считается
Лейб-Ольмай, что значит в буквальном переводе «ольховый человек». Он охранял всех животных, населяющих леса, за исключением медведя, который ему не был подведомствен. Лейб-Ольмаю молились каждое утро и каждый вечер. У русских лопарей в лесах обитает лесной дух
Мец-хозин. Сам он черный, с хвостом, людям зла не делает, если те ему не досаждают. Он любит тишину, и когда в лесу начинают кричать, шуметь или петь, то сердится, заводит таких людей в глушь. В реках и озерах, вообще во всякой воде, живет
Сациен со своими детьми – нагая женщина с белым лицом и черными прекрасными волосами. Она немилостива и часто затаскивает к себе людей. Среди гор, в местностях, покрытых ягелем, травой, живут
гофиттерак, духи богатые, владеющие стадами оленей, коровами и овнами. Их стадами можно овладеть, стоит только бросить посреди стада кусок железа, которого эти горные духи боятся, чтобы дух-владелец бежал[207].
Различные отдельные предметы в природе, большей частью благодаря странной своей форме или же вследствие особенных условий, в которые они поставлены, приобретают великое значение в глазах анимистов и являются местопребыванием особых духов. Среди таких предметов самую видную роль играют камни – как большие, образующие скалы, так и малые. Культ камней так распространен на земном шаре, что достаточно выбрать немногие примеры для его характеристики. У самоанцев в одной из деревень стояли два продолговатых камня: Фонге и Тоафа, считавшиеся родственниками Саато – бога, заведовавшего дождем. В известных случаях им приносили различные дары. В другом месте в той же стране камень был представителем бога Мозо, и ему приносились жертвы. Тернер сопоставляет целый ряд таких священных камней, которые пользовались большим уважением самоанцев. Многие из них считаются окаменевшими людьми[208]. Обладатели, или торнаиты, эскимосов живут также и в больших валунах, рассеянных по всей стране. Эскимосы думают, что эти скалы имеют внутри пустое пространство и образуют прекрасные дома, входы в которые видимы только шаманам-ангекокам, имеющим в подчинении духа скалы. Подобный торнак представляет из себя женщину с одним глазом посередине лба. Другого рода торнак живет в камнях, которые весною, когда тают снега, скатываются с холмов. Такой торнак, выбрав себе человека, которому хочет помогать, заявляет ему о своем желании и сопровождает его[209]. Сиу-тетоны считают некоторые маленькие камни чем-то таинственным; они становятся слугами и помощниками людей. Таинственные камни бывают двух родов: одни – белые, похожие на лед или стекло, другие – обыкновенные. Рассказывают, что однажды подобный камень вошел в хижину и убил человека. Камни помогают открывать пропажи и вообще оказывают племени великие услуги[210].
У наших инородцев культ камней тоже распространен. Буряты до сих пор поклоняются необыкновенным замечательным почему-нибудь камням, считая их спустившимися с неба. Около города Балаганска Иркутской губернии лежит огромный белый камень, которому буряты приносят жертвы[211]. Якуты почитают одну скалу и также приносят ей жертвы[212]. Миддендорф у сибирских самоедов отмечает обычай воздавать поклонение странной формы человекообразным камням[213]. Черемисы Козьмодемьянского уезда признают существование духов в камнях и почитают один белый камень. В Иранском уезде в деревне Шудугут они приносят жертвы священному камню[214]. У лопарей важное значение имеет вера в сейды и культ их. Сейды были не что иное, как простые камни; все писатели, сообщающие о них, сходятся в том, что они никакого определенного вида не имеют. По замечанию г-на Н. Харузина, культ сейдов был особенно развит в некоторых частях Лапландии, где поклонение высшим богам было или слабо развито, или не встречалось вовсе[215].
Деревья и растения, преимущественно же деревья, являются обиталищем духов и служат предметом культа. Жители острова Танна не имеют идолов и все свои религиозные церемонии совершают перед священными баньянами. Самоанцы считают жилищем одного из своих богов дерево с желтыми душистыми цветами. Один из домашних богов, или, вернее сказать, дух, связанный с известным семейством, живет в большом дереве, и никто не смеет сорвать с него лист или же отломить ветку[216]. Сиу-тетоны поклонялись деревьям, считая их таинственными, а Рид говорит, что между прочими одухотворенными предметами природы у оджибве следует считать и деревья[217]. Буряты и монголы поклоняются деревьям. На вершине высочайшей из байкальских гор – Хамар-дабан – стоят три березы, которым, едущие мимо буряты приносят жертвы. Кроме того, эти инородцы особенно уважают пихты и верес. В одной шаманской песне говорится: «Из деревьев лесных лишь от пихтового дерева и от вереса идет священный дым». Почитаются также деревья, на которых развешиваются шкуры жертвенных животных. Они же питают суеверный страх к деревьям искривленным, с сильно пригнутыми к земле вершинами[218]. Остяки с благоговением взирают на кедр, стоящий одиноко среди соснового леса, а также придают священное значение местам, где растут рядом семь лиственниц[219], у них же Паллас с удивлением встречал в лесу деревья, увешанные мехами[220]. Самоеды почитают не только странные камни, но также и деревья[221]. У черемисов мы встречаем принесение жертв самому большому дереву в лесу и почитание еловых и березовых пней. По верованию вотяков особенно старые деревья имеют своих духов, которым и воздается поклонение[222]. У того же народа существует весьма характеристичный обычай: если вотяк основывает хозяйство, то он выбирает себе покровителем какую-нибудь березу; пучки из ее ветвей вешаются в доме и ежегодно меняются[223].
Животные стоят особенно близко к малокультурному человеку, и зоолатрия, представляющая дальнейшее развитие фетишизма, занимает весьма важное место в религиозном миросозерцании как охотничьих, так и кочевых народов, заселяющих леса и степи. Животные доставляют дикарю одежду и пищу, и необходимость заставляет его изучать их нравы, причем он подмечает многие черты, возбуждающие в нем деятельность воображения. Сила и ловкость медведя, горного барана, орла и змеи, чудесные свойства пчел и муравьев возбуждают удивление в диких людях, и все эти животные кажутся им чрезвычайно могущественными, одаренными таинственным предвидением, и от удивления они переходят к обожанию. Анимизм должен проявиться в культе животных, в них живут духи, они сами кажутся сильными духами. Зоолатрия, культ животных, господствует в миросозерцании североамериканских индейцев, и Пауэлл, считающийся одним из авторитетнейших этнографов в Новом Свете, дал весьма хорошо продуманную характеристику культа животных у туземцев Соединенных Штатов. Он утверждает, что индейцы почитают не животных, им современных, но животных древних, давно умерших, являющихся прототипами, родоначальниками ныне существующих видов животного мира. Эти чудесные животные обладали таинственными силами. Первоначальный медведь Скалистых гор, орел, койот – не что
