— Кто такой?
— Я его не знаю. Но откуда обо всем узнали вы?
— Меня вчера арестовали, и я всю ночь провел в контрразведке.
Она еще больше удивилась.
— Если я правильно понимаю, то вас приняли за человека, который установил подслушку. Вы же были утром.
— Именно так. Я подозреваемый.
— И что они хотели от вас?
— Искали пленки с записью, но как понимаете, ничего не нашли.
— Иначе вы бы здесь не сидели. Интересно, что там было…
— Интересно, за что меня задержали…Хотелось бы знать, что там такого. Но тот факт, что я был арестован, говорит, что это сделано по указанию Омара. Вот это и повлияло на мое решение не работать с ним и поэтому ваши намерения убедить меня, ни к чему бы не привели. Я не доверяю людям, таким как Омар. Я их использую, если они мне интересны.
— Теперь ситуация проясняется. Тогда я ему просто скажу, что вы не поддались убеждению, но не буду говорить почему. Что вы намерены делать?
— Ничего. Я же сказал, что откажусь от его предложения.
Инга в задумчивости посмотрела на море, слушая меня. Что ее интересовало, она решала сейчас, как мне сказать.
— А вы могли бы узнать, пусть косвенно, о чем разговор на пленке? Ну, якобы для того, за что такие муки.
— Инга, вы задаете вопрос, на который я точно не получу ответа, а задав его навлеку на себя еще больше подозрений. Тогда я точно шпион, как мы говорили ранее. Я не верю в чистоту его помыслов.
Инга слушала меня с задумчивым видом, и я счел необходимым прервать себя. Видимо у нее были еще вопросы, на которые она искала ответы, но рассказывать мне не собиралась.
— Чистота помыслов у каждого своя, — нарушила она молчание, и, подтверждая, что я был услышан. — Ваша цель ясна и вы ее, надо полагать закрыли. Не бойтесь, я не скажу об этом. Сами ему скажете. Но мне пора.
— Извините, Инга, у меня есть вопрос. Есть у Омара прямой телефон?
— Зачем вам?
— Я не уверен, что захочу с ним встретиться, а так позвоню и скажу свое решение.
— Почему минуя секретаря?
— Не факт, что разговор будет приятным, и его услышит тот, кому не положено.
— А чем объясните, откуда узнали номер?
— Сошлюсь на англичанина-журналиста. Пусть проверяет.
Я рисковал. Я полагался только на то, что Инга и Марк незнакомы. Прямой телефон мне был нужен для другой цели, в которую я посвящать никого не собирался. Марк был здесь не причем, а уж если бы я на него сослался, то Омар, точно его спросил бы. Тогда это если не провал, то большие неприятности.
— Думаете, поверит?
— Попробую.
— Дело ваше, — и она продиктовала номер. — Запомнили? — Я кивнул головой. — Тогда пойдемте.
Я рассчитался, и мы спустились вниз. Обратная прогулка до машины не получилась, хотя Инга пыталась делать вид, что не торопиться. Высадив меня возле отеля, она пожелала мне спокойного сна и уехала в ночь.
В номере, улегшись спать, я прокрутил мысленно нашу встречу. То, что она узнала от меня, ее озадачило, и то, что она заторопилась, говорило о необходимости провести анализ ситуации, а возможно и проконсультироваться с кем-то. Посмотрим, как она поведет себя дальше. То, что она была не просто охранником, стало ясно. Теперь она знала, что в стране что-то назревает, а значит, будет предпринимать действия. Это что-то было достаточно предсказуемым. Она должна будет еще раз со мной встретиться, чтобы узнать подробности.
Время ждать у меня еще было. За окном уже была глубокая ночь, и мне хотелось выспаться хоть сегодня.
Глава 11
Обычное утро, не принесло пока никаких новостей: ни звонков, ни гостей. Спал я спокойно, но день ожидался сегодня напряженный. Сейчас вся моя деятельность сводилась к сбору информации и на ее основе к анализу, но краткому, так как для подробного времени не было. Что делать, нелегал это человек способный добывать информацию, в том числе и аналитическим путем. Оставаться в этой стране я долго не мог, а мне предстояла еще одна игра с переодеванием, но это вечером. Трудно выдавать себя за араба из-за шероховатостей в произношении, образа мышления. Только если очень кратковременно. Позавтракал я в номере, привел себя в порядок и после этого, позвонил по номеру, что мне дал Марк. Не знаю, кто снял трубку, но когда я представился, меня соединили с Омаром.
— У вас есть время для встречи? — вместо приветствия спросил я его, когда он ответил.
— Для вас найду.
— Тогда через полчаса. Устроит?
— Вполне.
Я положил трубку, не собираясь вдаваться в подробности по телефону, и вызвал такси через администратора. Через полчаса я входил в дом Омара. Меня встретил неизвестный служащий и проводил в библиотеку, где уже ожидал Омар. Взгляд его был несколько напряженный, словно он пытался проникнуть в тайную суть того, о чем собирались говорить. Он из вежливости поднялся, при моем появлении.
— Проходите, присаживайтесь. Чай, кофе? — предложил он из гостеприимства.
— Спасибо, не хочу. Я не думаю, что наша беседа будет длительной.
— Значит, вы уже все обдумали?
— Мне некогда было думать. В свете последних событий я не почувствовал себя даже гостем в вашей стране.
— У меня были основания, вас подозревать, — возразил он.
— В чем?
— Это не обсуждается.
— Да, что вы! Тут и обсуждать нечего, вы правы. Меня арестовали, допрашивали, искали записи ваших каких-то секретных переговоров. Зачем это мне? Я не думаю, что вы не проверили меня, — вспомнил я разговор в контрразведке, — прежде, чем сделали предложение, — говорил я без всякого возмущения: спокойно и медленно. Но я хотел его зацепить, специально вызвать на некую откровенность в пылу разговора.
— Не всегда все можно узнать о человеке.
— Значит, все-таки проверяли. Но это ваше дело. Мне скрывать нечего и после этого вы думаете, что я думал о вашем предложении очень вдумчиво?
— Но все-таки думали? Время у вас было, а что произошло, считайте недоразумением.
— У меня хорошая память, чтобы забыть подобное.
— Я верю.
— Это ваше дело. Неужели вы думаете, что просидев в подвале по вашему указанию, я буду вам доверять?
— Это они вам сказали, что по-моему?
— Во всяком случае, не скрывали.
— Идиоты, — в сердцах произнес он.
— Вам виднее кто они, тем более с методами физического воздействия.
— Что!
Он пытался изобразить удивление, но я не был тем наивным простаком, на которого рассчитан спектакль.
— Не надо делать удивленное лицо, во всяком случае, для меня. Вы об этом знали и не возражали.
— Всегда бывают издержки, — вымолвил он.
— Но не в таком виде… Но это еще не все. Ваше предложение достаточно туманно. Предложение человеку, в общем случайному, не сведующего в вопросах СМИ, подозрительны. Общую цель вашего желания создать компанию я понимаю — ваша страна еще не давно, да и сейчас мало известна, а вы хотите быть известны. Это еще легко сказано.
— А более жестко? — взгляд его стал более пронзительным.
Я решил вести разговор в более жесткой форме: — Вы хотите влиять на мир. У вас для этого появились финансовые возможности, во всяком случае, хотя бы на ближайшие регионы. Вы хотите доказать, что страна с небольшой территорией, покрытая сплошной пустыней и с малой численностью населения, может быть влиятельна. Основа этого — деньги, что получаете от нефти.
— Разве это не разумно?
— С вашей точки зрения — да. Дело в том, что коренное население, занимает ключевые посты и только если принадлежит в одной династии. А это отражает точку зрения только узкого круга лиц. Но если быть точным, то экономику у вас определяют США и Англия.
— А вы хорошо подготовлены.
— Почитал прессу, прежде чем ехать сюда.
— Не все так просто. Конечно, мы хотим привлечь внимание к себе.
— Зачем?
— Власть, — спокойно ответил Омар.
— Да, это сладкое слово, — согласился я, — но у вас много иммигрантов, чтобы сильно ее проявлять. Случись война или что-то подобное, они покинут страну и некому будет подавать воду в дома, торговать. Ваша экономика рухнет в течение суток. Вы же специализируетесь на отдаче команд.
— Для простого бизнесмена вы хорошо умеете анализировать, прогнозировать.
— В бизнесе надо уметь просчитывать варианты.
— А кто откажется от власти добровольно или захочет потесниться? Это абсурд. Мы хотим быть услышанными, и на нашем месте так поступил бы каждый, появись у него такая возможность.
— Не обольщайтесь, вам всегда укажут место ваши друзья.
— А вот это не ваше дело, мы сумеем договориться.
— Не мое, — снова согласился я, — но решусь сказать более откровенно.
— Попробуйте.
— Если вы хотите убедить меня, что пойдете к демократии, то не смешите. Монархия и демократия вещи не совместимые. Я не собираюсь критиковать ваш строй, вашу религию, но у вас нет прав, кроме у власть имущих, нет свобод. А вы хотите быть авангардом. У вас же пресса под жуткой цензурой, а вы хотите создать телекомпанию, которая будет свободно выражать видение вопросов в мире.
