Весной мне довелось побывать в Сингапуре. Как-то вечером, когда я возвращался из порта в гостиницу, ко мне подошел оборванный малаец, по виду безработный матрос или рыбак, и предложил купить эту монету. Он заломил за нее бешеную цену. Я был убежден, что монета поддельная, и прямо сказал об этом малайцу. Тот принялся клясться, что монета настоящая, но цену стал сбавлять. В конце концов я купил у него эту монету, кажется, за одну десятую первоначально названной цены. Отдавая деньги, я еще раз повторил, что монета, конечно, поддельная. Он окинул меня мрачным взглядом и спросил, смогу ли я до завтра убедиться, настоящая монета или нет. «Вероятно, да», — ответил я. «Тогда я приду сюда снова завтра, — объявил он, — и принесу господину вторую такую монету. Заплатит ли за нее господин ту цену, которую я назвал сначала, если господин будет знать, что монеты настоящие?» — «А сколько у тебя таких монет?» — поинтересовался я. «Это неважно… Господину я могу продать еще одну, но только за ту цену, которую вначале назвал». Я пообещал, что заплачу и даже доплачу разницу за эту, если обе монеты окажутся настоящими. Он тотчас исчез…
Утром следующего дня я без труда установил, что монета подлинная, XVIII век, и чрезвычайно редкая. Я приобрел ее за несколько долларов, но даже и та цена, которую он назвал вначале, едва ли составляла сотую часть ее действительной стоимости. Разумеется, вечером я пришел в назначенное место… Я ждал его около часа, но он так и не явился. Раздосадованный и отчасти смущенный — ведь я считал себя должником этого человека — я направился в гостиницу. У перекрестка соседней улицы под фонарем стояла группка людей. Когда я подошел к ним, они расступились, и я увидел на асфальте неподвижное тело. Это был мой вчерашний знакомый. «Что с ним?» — спросил я у полицейского. Тот равнодушно пожал плечами: «Пырнул кто-то ножом; сейчас приедет машина, заберет». — «Он мертв?» — «Еще бы! Угодили в сердце». — «Их было двое, сэр, сказала какая-то девушка полицейскому. — Они забрали у этого человека кошелек и побежали вон туда»… — «Что может быть в кошельке у такого, — махнул рукой полицейский. — Они тут каждую ночь режут друг друга»… Подъехала машина, а я пошел в гостиницу. Вот видите, господа, эта монета не принесла счастья прежнему владельцу…
— Грустная история, — заметил Волин, — и действительно загадочная… И вы, профессор, так и не узнали, была у него вторая монета или нет?
— Не узнал, — покачал головой Шекли, укладывая маленький золотой диск на его место в обитом бархатом ящике. — Так ничего больше и не узнал.
— Однако мне пора, — заметил Волин, поднимаясь.
— Простите, что задержал своими разговорами, — спохватился Шекли. — Старики всегда болтливы. Лет через сорок вы почувствуете это по себе, дорогой коллега. Итак, последний тост этой встречи: за следующую встречу и за успех совместных работ на дне Тихого океана.
— За первое пересечение Тихого океана по дну международной экспедицией донных вездеходов, — сказал Волин, поднимая бокал.
— Слышите, Том, — покачал головой Шекли. — Я принимаю этот тост, хотя, наверно, не доживу… А вам придется участвовать в такой экспедиции, Том. Вам и вашим сверстникам. О, как я завидую вам, Том…
— Ну что вы, шеф, — смутился Том. — Я… мы…
— Пейте вино, Том, — улыбнулся Шекли. — Это превосходное вино… Его сделали в Испании полвека назад, еще до того, как там стал «шеф-поваром» старый иезуит Франко. Потом у испанцев уже не было такого вина… За ваше здоровье, коллега Волин…
Когда вино было выпито, Шекли объявил, что он хочет проводить гостей до ворот своего дома. Все вышли в парк, и черная экономка снова покатила кресло-коляску к воротам. Том отправился в гараж за машиной. Через минуту сверкающая лаком «такса» бесшумно подкатила к воротам парка. Волин протянул было руку старому океанологу, но в этот момент большой красно-белый лимузин стремительно вырвался на тихую площадь и круто затормозил, почти упершись радиатором в решетку ворот. Из машины выбрался невысокий круглоголовый толстяк с багровым лицом и коротко остриженными седыми волосами, а за ним… обе утренние «гориллы». Толстяк торопливо прошел в калитку, «гориллы» остались снаружи у ворот.
— А, старина Джемс, — удивленно протянул Шекли. — Рад тебя видеть… Но почему не предупредил? Мы тут только что осушили бутылочку пятидесятилетнего хереса. Вот познакомьтесь, пожалуйста: это мой друг и коллега профессор Волин из Советского Союза, а это полковник Джемс Колли — ангел хранитель Лос-Анджелеса…
— Считаю за честь познакомиться, профессор, считаю за честь, — сказал Колли, пожимая руку Волину. — Значит, и вы океанолог, гм… да…
Волин молча поклонился.
Полковник пожал руку Шекли, кивнул Брайтону и многозначительно откашлялся.
— Понимаешь, Рей, мне надо с тобой поговорить… — начал он и остановился.
— Вероятно, по поводу утренней истории, — заметил Шекли с усмешкой.
— Да, но…
— Тогда говори здесь, сейчас. Мистеру Волину тоже интересно послушать… Он присутствовал утром при этой сцене…
— Гм… Все получилось чертовски глупо, — сказал Колли. — Приношу извинения, тысячу извинений всем присутствующим. Мои подчиненные, нет, не эти, — кивнул полковник на «горилл», — там, в управлении, проявили излишнюю оперативность. Да… То было недоразумение… Но, дорогой Рей, пойми, я обязан оставить тут на некоторое время своих сотрудников, этих или других, если эти тебе не нравятся. Они будут дежурить только по ночам, с вечера до утра. Ты их не увидишь, они тебя не будут тревожить. Но они должны быть тут. Это совершенно необходимо ради… моего спокойствия и… твоей безопасности, Рей. Вас это, вероятно, удивляет, господин Волин. В вашей стране так не бывает. У нас, к сожалению, гм… случается. Чтобы вам стал понятнее утренний инцидент, объясню: мы получили надежные сведения, что на моего друга профессора Шекли готовится покушение. Это только для вашего сведения, мистер Волин, и для твоего, Рей. Разумеется, прошу не разглашать. Пока… Пока мы кое-кого не примкнем…
— Какая смехотворная чепуха! — с раздражением крикнул Шекли. — Неужели ты не нашел себе более достойного занятия, Джемс? Мне стыдно перед нашим гостем… Задумайся на минуту, ну кому я нужен?
— Гм… Задумывался, и не на минуту. Дольше… Пока не могу сказать ничего определенного. И мог бы добавить одну небезынтересную для тебя вещь, чтобы ты не считал меня окончательным глупцом…
— Добавляй, если начал.
— Надеюсь, что вы, господин Волин… А впрочем, все едино… Через день-два об этом начнут трубить газеты. Твоя автомобильная катастрофа, Рей, она была подстроена. Имею точные сведения… Тебе просто повезло, старина. Вот так!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
