери. Ну что вы хотите от молодого морского офицера, слишком уж долго околачивавшегося среди негостеприимных просторов и ввиду того отлучённого от женской ласки? Флаг-капитан и сам собирался на обратном пути подцепить какую-нибудь кралю почище да провести ночь в незатейливых удовольствиях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
