Она присела к свободному краю стола. Увидев на сияющей полированной поверхности какое-то пятнышко, подышала на него и протерла рукавом своей светло-бирюзовой трикотажной кофты с перламутровыми пуговицами — эта японская кофта из «искусственного волокна», как тогда говорили, была предметом зависти маминых подруг. Мама натянула рукава кофты так, чтобы руки не оставили следов на зеркальной глади стола, и села, глядя на Дину с тихим умилением.
— Ты куда-то уходишь? — спросила Дина.
— Да, — ответила мама игриво, — ухожу.
Дина отложила учебник и сказала очень серьезно:
— Мама, ты опять идешь с этим… Геннадием Петровичем? А потом опять будешь плакать?
Мама виновато опустила лицо:
— Диночка, ты уже должна понимать…
— Что понимать? Что ты не можешь без мужчин?
— Ну зачем ты так?
— Ты врешь одному, врешь другому… Ты врешь мне, врешь себе. Мама… Ну брось ты это!
Мама, словно не слыша дочь, протянула руку к Дининому лицу:
— Вот умница… смотри, какая кожа стала ровная, все пятна исчезли. Ты должна постоянно пользоваться этим кремом и этой мазью. Запомни, — засмеялась она, — красота и молодость женщины в ее руках.
Дина посмотрела на маму безнадежно.
— Да-да, доча, — улыбалась мама, — скоро ты меня поймешь и спасибо скажешь. Глянь вот на меня: разве мне дашь тридцать шесть лет? Знаешь, сколько мужчин за мной увивается! — И засмеялась беззаботно, как довольный и совершенно счастливый ребенок.
— И у каждого этого мужчины семья, жены, дети. Тебя что, это совсем не волнует?
— Хм! Это их дело! — фыркнула мама. — Значит, такие жены, что мужей к другим тянет! А мне-то что… мне нравится внимание, подарки… Бери, Диночка все, что в руки идет… Тебе бы вот кокетства чуть-чуть… нельзя же такой прямолинейной быть, ты же сперва женщина, — она сделала упор на слове «женщина», — а потом уже комсомолка. Знаешь, как мужчинами вертеть можно! — И снова засмеялась заливисто. — Как, ты думаешь, я с восемью классами помощником начальника цеха стала? — Мама немного смутилась, поняв, что сказала лишнее, но тут же улыбнулась с гордостью: — И ведь вот тяну… и между прочим, не хуже образованных.
— Тебе не надоело в любовницах ходить?
— Надоело?! Не-ет! Это так приятно — на любовниц-то не скупятся! — И снова засмеялась. — В женах я уже побывала, хватит! Ты что, не насмотрелась на мою замужнюю жизнь?! С отцом-то, наверное, и не помнишь ничего… И слава богу, что не помнишь. А с… а с отчимом… с дядей Толей… Это с тобой он был как Дедушка Мороз — подарки, кино, зоосад… — Мама разволновалась, и Дина снова, в который раз, пожалела, что подняла эту тему. — Папа!.. Да, папой, может, он и неплохим был… а вот мужем… Не надо мне такого. И никакого не надо! Все мужья рано или поздно на сторону начинают бегать. Так пусть теперь они ко мне бегают от своих клуш! Так что в любовницах мне очень даже нравится!
Конечно, всего Дина знать не могла, но почему ей так претила мамина позиция?..
Однажды она попыталась поговорить об этом с Внутренним Голосом.
«Как ты думаешь, — ответил он, — ты сумеешь переубедить свою маму?»
«Не знаю… — растерянно ответила Дина. — Навряд ли…»
«Вот и я так думаю. А потому просто люби ее. Люби такую, какая она есть. Она твоя мама».
«Я люблю ее! Но ведь… — Дину осенило. — А не мог бы ты поговорить с ней?»
Внутренний Голос рассмеялся:
«Девочка моя! У каждого свой Внутренний Голос. Свой! Понимаешь? Твоя мама живет так, как подсказывает ей ее, ее собственный Внутренний Голос…»
«А что ж он такой… глупый?..»
«Хммм… Ты так считаешь?.. А что, если кто-то скажет то же самое обо мне? Тебе это понравится?.. Думаю, нет, не понравится. — Он ненадолго задумался. — Хочешь еще один совет от меня?»
«Да! Говори!»
«Есть такая мудрая истина: не суди. У каждого своя жизнь, свой опыт… каждый прав по-своему. Не суди и не спорь ни с кем. И мнение свое высказывай очень осторожно, очень деликатно, чтобы не обидеть ничьих чувств. Поняла?»
«Поняла», — ответила Дина, хотя поняла она не совсем все, не до самого конца, но одно усвоила: у каждого своя правда.
«Совершенно верно!»
«Хммм… — тут же усомнилась она. — А что, если и ты мне насоветуешь чего-то не того… чего-то неправильного? А?»
«Хороший вопрос! Просто замечательный! Ты растешь, моя девочка! — Дине даже показалось, что Внутренний Голос сказал это с гордостью. — Так вот. Каждый мой совет ты сможешь проверить».
«Как?»
«А очень просто! Ты ведь вольна не поступать так, как я тебе советую, правда?»
«Правда». Дина была предельно сосредоточена и следила за мыслью Внутреннего Голоса очень внимательно.
«Но почему-то ты почти всегда следуешь моим советам…»
«Конечно! — перебила Дина. — Стоит мне тебя ослушаться, как я попадаю в какую-нибудь передрягу!..»
«Вот. А когда ты поступаешь по моему совету, все получается хорошо?»
«Да».
«И на душе у тебя легко?»
«Ммм… — задумалась Дина. — Кажется, да. Да. Всегда».
«И даже если ситуация оборачивается не слишком приятно для тебя?»
«Ммм… — снова задумалась Дина. — Да, кажется, так… Не всегда мне нравится, что происходит, зато… зато совесть чиста…»
«Умница! Ты сама это сформулировала».
«Так может, ты и есть моя совесть?» — осенила Дину догадка.
Внутренний Голос усмехнулся:
«Называй меня пока так, если тебе обязательно нужно меня как-то назвать…»
Вот так Дина перестала осуждать свою маму. И всех остальных тоже.
Искушение Дины
На следующий день Дина пошла прогуляться по городу, навестить кого-нибудь из подружек.
Она шла мимо главпочтамта и вдруг подумала, что может зайти и позвонить Константину Константиновичу… Она не знала, что скажет ему… может, ничего не скажет… просто услышит голос…
«А стоит ли?» — возник Внутренний Голос.
«А что — не стоит?» — насторожилась Дина.
«Ммм… я тебе не советую».
«Почему?» Дина была удивлена.
«Просто — не советую, и все тут».
Сколько Дина ни пытала его, больше она ничего не услышала. И решила так: «не советую» — не значит «запрещаю». И вошла в крутящиеся двери главпочтамта.
Она помнит, как в детстве боялась этих дверей. Почему — она не знала, это был безотчетный страх. Может, потому, что они были массивными, а она была слишком мала… Ей казалось, что они могут раздавить ее, если вдруг она угодит в маленькую щелочку между полукруглой стеной и лопастью двери. А этих лопастей было четыре — значит, она могла попасть под любую из них. Или вдруг дверь застрянет на полуобороте и Дина окажется замурованной между стеной и двумя огромными дверными полотнами…
