– Да будет так, колдунья, – сказал я, и мы пожали руки друг другу там, в темноте. И я почти надеялся, что мне не придется предавать ее.
Рука об руку пошли мы по коридору к выходу из пещеры.
Полукруг лесных жителей все еще ожидал нас. Арис и угрюмый Лоррин стояли впереди. Когда мы вышли, они подняли головы. Я остановился, уловив движение многих рук, потянувшихся к оружию на поясе. Лесных жителей явно охватила паника.
Я стоял прямо, наслаждаясь этим разгулом ужаса среди них, зная, что я Ганелон и их ужас обоснован. Я – их судьба, которая рано или поздно отплатит им за все, тогда, когда придет время.
У моего плеча раздался глубокий голос Фрейдис.
– Я говорила с этим человеком, – сказала она. – Это Эдвард Бонд.
Недоверие и страх исчезли с их лиц, слова Фрейдис убедили их.
10. Шпаги против Совета
Игдрасиль-корень пробудился от своей зимней спячки, и нечеловеческие стражники дерева судьбы поднялись, чтобы служить мне. Три Норны – создатели судеб – я молился им.
Урд, которая правит прошлым!
Она прошептала мне о членах Совета, об их силе и их слабости: о Матолче, оборотне, чьи припадки гнева были самым большим его недостатком, слабым местом, в которое я мог ударить, когда ярость лишала его звериной хитрости. Этот недостаток был присущ и мне, но я знал об этом и мог бороться с собой. О ведьме в алом и об Эйдерн, и о старом Гасте Райми. Моих врагах. Врагах, которых я могу уничтожить с помощью определенных талисманов, о которых я сейчас помню.
Верданди, которая правит настоящим!
Эдвард Бонд сделал все, на что был способен. Повстанцы показали мне оружие, хранящееся в пещерах, грубые ружья и гранаты, газовые бомбы и даже несколько самодельных воспламеняющихся патронов. Они пригодятся против рабов Совета. Насколько бесполезны они против самих членов Совета, знал только я один. Возможно, об этом догадывалась Фрейдис.
Да, Арис и Лоррин, а также их последователи были готовы воспользоваться этим земным оружием, очень странным для них, в отчаянной попытке штурмовать замок. Я мог дать им эту возможность, как только наши шпионы принесут весть о приготовлении к Шабашу. Это будет скоро. Это должно быть скоро. Потому, что Ллир проснулся и сейчас ждет жаждущий, голодный, за Золотым Окном, которое было его дверью в миры человеческие.
Скульд, которая правит будущим!
Скульд я молился больше всех. Я хотел, чтобы Совет отправился в Кэр Сикэйр прежде, чем наступит новая заря. К тому времени я хотел, чтобы повстанцы были готовы.
Эдвард Бонд хорошо вымуштровал их. У них появилась даже военная дисциплина в определенной степени. Каждый прекрасно знал свое оружие и каждый в совершенстве знал лес.
Мы составили план – Арис, Лоррин и я – и, хоть я не сказал им всего, что намеревался сделать, группа за группой повстанцы исчезали в лесу, направляясь к замку.
Они не будут нападать. Они не покажутся на глаза, пока не будет дан сигнал. Они будут просто ждать, скрываясь вокруг замка среди кустарников и деревьев. Но они будут готовы. Когда придет время, они появятся у Больших ворот в стене. Гранаты помогут им справиться с порученным делом.
Не казалось удивительным и то, что мы будем сражаться гранатами с магией и волшебством. Я начинал понимать, что Темный Мир управляется не только по законам волшебства. Понимание это приходило по мере возвращения памяти.
Для земного мозга такие существа, как Матолч и Медея, показались бы сверхъестественными, но у меня было две памяти, потому что я, как Ганелон, мог пользоваться воспоминаниями Эдварда Бонда, как рабочий пользуется инструментом.
Я ничего не забыл из знаний о Земле и, применяя ее логику к Темному Миру, я начал понимать то, что раньше принимал за аксиому.
Ключ был в мутациях. Есть такие глубины в человеческом мозгу, которые никогда не были открыты, такие силы, которые уже давно потеряны или атрофированы, как третий глаз. Человеческий механизм – самый сложный механизм из плоти, который когда-либо существовал.
Каждый зверь лучше вооружен клыками и когтями. У человека есть только его мозг, но как плотоядные выпускают свои когти, так и человек применял свой мозг как оружие, но человек и его мозг развивались постепенно. Даже на Земле уже появились медиумы, телепаты, экстрасенсы и многие другие. В Темном Мире мутаций было намного больше, и появились такие личности, нужда в которых, возможно, появится спустя миллионы лет.
Но и такие умы, обладающие новыми силами, нуждаются в орудиях, которые могли бы им помочь. Жезлы. Маски. Не будучи ученым, я не мог понять и принципа их действия. Наука пытается использовать простые решения: клайстрон и магнетрон не более чем металлические стержни, но при определенных условиях, снабженные энергией и направленностью, они – могущественные орудия.
Жезлы пользовались неисчерпаемыми запасами электромагнитной энергии планеты, которая в конечном итоге не более чем грандиозный магнит. Что же касается направленности, то тут уж дело было всего лишь в тренировке мозга.
Превращался Матолч по-настоящему в волка или нет, я не знал, хотя, думаю, что нет. Гипноз был частью ответа. Разозлившийся кот выгибает спину и распушивается, оказываясь, якобы, чуть ли не в два раза больше своей настоящей величины. Кобра самым настоящим образом гипнотизирует свою добычу. Почему? Чтобы сломить сопротивление своего врага, разоружить его, ослабить его целенаправленность, что жизненно важно в любой стычке. Нет, возможно, Матолч и не полностью превращается в волка, но те, кто находится под влиянием его гипноза, думает, что это так, а это в конце концов одно и то же.
Медея? Та же самая параллель. Есть заболевания, при которых переливания крови необходимы. Но то, что Медея пила не только кровь, но и нервную энергию, которая так же реальна, как и лейкоциты, вызывалось жаждой удовлетворения не только аппетита, но и страстей. Но чтобы удовлетворить свои нужды, ей не требовалась магия, хотя она и была ведьмой.
С Эйдерн я не был так уверен. Какие-то смутные воспоминания клочьями тумана клубились в моем мозгу. Когда-то я знал, кем она была, какие ужасающие леденящие силы лежат, спрятанные в темноте ее капюшона. И это тоже не было магией. Хрустальная Маска предохранит меня от Эйдерн, но большего я пока не знал.
Даже Ллир – даже Ллир!
Он не был богом. Это я хорошо знал, но чем он был, я пока еще не мог догадаться. Рано или поздно я собирался выяснить это, и меч под тем же названием, который был необычным мечом, должен был помочь мне в этом.
А тем временем мне предстояло играть свою роль. Даже после утверждения Фрейдис я не имел права давать ни тени подозрения повстанцам. Я уже объяснил, что отрава Медеи сделала меня слабым и потрясенным. Это могло помочь объяснить те ошибки, которые я еще сделаю. Любопытно, что Лоррин без колебаний принял меня после слов Фрейдис, в то время как в поведении Арис я заметил слабое, почти неуловимое сопротивление. Я не думал, что она догадывалась в чем дело, а если и так, то она явно не хотела признаваться в этом, даже самой себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
