Глава 8.
Осень. Самое любимое и самое ненавистное время года. Всё самое дорогое в своей жизни и саму эту жизнь я получил осенью. И всё самое страшное в моей жизни, то же происходит гребанной осенью.
Приближается годовщина чёрного для нашей семьи дня. Дня, когда этой семьи не стало. По чистой случайности, я с матерью тогда остался у деда, а отец и оба его брата уехали. Больше живыми мы их не видели.
Новый дом. Целый квартал из домов для людей одной крови. С ними поехал и побратим отца, собиравшийся перевезти туда своих троих сыновей. Отец сам рисовал проект, чуть ли не каждое дерево вырисовывал вдоль дорог и в саду. Он вложил всю душу в это место. Тот дом, что он создавал для своей семьи, был не просто местом, это был ещё один ребёнок.
Там их всех и положили. Вместе с верными людьми, а потом устроили взрыв. Думали пламя, скроет все следы. Только забыли про внешние камеры, что были снаружи и работали автономно.
Мне было всего пять, и я не мог понять, как это папа умер. Мой строгий и суровый отец, сильный и требовательный, тот, чье слово было законом, и к которому все относились с уважением, вдруг умер? Я помню тот день, когда в дом деда пришёл один из его доверенных людей и принес черный прямоугольник кассеты. И помню бешенный, полный боли и горя крик матери, когда на экране белая рубашка на груди отца расцветала алыми кровавыми маками от автоматной очереди.
Она тогда была беременна вторым ребенком, которого не смогла сохранить. Дед до сих пор винит себя, что не запретил ей, что показал, что пошёл на поводу у беременной и потерявшей мужа женщины. Найти виновников так и не смогли. Да и все ресурсы дед бросил на то, чтобы обеспечить максимальную безопасность мне и матери.
Но с того дня в моей жизни была только одна цель. Вырасти, найти и уничтожить того, кто лишил меня отца. Отомстить так, чтобы земля содрогнулась и небо заплакало кровавым дождём. Бесконечные тренировки и учёба, все ради этого. В шестнадцать я сбежал из дома и по поддельным документам оказался в Африке, где несколько лет отпахал наёмником, только раз в месяц выходя на связь и сообщая, что жив и здоров. Я должен был привыкнуть к смерти, должен был перестать ценить свою и чужую жизнь. Потому что нельзя мстить дрожащей от волнения рукой.
Я вернулся домой всего три года назад и быстро напомнил бывшим прихлебателям, а теперь возомнившим себя крутыми боссами, что Агировы всегда были хозяевами в этом городе. Хозяин вернулся и принял свое наследство. И то, что некоторых недовольных и несогласных пришлось показательно уничтожить, было уроком и предупреждением всем остальным. Даже подчищать за собой не стал. Дал возможность обсудить, разнести слухи по городу, перетереть жуткие подробности.
А потом начал разгребать. Архивы отца, дела, на которые дед особого внимания не обращал. Помню как нашёл папку с эскизами и проектом того самого дома. Даже какими должны были быть перила на лестницах снаружи и внутри отец решил сам, придумал и нарисовал. Этот дом я считал частью его наследия. И потому нашел подходящий кусок земли и построил дом точно по задумке отца.
Стоило переступить порог в первый раз, и я почувствовал, что это действительно мой дом. И как у зверя есть его территория, его лёжка, так и у меня появилось мое место. Моя нора, моя земля, мое собственное логово. Иногда приезжала погостить мать. Пару раз был дед. Но старший Агиров был любителем алабаев и развел у себя целую псарню, так что надолго своих псов-убийц оставить не мог. Я с трудом терпел бойцов охраны и приходящую готовить и убирать прислугу. Но это была необходимость, с которой пришлось смириться.
Но это было не единственным, что было для меня значимым. Я решил, что если я найти убийц или убийцу отца не могу, то к чему бегать? Пусть сами меня находят. И я пошёл по стопам отца, тщательно разбираясь по пути с его наследством.
Холдинг, созданный им, висел, оттягивая на себя хорошую часть дохода семьи из других источников. Но когда я влез в дела этого холдинга, меня накрыло ощущением, что я по самые ноздри провалился в вонючее, тухлое болото. И получив за бешеные бабки и после месяца ожидания результаты частичной проверки одного из подразделений, я решил, что это отличный повод это болото встряхнуть!
Нагрянул вечером, когда рабочий день закончился, зная, что директор этой компании любит посидеть в тишине офиса с коньяком. Нескольких ударов оказалось достаточно, что бы этот обоссавшийся со страху слизень начал петь, как скрывал прибыль, чтобы получать дотации от головного центра холдинга, то есть из моего кармана, и отдавать меньшую часть прибыли.
Я уже остыл и думал, что делать дальше с этим куском дерьма, когда бойцы притащили перепуганную девку, которая хрен знает, что забыла в это время на работе, когда рабочий день закончился четыре часа назад. Что с ней делать было непонятно, вот не вовремя она решила задержаться на работе.
Стоит между бойцами, глаза на пол лица от страха, трясется, бумажки какие-то в кулачке сжала. Не успел я и рта открыть, сказать, чтобы гнали взашей и не трогали, найдут с кем развлечься и без неё, как она, молча, всадила каблук в ногу Шасиму и ударила в колено, и пока все немного обалдели от такого трюка, она кинулась за диван. Не к двери, где её поймали бы в два счета. А к дивану, который бы стал препятствием на несколько минут, не больше.
И вот тут я задумался, а зачем ей эти несколько минут, что такого должно за это время произойти, что она не побоялась рискнуть ради этих пару минут? Спросил, кто она и что здесь делала чисто, чтобы выиграть время и решить для себя, опасна ли эта девка для меня или можно выкинуть и забыть. Ответ, который получил, заставил меня поверить, что отец явно поддерживает меня и помогает, потому что иначе такое совпадение хрен объяснишь.
Бумажки, которые она сжимала в руке оказались результатами куда более тщательной проверки, чем та, за которую я отвалил бабла, как за хорошую тачку. Я специально сверил. Случайно пойманная девка оказалась золотой находкой, в прямом смысле этого слова, я просто представил, за какие сроки она сможет проверить весь холдинг, и сколько бабок я при этом сэкономлю!
