– Мы должны убить его, – сказал Одноглазый. – Как будем делать это?
– Другого у тебя нет на уме, да? – спросила я.
– Чем больше мы прикончим сейчас, тем меньше будет их болтаться вокруг и трепать мне нервы, когда я состарюсь.
Может, он так шутит? Не знаю.
– Давай будем беспокоиться об этом, когда ты начнешь стареть.
– Расправиться с этим типом будет проще простого, Малышка. Он ничего такого не ждет. Вам! И нету. И никто даже не побеспокоится. Задуши этого придурка. И оставь на нем румель. Пусть это будет на совести нашего старого приятеля Нарайана. Он в городе, и нужно постараться побольше вывалять его в дерьме.
– Следи за языком, старик. – Одноглазый забулькал, выплевывая скотские ругательства на тысяче языков. Я повернулась к нему спиной. – Сари? Ты что-то совсем притихла.
– Пытаюсь переварить то, что заработала сегодня. Между прочим, Джауль Барунданди был очень огорчен, что ты осталась дома. Забирая себе часть моего заработка пытался вычесть твою долю. В конце концов, он довел Минх Сабредил до ручки. Я пригрозила, что закричу. Он, конечно, не поддался бы на мое запугивание, если бы его жена не оказалась поблизости. Ты уверена, что оставлять в живых этого библиотекаря не опасно? Если устроить ему «естественную» смерть, никто ничего не заподозрит…
– Может, это и опасно, но одновременно и полезно. Господин Сантараксита хочет провести надо мной в некотором роде эксперимент. Посмотреть, можно ли на самом деле собачку из низшей касты обучить вставать на голову и притворяться мертвым. Как там Душелов? И что с Тенями? Ты узнала что-нибудь?
– Она выпустила на свободу всех, которые у нее были. Рискованно, конечно, но, наверно, ей уж очень хотелось напомнить городу о своем могуществе. Она рассчитывала, что их жертвами станут иммигранты, которые живут на улицах. О них никто не побеспокоится. Перед рассветом домой вернулась только горстка Теней. Мы подержим наших пленников до завтра.
– Можно было бы захватить еще несколько…
– Летучие мыши, – сказал Гоблин, плюхнувшись в кресло. Одноглазый делал вид, будто дремлет. Хотя по-прежнему крепко вцепился в свою палку. – Летучие мыши. Этой ночью летучих мышей было видимо-невидимо.
Сари кивнула в подтверждение.
– Помню, перед тем, как отправиться в поход против Хозяев Теней, мы все убивали летучих мышей, – сообщил Гоблин. – За каждую нам платили премию, и на нее даже можно было прожить. Но ведь Хозяева Теней использовали их как шпионов.
Мне припомнились времена, когда безжалостно убивали ворон, считая их «глазами» Душелова.
– Ты хочешь сказать, что нам лучше оставаться дома этой ночью?
– ум у тебя, старушка, острый, как бритва. Я спросила Сари:
– Что Душелов думает о нашем нападении?
– Об этом я ничего не слышала. – Она бросила передо мной на стол несколько страниц из старых Летописей. – Самоубийство Входи беспокоит ее гораздо больше. Боится, что за этим последуют и другие,
– То есть, что может сыскаться еще монах, настолько глупый, чтобы поджечь себя?
– Она так думает.
– Ма, мы будем вызывать па этой ночью? – спросил Тобо.
– Сию минуту не могу точно сказать, дорогой.
– Я хочу подольше поговорить с ним.
– Поговоришь. Уверена, он тоже хочет поговорить с тобой. – Это прозвучало так, как будто она пытается убедить сама себя.
– Нельзя ли сделать так, чтобы этот туман, из которого вы слепили Мургена, сохранялся все время? – спросила я Гоблина. – Тогда мы смогли бы постоянно поддерживать с ним связь и в любой момент, когда возникнет надобность, отправить его на разведку.
– Мы работаем над этим.
Он ударился в технические объяснения. Я не поняла ни слова, но не мешала ему трещать. Любому человеку приятно время от времени почувствовать себя спецом в каком-нибудь деле.
Одноглазый начал похрапывать. По крайней мере, пока от его трости никто не пострадает.
– Тобо мог бы вести записи все время…– начала я. Перед моим внутренним взором возникло видение сына Летописца, который становится продолжателем дела своего отца – так, как это происходит в таглианских гильдиях, где ремесленные навыки и орудия труда передаются от поколения к поколению.
– А я считаю, – заявил Одноглазый, как будто наша беседа на интересующую его тему не прерывалась и как будто это не он притворялся спящим всего мгновение назад, – сейчас настало время, Малышка, «отколоть» старый-престарый, грязный трюк Старой Команды. Пошли кого-нибудь к торговцам шелком. Скажи, чтобы купили разноцветного шелка. Наделай точно таких же шарфов, какие используют Душилы. Их румели. А потом мы начнем душить тех, кто им не нравится. Время от времени будем оставлять шарфы на месте преступления. Так и с этим твоим библиотекарем разделаемся.
– Отлично, – сказала я. – За исключением того, что относится к господину Сантараксита. Этот вопрос не обсуждается, старикашка.
Одноглазый захихикал.
– Не должно быть никаких исключений.
– Слишком многие станут пальцами указывать, если это случится, – сказал Гоблин. Одноглазый захихикал снова.
– Но в каком направлении, Малышка? Наверняка, не туда, куда следует. Нам сейчас, конечно, излишнее внимание ни к чему. По моему мнению, мы гораздо ближе к своей цели, чем кое-кто из нас думает.
– Воды спят. Мы должны добиться того, чтобы к нам относились серьезно.
– А я о чем толкую? Мы используем их шарфы, чтобы убрать информаторов и тех, кто знает слишком много. Библиотекаря, к примеру.
– Я не отклонюсь от истины, если предположу, что ты уже давненько подумываешь обо всем этом и держишь наготове небольшой такой списочек людей, которыми следует заняться в первую очередь?
Этот список наверняка будет включать в себя всех тех, кого он считает ответственными за свои неудачные попытки утвердиться на таглианском черном рынке.
Он затрясся от смеха. И вдруг шарахнул Гоблина своей тростью.
– Ты был прав, когда говорил, что у нее ум как бритва.
– Давай сюда твой список. В следующий раз, как увижу Мургена, обсужу его с ним.
– С призраком? Ты же знаешь, у них отсутствует чувство перспективы.
– Ты имеешь в виду, что он все видит и потому понимает, что ты на самом деле собой представляешь? С моей точки зрения, это и есть перспектива. Невольно возникает мысль – может, в свое время Отряд сумел бы добраться до Хатовара, если бы наши тогдашние братья имели в своем распоряжении призрака, который не спускал бы с тебя глаз?
Одноглазый пробурчал что-то о безрассудстве и порочности мира. Сколько я его знаю, он всегда пел эту песню. И будет продолжать в том же духе даже после того, как сам станет призраком.
– Как думаешь, Мурген мог бы установить, где источник зловония, от которого тут скоро дышать нечем будет? – задумчиво спросила я. – Вонь идет откуда-то со склада, где До Тран хранит крокодиловы шкуры, но это не они так воняют. У крокодиловых шкур свой собственный и даже немного приятный запах.
Одноглазый посмотрел на меня таким взглядом, точно готов был разорвать на куски. Сейчас он охотно сменил бы тему разговора. Эта вонь распространялась от крошечного, спрятанного в подвале заводика по производству пива и ликера, о чем, как считали они с До Траном, никто не догадывался. Бонх До Тран, прежде наш благодетель только ради Сари, теперь, практически, стал заодно с этим старым хрычом, потому что питал слабость к конечному продукту, который производил Одноглазый. Но не только. Его так и тянуло к нелегальным и теневым доходам, и еще ему нравились крепкие парни, готовые вкалывать за ничтожные деньги. Он думал, что его порок не известен никому, кроме Одноглазого и Готы, которые были, можно сказать, его сообщниками. Эта троица напивалась вместе дважды в неделю, Алкоголь – совершенно определенно слабость нюень бао.
– Не стоит беспокоиться, Малышка. Скорее всего, воняют дохлые крысы. В этом городе с ними проблема. До Тран все время повсюду раскладывает отраву против крыс. Целыми фунтами. Не стоит тратить время Мургена на то, чтобы охотиться на грызунов. Вам обоим есть чем заняться и поважнее.
Мне действительно будет о чем потолковать с Мурге-ном, если я смогу иметь с ним дело напрямую. Если нам удастся привлечь и удержать его внимание. Предпочитаю узнавать из первых рук то, что, как правило, становится известно мне от других людей. Я вовсе не имею в виду злобный умысел, в особенности, со стороны Сари. Просто люди часто переиначивают любую информацию в соответствии со своими собственными предубеждениями. Включая даже меня саму, возможно, хотя до сих пор я была объективнее, чем кто-либо. Все мои предшественники по Летописям, однако… От их записей так и разит предвзятостью.
Конечно, большинство из них делали тот же вывод относительно своих предшественников. Тут мы одинаковы. Лгут все, кроме нас самих. Правда, только Госпожа не стыдилась самовосхвалять себя. Она использовала любую возможность, чтобы напомнить, какой выдающейся, решительной и удачливой она была, круто переломив ход войны против Хозяев Теней, хотя могла полагаться почти исключительно на саму себя. Мурген большую часть времени был, мягко говоря, не в своем уме. И все же, поскольку я сама была участницей многих событий тех времен, могу подтвердить, что он описывает их совсем неплохо. Может быть, все именно так и происходило. Я не могу опровергнуть его. Но очень многое кажется просто фантастическим.
