Мне было просто жарко, словно я лежу в горячей ванне, а не в кипятке.
Волчак, чьи зубы до сих пор трепали мою руку, в надежде оставить ее себе на память, испуганно взвизгнул и отпрыгнул от меня, крутясь на месте. Знакомая картина. С Мортоном мы это уже проходили.
Я может, умею плеваться пламенем? Или испускать его руками? Не может же моя способность заключаться лишь в том, что когда меня кусают, я сильно нагреваюсь?! Этак на мне живого места потом не найдешь!
Как выпустить огонь? Ведь поджечь же дом как-то удалось во сне. Я хаотично трясу руками, а в этот момент к моей ноге подскакивает следующий мохнатый и клыкастый смельчак, вгрызаясь в лодыжку. От испуга и боли я со всей силы бью его по голове двумя руками.
И тут… из ладоней равномерно полился огонь. Шкуры нескольких волчаков заполыхали и они с визгом унеслись из пещеры.
Я выставила перед собой руки, отгоняя оставшихся. Но их энтузиазм заметно поутих. Бросив на меня по последнему плотоядному взгляду, они развернулись и убежали.
В пещере было светло. Огонь прекратил идти, но ладони продолжали сиять, освещая грот.
Разглядывая свои конечности, я ужасалась. Было видно каждую венку и косточку. Как убрать тебе это сияние?
Хотя… Я допинала ногами несколько больших бревен и сухих веток поменьше ближе к пещере. Постаралась свалить все это горкой, а потом дотронулась рукой до нескольких тонких веток. Они загорелись моментально. Разложив их так, чтобы они смогли разжечь другие деревянные оковалки, я успокоилась.
Отлично! Теперь у меня есть костер.
По ощущениям, кстати, я не испытывала ни боль, ни дискомфорт от рук-зажигалок. Но было страшно, так как я не понимала, как вернуть их в прежнее состояние.
Посмотрела на море и подумала, может вода поможет мне. Вдалеке начинало вставать солнышко и было уже не так темно, как ночью.
Зайдя по колено в теплую воду, с надеждой опустила в нее свои конечности.
Раздалось возмущенное шипение, как от раскаленной сковородки, погружаемой в бочку с водой.
Сначала ничего не происходило, и руки также светились оранжевым светом, будто внутри них полыхает пожар. Через десять секунд, свет начал становиться менее интенсивным, после чего совсем погас. Мои ручки вернулись в прежнее состояние.
От радости и облегчения я упала в воду и с наслаждением побарахталась в ней, остужая себя.
Кажется, мое проклятие из одного мира перекочевало в другой. Как жаль, что рядом нет никого, кто мог бы мне объяснить, что со мной происходит. Я умру и в этом мире? Снова от огненной горячки?
Вода в море была на удивление пресной, поэтому мои кровоточащие раны сильно не болели. Я аккуратно их промыла и начала думать чем бы перевязать. Никаких тряпок с собой не было. Только платье. Жадно оглядев его, решила скинуть этот наряд прислуги и постирать. А потом оторвать несколько кусков ткани от подола и перевязать укусы.
Еще раз огляделась. Ранним утром здесь никого не было, как впрочем, и вчера вечером. Надеюсь, никто не появится и дальше.
Выполнив все, что хотела, я разложила платье на берегу. Когда поднимется солнце, думаю, оно быстро высохнет.
Из ран, полученных в честном бою, уже не шла кровь, но выглядели они весьма ужасающе. Хотя на своей работе я видела вещи гораздо хуже и печальнее.
Я присела у костра в костюме Евы и задумалась. За последние сутки из моей жизни я думала столько, сколько не приходилось еще у себя дома раскидывать мозгами.
Главный вопрос: что делать дальше?
У меня было подозрение, что волчаки сюда больше не вернутся. Любое животное запоминает боль, которую ему причинили, дрессируя или вкладывая в его мозг какие-нибудь команды. Если они не захотят, чтобы их шкурка снова загорелась, то будут обходить этот «дикий пляж» по косой дуге за десять километров.
Думая в этом направлении, я решила остаться в пещере еще на день. Мне некуда идти и некуда спешить. Еда есть, пресная вода тоже имеется. Пусть заживают раны.
В итоге, в таком расслабленном режиме я провела в гроте еще пять дней.
Я отдыхала в свое удовольствие: купалась голышом (просто платье ветхое, если развалится после высушивания, то ходить мне постоянно голой), загорала, собирала ракушки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
За все эти дни, не появилось ни одного человека в зоне видимости, чему я крайне радовалась. Мои ранки затянулись и прекрасно заживали. Я переживала, что от этих блохастых могу получить заражение крови, но все обошлось. Возможно, зараза не прижилась в горячей крови.
Костер я старательно поддерживала собственными силами, собирая по всему берегу ветки и поленья. К своей не изученной способности старалась не обращаться. Я только поняла, как мирными действиями можно призвать огонь, не спалив все в округе.
Нужно кончиками пальцев испытать легкое покалывание, представляя, что огонь сам бежит к ним внутри тела. Сосредоточившись, раза с десятого я вызвала скромное пламя, как от зажигалки. Моей радости не было предела.
Я владею магией! Если это она конечно, а не проклятие, которое убьет меня, как вещала бабка Федора.
Свой внеплановый отдых я решила заканчивать тогда, когда обнаружила в мешке четыре оставшиеся корнеплода. Мои припасы подошли к концу. А это значит, что пора покидать это уютное гнездышко и идти в соседний город за пропитанием, жильем и работой.
Напоследок еще поплавав в море, ранним утром я начала подъем по каменистому берегу, ведущему наверх, к деревням.
За спиной котомка уже с тремя клубнями. К завтрашнему дню у меня должна быть либо еда, благо деньги есть, либо нормальное жилье с работой.
Мортон, тебе придется долго извиняться, чтобы я не подпалила твой хвост!
10
Продвигаясь все ближе и выше к цивилизации, я раздумывала в какую сторону направиться. Выйдя на плато, встала спиной к той дороге, откуда пришла из деревни. Туда, к этим дикарям, даже нечего соваться.
Сейчас передо мной был только один путь – прямо, в неизвестность. Вовремя вспомнились слова из сказки: «Налево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - себя потеряешь, прямо пойдешь - счастье найдешь».
Вот! Счастье мне вполне подходит.
Моя дорога была местным трактом, по которому периодически ходили телеги, обозы с торговцами и кареты богачей. Встречались и такие одинокие путники, как я. По большей части это были мужчины, имевшие вид попрошаек и оборванцев. Наверное, так же как я, искали лучшей доли, переходя из одного села в другое.
Тракт извилисто проходил сквозь лес, от чего постоянно казалось, что из чащи за мной наблюдают волчаки и аргары. С ужасом вспоминая, как Мортон говорил, что к нам приглядывались несколько особей, пока мы шли к поселению, я только ускоряла ход в надежде быстрее выйти к людям.
Когда по моим ощущениям настал полдень, я вышла на ту часть тракта, где раскинулись бескрайние поля и луга. Решив, что это отличное место для привала, устало села на землю рядом с дорогой. Уходить дальше от пути было страшно. Кто знает, какие еще там водятся звери?
Натертые неудобными башмаками ноги ужасно ныли, а кое-где появились волдыри и пошла кровь.
Достаю из котомки овощ и с тоской разглядываю его. Вот кто тебя придумал таким невкусным? Так хочется жареной картошечки с котлетками, борща наваристого с хлебом и чесноком, да сойдут даже покупные пельмени.
Попускав слюни на воображаемую еду, взялась грызть безвкусный корнеплод. Вспомнила, как в своей ветеринарной практике, мы с однокурсниками уговаривали животных принять ими нелюбимые таблетки. Суть заключалась в том, чтобы дать животному понюхать что-нибудь вкусное и съедобное, а в тот момент, когда он откроет пасть, успеть подсунуть ему лекарство, вместо обещанной «вкусняшки».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот сейчас я чувствовала себя той самой, обманутой животиной, которую соблазнили жареной картошкой с мясом, а подсунули отварную брюкву.
Полцарства за шницель!
Перекусив, я надумала еще немного отдохнуть в траве. Главное не уснуть и не очнуться, когда уже стемнеет, а над тобой нависают несколько скалящихся морд.
