2003 г.
Будь или не будь
Дискуссия «Литературной газеты»: «Критика: самоубийство жанра»
2003 г.
Герои и кумирыНесколько лет тому назад, когда я с группой московских писателей была на празднике русской культуры в Иркутске, нас, конечно же, повезли на Байкал. Развернувшаяся перед нами картина величественной красоты повергла в молчание — говорить не хотелось. Однако на пристани к нам тут же подошла девушка лет четырнадцати и, узнав, что мы из Москвы, спросила: «А вы знаете Филиппа Киркорова?». «Нет», — ответила я. «Я его фанатка, — сообщила она. — Скоро сбегу отсюда в Москву к нему. Хочу с ним познакомиться». «Зачем же бежать тебе от такой красоты?» — не понимала я. Но, вглядевшись в ее помято-истерзанное лицо почувствовала, что не видит она никакой красоты своей родины. Ни Байкала с его прозрачнейшей водой, ни снежных вершин гор, окаемом держащих байкальские синие воды. Девушка была духовно больна, а я впервые так близко видела болезнь фанатизма, которая буквально проявляла себя как исступление…
«Народу нужны герои» — говорили прежде. «Молодежи нужны кумиры» — говорят сейчас. Но те и другие известны человечеству с незапамятных времен. О героях знали и в героях нуждались уже древние греки, давшие всем нам и само слово — «герои». Для них герои были полубожественными существами, а если и людьми, то значительными, крупными: прародители общин и племен, великие благодетели, павшие на войне воины, крупные поэты и основатели философских школ. Вера в героев с тех давних пор стала существенным фундаментом традиционной культуры — в них искали опоры в смутные времена, память о них помогала в битвах и буднях. И сколько бы не уверяли нас философы, начиная с XVIII-го века, что «век героев», «время героев» прошло, — они по-прежнему остаются в истории каждого народа. Только вот регулярно перемещаются, расставляются дерзкими современниками по разным «этажам героизма». Николай Островский с его Павкой Корчагиным перемещен с вершины в самый нижний ряд, «молодогвардейцы» трактуются как-то слишком буднично («обстоятельствами войны» вытесняют их подвиг). И только у китайской молодежи, как не раз сообщала наша пресса, Николай Островский остается героем. Впрочем, если сказать точнее, то пресса наша говорит уже не о героях, а о кумирах.
«Кумир», как и «герой» имеет не менее древнее происхождение. Спрашивается: какая разница между ними? Пусть будет кумир, а не герой. И тому, и другому люди подражают, хотят быть на них похожи, интересуются содержанием и характером его жизни. Но разница в этой «невинной подмене» слов все же есть. И существенная.
Кумир — это языческий идол. Идол же всегда требует жертвы и слепого преклонения. Идол всегда и во всех культурах обладает качествами жестокости. Идол всегда и во всех культурах подавляет личную волю в человеке. Герой сам жертвует собой, но не требует этого от других. Он жертвует чем-либо не ради себя, но ради общей и большой цели — он избавитель, освободитель, утешитель, установитель. Потому герой почитается принципиально иначе, чем кумир. Деяния героя — сознательны, они требуют «включения» всей личности (его воли, душевного напряжения). Герой, совершая что-либо грандиозное, великое, особенное или созидательно-скромное, чему примером тихий героизм наших святых — оставляет вашу волю свободной. Подлинный героизм вполне соотносим с подвигами святости, христианского подвижничества. Но есть, конечно же, ложный героизм, как и ложная святость. Тут и за примерами не надо далеко ходить, — вспомним «героическое начало» террора в нашем обществе второй половины XIX века, когда милейшие революционерки, обвязанные поясами с взрывчаткой, везли ее из-за границы, беря в столь рискованное путешествие собственных малолетних детей «для отвода подозрений». А если бы эта взрывчатка взорвалась на них?! Увы, но социальное чувство «ненависти к мундиру и режиму», революционный фанатизм подминали под себя даже святой материнский долг. А нынешние «черные вдовы», опоясанные поясами смерти? Не черные ли кумиры зла требуют от них извращенного «героизма»?!
Не будем забывать и о том, что всякое служение кумиру меняет психику поклонника-фаната, зомбирует его, сужает границы его воли и сознания. Ну а если случается бунт против кумира, то он бывает не менее ожесточенным, чем служение ему. «Гибель богов», как известно, чревата взаимным (кумира и фаната) желанием «уничтожить» друг друга.
Конечно же, невозможно представить такой заголовок в газете: «Кумиры семидесятилетних старушек…», но зато нынешние газеты и журналы пестрят заголовками о кумирах молодежи. Количество кумиров с каждым годом заметно увеличивается — звезды буквально фабрикуются. Массовое производство их (безголосых, бестелесных, страшненьких) с помощью СМИ растет усиленными темпами. Прирост «звезд» на ТV явно обгоняет рост национального ВВП. Но «кумирами молодежи» являются и совершенно откровенные бабушки и дедушки, пятидесяти-шестидесятилетние взрослые «дяди и тети», не желающие ни за что расставаться с кумирней, то бишь эстрадой, умело эксплуатирующие свое тело под грифом «вечная молодость» с вечно-короткими юбками, кокетливыми вырезами и прочей «обнаженкой». Да, у каждого поколения были «свои песни» и свои любимцы. И достоинство актера ничуть, на мой взгляд, не пострадает, если он так и останется со своим поколением, как, например, Эдита Пьеха, — элегантная, но не «работающая под девочку», дама, сохраняющая свой стиль и не стремящаяся с каждым годом приспосабливать себя к молодежной моде.
Взяв наугад любой глянцевый журнальчик обнаружите устойчивую тенденцию: есть кумиры «местные» (например, красноярские или ставропольские), есть кумиры украинские, белорусские, китайские, итальянские, американские; есть кумиры «радикальной», «золотой», «деловой» молодежи (последняя, как сообщают газеты, объявила кумиром Ходорковского).
Чтобы быть кумиром совершенно не нужно совершать чего-либо героического, — но все же нечто «совершать» требуется. Ругнуться публично, вести себя вызывающе, как это сделал Киркоров, загрузив прессу темой для дискуссии на несколько месяцев. Место подвига занимает в кумирне скандал и светская хроника. Я очень хорошо помню, что в советское время (70-е годы) продавали наборы небольших коллекций-фотографий «Актеры кино», и у меня были такие — с Жанной Болотовой, сестрами Вертинскими, Инной Макаровой, Светланой Светличной и другими актрисами. Но нам, девчонкам 14-ти лет, и в голову не приходило интересоваться личной жизнью этих актрис. Не приходило потому, что они для нас воплощали прежде всего высокую культуру. Нам нравились их красивые прически и изящные позы как проявления не только их индивидуальности, но и как их внутренняя актерская задача, даже обязанность — представлять настоящий артистизм. Все остальное было не важно — ни то, какие у них квартиры и машины, ни какие мужья и какие украшения. Тайна их жизни, как и всякого другого человека, казалась нам естественной, а их популярность (узнавание на улице) переживалось даже с преувеличенным сочувствием — как это ужасно, думали мы, когда за тобой следят не только на экране и сцене! И действительно, личная жизнь актеров была табуирована весьма в разумных пределах. Пусть потомки пишут их биографии, если имена их останутся в истории русской культуры! Они были — таланты. Мы были — поклонники. Но сегодня их сменил совершенно иной культурно-психологический тип отношений: кумиров и фанатов. И этот процесс смены отношений между популярной личностью и ее поклонниками мы не можем назвать иначе, чем болезненная варваризация.
Начнем с того, что кумиру совсем не обязательно нужен талант. Кумиров делают — с талантом рождаются. Талант — это естественный дар (можно сказать, что «незаслуженный»), а кумирство нужно выслуживать — у прессы и публики, у менеджеров и сильных мира сего. А поскольку кумиров много, а талантливых среди них мало, то все участники сотворения кумира должны активно участвовать в идеализации посредственности, наносить, так сказать, грим. «Гримировать», в том числе, и голос с помощью всяческих технических средств. Формирование образа кумира, видимо, в мировой культуре происходит достаточно похоже. По крайней мере, мы читали о требованиях западной попкультуры еще 60-х годов, перекочевавшим к нам. Первым непременным качеством называют «сексомоторность» или «ауру сексапильности». Именно всеобщее распространение означенного качества в современной кумирне позволило одному европейскому критику сказать: «У них лица менее выразительны, чем зады».
Кумир без прессы и СМИ сегодня невозможен. Именно пресса поддерживает тот или иной имидж кумира, сплетничает о его жизни, сообщает о физиологических изменениях его организма: «звезда» N сделала операцию, укоротившую ее нос, кумир R. собирается ставить селиконовые скулы, этот развелся, а та вышла замуж шестой раз; «звезда» Y подарила на день рождения «звезде» Z. бриллиант…. Происходит постоянная и чудовищная имитация жизни, поскольку все сплетни светских хроник вписываются в нынешний миф о красивой потребительской жизни «по ту сторону добра и зла». Радость и горе, слезы и смех, чувство и мысль — все выглядит одинаково стандартно и достаточно безлично, пройдя через «пропускник» СМИ, имеющих только одну цель — поддержку популярности.
