«Когда Тя видехом алчуща, и напитахом?»
— грешникам приговор Божий представляется несправедливым:
«Когда Тя видехом алчуща, и не послужихом Тебе?»
. Бог представляется или враждебным к ним, хотящим, подыскивающим предлог, чтобы их осудить, лишить вечного блаженства. Первые жили в вере, и потому вся их душа полна чувством незаслуженной милости Божией, они и теперь исповедуют свое недостоинство. Последние же веру потеряли, милости Божией не сознают, жили только для себя — поэтому и теперь поднимаются на защиту своего «я». Первые по вере своей всегда видели путь к Богу открытым для себя, потому что видели милость Божию. Видя это, они всегда и {160} стремились к Богу и постоянно были в духовном единении с Ним: это единение, естественно, делается их уделом и по выходе из этой жизни. Последние же, потеряв веру, естественно, потеряли и силы к духовному единению с Богом, отчуждились от Бога; поэтому, и по переходе в будущий мир у них не оказывается способности предаться Богу, удел их в мрачном царстве себялюбия, которое скрежещет зубами о своей погибели, не находя у себя сил примириться с этим, хотя бы подобно праведнику, в мысли, что пострадал по воле Божией (Рим. 9, 3).
Итак, вера человека возродила, вера развивала и воспитывала его в духовной жизни, вера же приведет его и к вечному блаженству. Веруя, человек принял здесь благодать Божию и мог принять общение с Богом, несмотря на то, что до тех пор жил в грехе. Эта же вера в любовь Божию даст человеку возможность сохранить это общение с Богом и в грядущем царстве. «В день суда, — говорит преп. Нил Синайский, —· сами будем своими обвинителями, обличаемые собственною совестью. Посему в этой крайности найдем ли иную какую {161} защиту или помощь, кроме одной веры в человеколюбивейшего Господа Христа? Вера сия — великая наша защита, великая помощь, безопасность, и дерзновение, и ответ для соделавшихся безответными по несказанному множеству грехопадений».
Вера спасающая — свободна и активна
Во избежание недоразумений нужно здесь еще раз повторить, что Православная Церковь, полагая в вере все блаженство человека и считая веру причиной духовного возрастания человека, никогда не представляет себе этой веры в виде какой-то самодействующей силы, которая, как нечто постороннее, почти нудила бы человека к добродетельной жизни и к Богообщению. Конечно, верующий человек воспринимает благодать Божию, с которой и выходит на борьбу с грехом. Однако орудием восприятия этой благодати служит не знание или созерцание милости Божией и Его готовности простить и помочь, а непременно свободное желание и решение человека. Точно так же и «деятелем добра, основанием праведного поведения» вера является только {162} потому, что она «есть свободное согласие души» (Климент Александрийский). Вера только окрыляет волю человека, но отнюдь не освобождает его от усилий над собою. «Не уверовать только должно во Христа, — говорил преп. Макарий Египетский, — но и пострадать, по написанному:
«яко вам даровася… не токмо еже во Христа веровати, но и еже по Нем страдати»
(Фил. 1, 29). Веровать только в Бога свойственно мудрствующим земное, даже, не сказать бы, и нечистым духам, которые говорят:
«вемы Тя, Кто еси Сыне Божий»
(Мк. 1, 24; Мф. 8, 29)». При вере необходимо свободное избрание добра и решение делать его.
Не своей созерцательной стороной, не в качестве состояния воспринимающего вера спасает человека, так чтобы человеку оставалось только бездеятельно переживать свое спасение, Вера спасает своей деятельной стороной, постоянным участием в ней доброй воли (Ин. 7, 17). Верующий в вере своей находит дерзновение обратиться к Богу и, таким образом, вступает в общение с Богом, принимает это общение. Верующий, укрепленный силою Божией, устремляется к {163} жизни святой и тем ее начинает. Вера в этом смысле есть «начало нашего упования и начаток Божественного к нам милосердия, как бы дверь и путь» (Кирилл Александрийский).
Вера и дела
Чтобы поставить на вид именно этот жизненный (а не формальный) смысл спасения, и именно там, где приходится ограждать себя от протестантских измышлений, наша Церковь и выбирает из двух выработанных на Западе формул ту, которая приписывает спасение не одной вере, но вере с делами. «Веруем, — гласит 13-й член «Послания восточных патриархов», — что человек оправдывается не просто одною верою (т. е., как дальше видно, не ее теоретическою, воспринимательною стороною), но верою, споспешествуемою любовию (верою как деятельною силою, тем, что она производит любовь), т. е. чрез веруй дела»… «Не призрак, — поясняют еще определеннее отцы, —только веры, но сущая в нас вера чрез дела оправдывает нас во Христе». Таким образом, оправдывает человека, несомненно, вера, но {164} только настоящая, истинная вера, та, которая приводит человека к истинной жизни, заставляет его содевать свое спасение. Такой смысл имеет и учение преосв. Феофана о том, что вера спасает делами. «Спасение, — говорит святитель, — от добрых дел; но в добрых делах преуспеть, как должно, нельзя без веры. Вера подвигает на добрые дела, вера указывает их, вера приводит и к получению сил на делание добрых дел. Посему вера—пособница к делам добрым. Главное — дела, а она — пособие». Спасение, значит, в том, что человек сам его содевает, но к этому содеванию он приходит не иначе как верою. Православный не должен понимать этого определения по-католически, т. е. так, чтобы делами человек зарабатывал себе спасение. Дела сами по себе, в качестве внешних поступков или отдельных подвигов, не имеют в христианстве значения. Поведение здесь ценится только как выражение соответствующего настроения души, известного направления воли, хотя, в свою очередь, и влияет на образование этого настроения. Вся Нагорная беседа построена на мысли о недостаточности одного внешнего добро{165}делания и о необходимости внутренней перемены, которою на самом деле и усвояется человеку небесное Царствие. Поэтому и милость, оказанная пророку или ученику, тогда только ценится, когда оказана «во имя пророка или ученика», во имя веры (Мф. 10, 41–42).
«Если
, — говорит св. апостол Павел, —
я раздам все имение свое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы»
(1 Кор. 13, 3). На внешность смотреть нельзя. Апостол и разъясняет подробнее: сущность спасения не в подвигах как таковых, не во внешнем усердии; и подвиги, и усердие должны проистекать из возрожденной, перемененной души; в противном случае они — ничто пред Богом (Рим. 4, 2). Поэтому и может случиться, что две лепты, принесенные вдовицей, перетянут все множество приношений богачей, а грешник-мытарь окажется ближе к Богу, чем праведный фарисей; пришедшие в единонадесятый час и ничего не сделавшие — получат равное вознаграждение с трудившимися весь день и перенесшими зной дневной. С правовой точки зрения этого не объяснить: больший {166} труд требует и большего вознаграждения (разве только будем отрицать вообще возможность всякого доброделания со стороны человека). С православной же — это не требует объяснений: Господь всех одинаково хочет спасти и ко всем одинаково устремляется Весь, но у одного стремления к Богу, способности воспринять Его общение больше, у другого — меньше. В таком случае и может произойти, что новообращенный и ничего не сделавший окажется равным или даже выше по награждению, чем состарившийся в вере и совершивший подвиги. Царствие Божие не награда за труды, а милость, предлагаемая туне и усвояемая по мере приемлемости каждого. Вопрос, следовательно, в том, куда направлена душа, чего она хочет, чем живет, Если к Богу ее стремление, если она не для себя живет, тогда она, помимо внешних дел своих, оправдывается; в этом залог будущего помилования, а подвиги и труды важны только для возращения и укрепления этого стремления. «Воздаяние, — говорит преп. Исаак Сирин, — бывает уже не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от {167} них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны».
Душа спасается не от дел своих внешних, а оттого, что внутреннее ее существо обновлено, что сердце ее всегда с Богом. Конечно, на последнем суде раскроется книга жизни каждого, и каждый даст ответ за всякое дело и слово, за всякую мысль, как бы ничтожна и мимолетна она ни была: совершенного нельзя назвать несовершенным. Но это раскрытие жизни для одних будет только источником смирения, только приведет их к сознанию незаслуженности помилования и тем еще теснее привяжет их к Богу; для других же обличение совести на суде принесет отчаяние и окончательно отторгнет их от Бога и Царствия. «И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный». Кто куда направлен был душой, туда и поступает.
