разогнали огнем. 11 человек было убито, 27 тяжело ранено, 5 из них умерли. 70 участников арестовали, устроили показательный суд, 5 человек расстреляли. Для расследования причин приезжал Брежнев. Выявил вопиющие факты, было снято со своих постов партийное руководство Казахстана и Карагандинской области.
Но и во всем Советском Союзе дела пошли хуже некуда. При Сталине, в период индустриализации и послевоенного восстановления, приоритет отдавался тяжелой промышленности. В 1953 г. на нее приходилось 70 % продукции. Но программу Маленкова по обеспечению населения товарами Никита Сергеевич заклеймил как «правоуклонистскую», и при нем «перекос» стал еще больше, чем при Сталине. К началу 1960-х на тяжелую индустрию приходилось уже 75 %. Товары широкого потребления стали исчезать с прилавков.
А на селе вместо прежних культур всюду сажали кукурузу. С 1955 по 1962 г. посевные площади для нее были удвоены. Но условия для нее сплошь и рядом были неподходящими, урожаи были мизерными, а то и вовсе посевы погибали или не созревали. Во «второй коллективизации» и «мясных лихорадках» порезали скот, поголовье упало, стало плохо с молоком и мясом. Провалился и проект Хрущева накормить всю страну свининой, выдвинутый в 1961 г. Ведь свиней предполагалось кормить сахарной свеклой. Никита Сергеевич с какой-то стати рассчитал, что урожайность сахарной свеклы в Нечерноземье – 300–400 центнеров с гектара, приводил эти цифры в докладах. А реально она составляла 75 центнеров с гектара [171, с. 629–632]. Положение с продовольствием стремительно ухудшалось.
Правительство пыталось лгать. Объясняло, что люди стали жить лучше, больше покупать, поэтому и не хватает продуктов и промтоваров [85]. Решило выкрутиться за счет простых людей. В конце мая 1962 г. было принято решение повысить цены на мясо в среднем на 30 %, на масло – на 25 %. В газетах лицемерно преподносилось, будто это сделано по «просьбам трудящихся». В Новочеркасске подорожание совпало с решением руководства электровозостроительного завода увеличить на треть норму выработки. Фактически – снизить расценки оплаты. Условия труда там были тяжелыми, уже весной рабочие 3 дня бастовали – из-за плохой безопасности отравились 200 человек. Свалившиеся новшества стали последней каплей. 1 июня забушевали 8 тыс. рабочих. К ним стали приходить люди с других предприятий, перекрыли железную дорогу Москва – Ростов. Остановив поезд, написали на нем: «Хрущева – на мясо!»
Из столицы прилетела комиссия – Козлов, Микоян, Кириленко, Ильичев, Полянский, Шелепин. В город ввели войска. Танки вошли на территорию завода, без стрельбы вытесняя рабочих. Но это лишь усилило озлобление. Утром от заводов толпы двинулись к центру. Несли красные знамена и портреты Ленина. Танки перекрыли мост через р. Тузлов, но их обходили вброд или перелезали через них – заместитель командующего Северо-Кавказским округом генерал Шапошников отказался стрелять по манифестантам.
Узнав, что толпы приближаются к центру города, правительственная комиссия сбежала. Возмущенный народ стал громить горком партии, горисполком, здания милиции и КГБ. Избивали тех, кого застали там. Подоспел начальник гарнизона генерал Олешко с 50 солдатами внутренних войск, приказал разойтись. Дали два предупредительных залпа. Но в толпе раздались выкрики, что стреляют холостыми, и масса ринулась на солдат. Они открыли огонь на поражение. По официальным данным, погибло 26 человек, в больницы с ранениями обратились 45. Началось прочесывание города, 240 человек арестовали. Тех, кого объявили зачинщиками, судили. 7 были расстреляны, 105 получили от 10 до 15 лет строгого режима.
Но с продовольствием в СССР становилось все хуже. Вдобавок к кукурузным и свиным проектам провалился план освоения целины! Туда вложили колоссальные средства, загнали массу сельскохозяйственной техники, механизаторов, трактористов, шоферов, напрочь ограбив области традиционного земледелия. Однако выигрыш оказался обманчивым. Ведь наши предки были совсем не глупыми людьми, а они никогда не выращивали хлеб в здешних краях. Теперь же распашка земель погубила обширные степные пастбища. А урожаи только первое время были высокими. Потом началась эрозия почвы, она быстро истощалась. Урожайность здесь упала на 65 %.
В 1963 г. Советский Союз очутился на грани настоящего голода! И при этом наша страна отправляла большие партии хлеба на Кубу, в страны Восточной Европы, еще целый ряд «дружественных» государств. Прекращать поставки Хрущев не желал, чтобы не подорвать авторитет Москвы как лидера социалистической системы. Но СССР более-менее сносное снабжение поддерживалось только для Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик. В других местах прилавки опустели. Карточки не вводились, но торговая сеть получила указание – давать хлеб только по буханке в одни руки. Возле магазинов длиннющие очереди выстраивались с ночи. Их занимали целыми семьями вплоть до стариков и грудных детей – когда хлеб привезут (если привезут), получить по буханке и на младенцев.
Недовольство народа стало прорываться открытым возмущением. Волнения и забастовки были в Краснодаре, Риге, Киеве, Челябинске, Ленинграде, Омске, Кемерове, Донецке, Артемьевске, Краматорске [79, с. 88–89]. В Новосибирске и Караганде Хрущеву пришлось с помощью охраны убегать от разбушевавшихся людей. Из Горького после выступления на митинге он скрылся тайком, под покровом ночи: боялся, что горожане его поймают. В Киеве, Новороссийске, Ташкенте его встречали шквалами негодования. А на киевском совещании работников сельского хозяйства буфетчица бросилась на Хрущева и Подгорного с кухонным ножом [54].
Выправить положение и закупить продовольствие можно было только за границей. Канада заключила самую крупную за свою историю сделку с СССР, продала зерна на 500 млн долларов. Но этот хлеб предназначался как раз для союзных Москве социалистических стран. А для себя пришлось обратиться… к США. Там действительно скопились излишки зерна. Но сведения о советской просьбе проникли в прессу и вызвали жаркие дебаты. Политики и общественность с пеной у рта спорили, можно ли поставлять зерно врагу? Не пострадают ли идеалы «демократии»? Американские фермеры настаивали, чтобы «русские покупали хлеб по нашим ценам» – а внутренние цены в США были на 28 % выше мировых. Докеры были настроены еще более решительно. В случае продажи зерна в СССР угрожали забастовкой в портах.
Но Кеннеди поступил мудрее. Он собрал своих экспертов и поставил перед ними вопрос: как долго будет СССР покупать в Америке хлеб? Они ответили: при существующем устройстве – всегда. Президент был в полной мере удовлетворен. В октябре он подписал протокол о продаже зерна на 250 млн долл. За ним последовали еще несколько. Всего же в качестве «временной меры» Советский Союз закупил 12 млн тонн зерна и 2,1 млн тонн муки на сумму 1 млрд долл. [25]. Американскую общественность успокоили, с докерами договорились. И впрямь для Вашингтона все складывалось наилучшим образом – СССР попадал в зависимость от США. Опасность войны отступала. А возможности распространения влияний на Советский Союз расширялись. Вот так Хрущев «догнал и перегнал Америку».
Его реформа образования тоже создала
