Я была ребенком грешника, и грех был в моей крови.
Я была слишком горда, чтобы остаться незамеченной в своей профессии, слишком жадной, чтобы брать гроши, слишком завистливой, чтобы довольствоваться тем, что у меня было в любой момент времени, и была слишком возбуждена силой, чтобы позволить ей ускользнуть из моих пальцев.
Романтическая идеалистка и расчетливая ледяная королева — две стороны моей личности, которые часто подбрасывались, как монета, когда я сталкивалась с новым жизненным путем. Казалось, что последняя выиграла намного больше, чем первая.
Я хотела быть женщиной, которую называют героем, но большую часть жизни меня называли злодейкой.
Если достаточное количество людей будет относиться к вам как к злодею, вы им станете.
Поэтому, когда взволнованный помощник провел меня в офис О'Мэлли в США, я нацепила на лицо ледяную маску и приготовилась защищать права своего клиента-преступника несмотря на то, что это не давало мне покоя.
— Мисс Ломбарди к вам.
Как только моя фамилия была названа, я вышла из-за секретарши и встала посреди большого устаревшего кабинета с отслаивающейся штукатуркой, сцепив руки спереди за ручки сумочки Прада.
— Добрый день, мистер О'Мэлли, — холодно поприветствовала я.
Он едва взглянул на меня, прежде чем обратиться к своему помощнику:
— Спасибо, миссис Нанкиль. На этом пока все.
Я постаралась не возмущаться его халатностью, когда она закрыла за собой дверь, и Деннис вернулся к своей задаче за компьютером.
Негодование застряло у меня на языке, но я отказалась просить о внимании и просто скромно стояла, пока он заканчивал свою работу.
Закончив, он со вздохом откинулся на спинку кресла, сбросил свои очки в черной толстой оправе и скрестил руки на груди. Это был красивый взрослый мужчина, которого при других обстоятельствах я, вероятно, нашла бы привлекательным. А пока его поза невероятно раздражала.
Его взгляд прошелся по моему телу, прежде чем остановиться на мне.
— Елена.
— Мисс Ломбарди, будьте любезны, — поправила я, когда, наконец, проходя вперед, чтобы достать бумаги из сумки и положить их ему на стол. — Мисс Горбани попросила меня доставить их лично. Как вы, возможно, уже знаете, мы подали ходатайство на ускорение судебного разбирательства и продвигаемся к рассмотрению исключения свидетельских показаний Мэйсона Мэтлока, данные после стрельбы. Как вы знаете, он связан с покойным Джузеппе ди Карло и имел повод солгать ради семьи. Его показания были взяты без присутствия адвоката на месте насильственного преступления, травма которого могла омрачить его мысли. Поскольку его нигде нет, мы не можем подтвердить его слова или подвергнуть их перекрестному допросу.
Его тонкий рот сжался.
— Не из тех, кто любит шутить? Ты определенно не получила этого от своего отца.
— Надеюсь, я ничего от него не получила, — легко согласилась я, хотя живот сжался от прилива кислоты.
Любое сравнение с Симусом Муром было оскорблением.
Деннис изучал меня прищуренными глазами, игнорируя выложенные мною документы.
— Ты выглядишь в точности как он. Хотя, должен сказать, намного красивее на вид.
Я поджала губы ощущая кисловато-лимонный привкус его слов.
— Что ж, если это все, прокурор, я оставлю вас с другими делами.
Когда я повернулась, чтобы уйти, он слегка усмехнулся.
— Присаживайся, Елена. Обещаю вести себя профессионально. Можно ли обвинить человека в том, что он заинтригован, увидев привидение из своего детства?
Я проигнорировала его, продолжая идти к двери. Это не поставило бы под угрозу дело, а я устала от мужчин и их игр. Я чувствовала себя заложницей всю жизнь, сначала с Симусом, затем с Даниэлем, а теперь и с Данте. У меня достаточно проблем. Я не нуждалась, чтобы Деннис контролировал любой аспект моей жизни, даже если это была лишь десятиминутная встреча.
— Пожалуйста, прости меня, — крикнул он, когда я схватилась за дверную ручку. — Я хотел бы познакомиться с мисс Ломбарди — адвокатом. Всего лишь четвертый год работы, но, похоже, ты уже сделала себе имя в уголовном суде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я колебалась. Его нить зацепилась за ушко моей гордости и застряла в подушечке сердца.
— Помощник прокурора США Джером Хансен почти отказался вести дело Арнольда Беккера, когда узнал, что ты представляешь его интересы, — продолжил он, льстиво.
К сожалению, это сработало.
Я крутанула туфлю на красном каблуке и приподняла бровь, глядя на него.
— У меня есть время присесть, если вы хотите и дальше меня хвалить.
Деннис рассмеялся, его лицо еще более приятно изогнулось.
— Тогда садись, пожалуйста. Расскажи мне, как ты узнала, что «WDH» несправедливо уволила его. Наш частный детектив не смог этого выяснить.
Я застенчиво взглянула на него.
— Это между частным детективом нашей компании Рикардо Ставосом и мной.
Он вздохнул, и хотя я много лет не встречалась ни с кем, кроме Дэниела, я узнала в этом намек на флирт.
— Женщина с секретами.
— Честная женщина, — поправила я.
— Приятно знать, что яблоко упало далеко от дерева. — я поджала губы, услышав еще один комментарий о моем отце, но Деннис поднял руки, изображая притворную капитуляцию. — Тебе действительно не любопытно услышать о детских злоключениях о твоём отце?
— Нет. Ничто из того, что вы говорите, не может очеловечить человека, которого я знаю как монстра.
Он казался шокированным моей прямотой.
— Он всегда был немного негодяем… но я не знал, что он пошел по такой темной тропе.
— Не удивляйтесь, если однажды вы возбудите против него дело, если он когда-нибудь окажется в США.
Мне снились кошмары о том, что происходит, и я благодарила свою счастливую звезду, что много лет назад мне посчастливилось взять мамину фамилию, чтобы не быть связанной с ним.
— И, к сведению, я бы предпочла, чтобы люди не знали, что я была с ним в родстве.
— Конечно. — Деннис посмотрел на меня оценивающим взглядом. — Послушай, я сразу перейду к делу, чтобы мы могли перейти к более интересным темам для разговора. Если твой клиент готов выдать кого-нибудь из других Семей, мы можем предложить заманчивую сделку о признании вины. Сокращение срока заключения в исправительной колонии среднего режима.
Без моего разрешения у меня вырвался легкий смех. Мысль о таком человеке, как Данте Сальваторе, столь уверенном в собственном величии и святости своего преступного братства, скорее обернулась бы против собственной матери, чем против другого капо.
Мне не нужно было это озвучивать, чтобы Деннис прочитал мой отказ.
— Ты обязана передать это своему клиенту, — напомнил он мне несколько оскорбительно. — Это может означать разницу между смертью за решеткой и выходом из тюрьмы до того, как он состарится.
— Это не первый раз, когда вы делаете это предложение, — сказала я. Хотя я не была уверена, я не сомневалась, что он говорил то же самое Яре до предъявления обвинения. — Вероятно, и не будет последним. Вам плевать на одного человека. Вам нужна вся операция.
Он очаровательно улыбнулся.
— А кто бы не захотел?
— На таких делах делают карьеру, — согласилась я, но в голосе было раздражение.
Это могло быть соревнование, мое желание победить кого-либо в суде, потому что я владела этой ареной. Но тоненький голосок подсказывал мне, что это могло быть и неуместным чувством преданности. Несмотря на то, что Данте был преступником, человеком, который заслуживал тюрьмы, я внезапно обнаружила, что не в состоянии желать ему провести в клетке всю оставшуюся жизнь, даже если бы не участвовала в этом деле.
Он был слишком… жизненно необходим. По той же причине, по которой я избегала посещения зоопарка, я хотела избежать взгляда Данте, запертого в стальной коробке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Или ломают, — закончил Деннис, и я знала, что он правильно прочитал мой тон.
Один из нас выиграет, а другой проиграет.
Деннису нужна победа, чтобы наполнить паруса своей политической кампании.
