в счет репараций[162].
Сведения о разговоре у Моргентау просочились в прессу, и 23 мая колумнист «Вашингтон пост» Дрю Пирсон опубликовал о нем статью. Пирсон писал, что план использовать «каторжный труд немцев для восстановления России и Франции» встретил «секретное возражение» со стороны судьи Верховного суда Джексона, будущего главы американских обвинителей на процессе немецких военных преступников. После этого вопрос «повис в воздухе»[163]. В тот же день ТАСС резко напомнил немцам, что они могут искупить вину за нацизм только «честным трудом» для возмещения материального ущерба, нанесенного ими другим странам[164]. К тому моменту советские власти уже организовали трудовые бригады в своей оккупационной зоне Германии и отправляли их в Россию для восстановления зданий, заводов и железных дорог, разрушенных во время войны[165].
Намерения Джексона и советской стороны вступали в противоречие, но советская сторона этого не понимала, поскольку ничего не знала о вашингтонском скандале, связанном с репарациями. С ее точки зрения, ничего справедливее трудовых репараций не было. Советский Союз был разорен нацистской оккупацией. Трайнин во множестве статей указывал, что немецкие войска систематически производили разрушения, не обусловленные военной необходимостью, и поэтому соучастники этих действий «должны восстановить то, что разрушили». Простой здравый смысл требовал возложить эту работу на эсэсовцев[166]. Джексон, напротив, считал международный трибунал средством продемонстрировать американское моральное лидерство и с отвращением относился к любому принудительному труду.
Планы создания международного трибунала двигались к реализации, несмотря на заложенный фундамент будущих разногласий. 24 мая правительство США разослало ноты советскому, британскому и французскому правительствам. Оно предлагало им отправить представителей в Вашингтон для завершения переговоров[167]. За несколько дней до того Джексон и Донован вылетели в Европу, чтобы приватно побеседовать с европейскими лидерами, в том числе с Бидо, который заверил американцев, что французское правительство готово присоединиться к американскому плану. Джексон и Донован провели несколько дней в Париже и Франкфурте, где офицеры УСС ознакомили их с нацистскими военными преступлениями и политической ситуацией в послевоенной Германии[168]. Джексон быстро понял, что УСС – единственное государственное учреждение США, всерьез занятое расследованием и сбором доказательств военных преступлений нацистов[169].
Джексон и Донован прилетели в Лондон 28 мая. Война оставила в городе свой след. «Целые кварталы разрушены, крыши сметены», – писал в своем дневнике Джексон. Но он признавал, что даже такие разрушения «невелики и едва заметны в сравнении с тотальным уничтожением, которому подверглись немецкие города». В тот же день в небольшом банкетном зале самого старого и роскошного лондонского отеля «Кларидж» Джексон и Донован встретились с британским генеральным прокурором сэром Дэвидом Максуэлл-Файфом, юрисконсультом МИД Патриком Дином и юрисконсультом Казначейства сэром Томасом Барнсом[170]. «Кларидж» был популярным местом для встреч дипломатов, государственных деятелей и аристократов; его не затронули разрушения. Хотя британское правительство все еще скептически относилось к суду над нацистскими вождями, беседа прошла довольно успешно. Собравшиеся в дружеском тоне обсудили несколько предложенных поправок к американскому плану. Одну из них Джексон счел важной. Британцы разделили пункты обвинений в статье 6 на две категории: нарушения законов и обычаев войны, определенных в Гаагской и Женевской конвенциях, и проведение политики, направленной «на доминирование в Европе посредством агрессивной войны». Здесь отразилось предложенное Трайниным деление военных преступлений на две категории: «обычные преступления» и гораздо более серьезные – ведение агрессивной войны[171].
На следующий день Черчилль объявил, что представителем британского правительства в группе обвинителей международного трибунала будет Максуэлл-Файф; его помощниками будут Барнс и Дин. В тот же день Джексон и Донован встретились с Максуэлл-Файфом и обсудили кандидатуры потенциальных подсудимых. Максуэлл-Файф предложил Геринга, Альфреда Розенберга, Йоахима фон Риббентропа и руководителя Германского трудового фронта Роберта Лея. Донован добавил Рудольфа Гесса и бывшего канцлера Германии Франца фон Папена. Когда разговор коснулся организационных форм трибунала, обнаружилось, что Джексон и Максуэлл-Файф исходят из разных предпосылок: Джексон ожидал одного процесса с широким публичным освещением, а Максуэлл-Файф представлял себе множество процессов. В итоге он принял позицию Джексона. Они согласились, что удобнее будет продолжить переговоры в Лондоне, а не в Вашингтоне, как первоначально планировали. Оба понимали, что советская сторона возмутится исключением ее из этих предварительных переговоров, и решили, что каждый из них переговорит с советскими представителями отдельно. Джексон и Максуэлл-Файф сошлись на том, что если советские представители не явятся на следующую встречу, то продолжат и без них, «не тратя времени на визит в Москву»[172].
К тому моменту Джексон крайне неоднозначно воспринимал саму идею сотрудничества с Советским Союзом. В ходе недавних поездок по Европе он наслушался всякого рода скверных историй о поведении советских войск. Командующий американскими войсками во Франкфурте жаловался, что русские «подчистую грабят занятые ими территории», расстреливают интеллектуалов и всех, кто мог бы возглавить сопротивление. Бригадный генерал Эдвард Ч. Беттс с европейского театра военных действий армии США рассказал Джексону, что советские власти устроили в Польше концлагеря и «заполняют их поляками», протестующими против просоветского польского правительства[173]. Британцы как будто меньше возмущались советскими союзниками и не понимали, почему Джексон воспринимает в штыки их требования трудовых репараций. Барнс рассказал Джексону, что принудительный труд военнопленных уже используют в Британии и Франции и программа трудовых репараций «не будет принципиально отличаться»[174]. Всего пару дней назад британское правительство известило американский Неофициальный политический комитет по Германии, что не имеет возражений против трудовых репараций[175].
30 мая дело сдвинулось с места. Британский кабинет официально принял американский план международного трибунала как отправную точку переговоров. В тот же день Джексон позвонил советскому послу в Лондоне Федору Гусеву и выразил надежду, что советское правительство тоже скоро присоединится[176]. Вскоре после того Джексон попросил Госдепартамент направить телеграммы французскому и советскому правительствам с просьбой назначить и «как можно скорее прислать в Лондон» представителей для встречи с ним и Максуэлл-Файфом[177]. Совместно с британцами он решил, что переговоры должны начаться не позже 25 июня.
7 июня Джексон сообщил Трумэну новости о том, как продвигаются переговоры о международном трибунале. Из этого сообщения явно видно знакомство Джексона с идеями Трайнина – даже если он не признавал этого открыто или вообще сам не осознавал. Он говорил о нацистах как о «банде разбойников», захвативших власть в Германии и проводивших политику религиозных, политических и расовых гонений, служивших «подготовкой курса на международную агрессию». Затем он детализировал три главных пункта обвинения, сформулированных теперь в статье 6: военные преступления, как их определяют международные конвенции; гонения, притеснения и
