Ой-й. Куда -то меня не туда понесло. Я сглотнула и поскорее отвела глаза. Да поздно, стою уже красная, как маков цвет. И конечно, в этот самый момент Сандр Огненный оторвался от окна и повернулся ко мне.
Вид у него был недовольный, просто ужас до чего недовольный.
Губы поджаты, глаза сверкают изумрудом. Да слава Светлой матери, зрачок почти нормальный. Огненные искорки, конечно, имеются. Маг огня, как иначе-то. Но вот хоть огонь из них не вырывается.
А то б и не знаю, чтоб я сделала. Может, и убежала бы. Или на пол залегла сразу. Оно безопаснее, читала в бабулиной книжке. Хотя с магами-то и не поймешь толком, как безопасней. Взрывные они, огненные-то.
Я выпрямилась да губы поджала, а взор-то не отвела. И пусть сердечко мое колотилось как птичка, пойманная в клетку, а не отвела. Характер такой. Дурацкий.
Ректор поднял бровь. Хмыкнул, и недовольство пропало вдруг из его глаз.
И промелькнуло в них изумление и что-то такое, вот неуловимое совсем… тоска?
— Ну что же, раз вы наконец изволили явиться, — вздохнул ректор и подошел к своему столу. Выдвинул ящик, порылся там, кивнул и вытащил на свет божий браслет тоненький.
— Вот, подойдите ближе.
А у меня ноги будто к полу приросли. Боюсь подходить. Вот что со мной такое-то?
Сандр Огненный вздохнул, закатил глаза:
— Да не бойтесь вы, Ведяна. Не съем. Браслет нужно поменять.
— П-поменять? — я даже заикаться стала.
— А зачем?
— Затем, адептка Маленская, что срок гостевого браслета вышел. Неужели вы не ощутили явную вибрацию?
— Ощутила, — говорю. — Как не ощутить-то. Да подумала, что это специально так. Чтоб адепты поторапливались и не заставляли ждать, — пояснила я.
А этот… этот ректор опять взял да и улыбнулся. Светлая мать… как же идет ему эта улыбка. Прямо моложе становится. И не дала бы я ему сейчас целых тридцати восьми-то лет. Тридцать, да. Не больше. Хотя и тридцать это возраст, конечно.
Так. Опять я не о том.
— Ну, адептка Маленская, пожалуй, я подумаю над вашим рацпредложением, — едва сдерживая смех, сказал мужчина.
— Правда, до сих пор мы обходились дисциплинарным взысканием. Трудотерапия отлично работает. Вы заметили? — он посмотрел на меня и улыбнулся еще раз.
А потом… потом будто тень набежала на его лицо.
Набежала на секундочку да и ушла. Но я заметила. Мы, ведьмочки, очень чувствительные. Да и аура мага на мгновение изменилась. Будто темная пелена ее покрыла.
Хорошо, что ушла она тотчас.
Но интересно, что же это было?
Как жалко, что мне еще учиться и учиться-то. А ведь на что-то это пелена была похожа. Вот видела я, у бабули в книжке видела, уже в другой, тоже от меня прятала она, да разве от ведьмочки что спрячешь?
— Значит, вы меня не выгоняете? — выпалила я, как всегда, толком не подумав.
Архимаг нахмурился:
— А что, есть причина?
Глаза у меня забегали, но я заставила их собраться в кучку:
— Эмм… Не знаю.. Нет вроде, — я собрала последние силы и честно уставилась в его, такие манящие, глаза.
Светлая мать… В эти глаза я могла бы смотреть долго-долго. Я моргнула и потупилась.
Это что же выходит, королевишны не пожаловались на меня, что ли?
Вот ни за что не поверю, ни за что!
Глава 24
Неожиданно ректор выпрямился и нахмурился. Дверь в его кабинет распахнулась и в нее вошла, вот прямо как настоящая королевишна, Вилка. А за ней, скромно опустив глазки в пол, и Тильдушка заявилась.— Господин ректор, — начала было Вилка, но увидела меня и запнулась. А на лице ее появилась такая вот подленькая улыбочка.
— Значит, магистр Сатвал уже вам доложил? — довольно протянула королевишна, и тут я заметила, что форменная одежда у нее ведь тоже из материи заморской. Высшего класса ткань-то. Ну, племянница канцлера нашего, все понятно. А вот непонятно мне было другое. Форма сидела на девушке прямо как вторая кожа, и верхняя пуговка на блузке была этак вот небрежно расстегнута.Не знаю, может быть, у них в академии так и принято, но вот сдается мне утром у нее все было застегнуто, как надо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И смотрит, главное, Вилка эта таким проникновенным взором на ректора-то. Мол, вот я пришла, такая вся невинная и безответная, за подружку свою заступиться.Сандр Огненный поднял бровь и сурово так говорит:— Адептка тан Ржевски, в каком виде вы заходите в кабинет главы академии?
Вилка затрепетала ресницами, а я ни с того, ни с сего вдруг разозлилась и в упор на нее уставилась. И вот стало мне даже безразлично, что они сейчас жаловаться начнут. Пусть.— Извините, лорд Огненный, — прошептала она и медленно так, нехотя пуговочку-то застегнула.Нет, каково, а? Это она что же, свое женское очарование на ректоре пробует, или как? Да по какому такому праву-то?!
Чувствую, как во мне, где-то там, далеко в глубине, поднимается горячая волна.Светлая мать… Только не это!Уж больно эта волна похожа на ту, которая поднялась во мне тогда, в пятнадцать лет, когда Тимошка прижал-то меня к стенке.
С тех пор никогда со мной такого не случалось, а бабуля никогда про тот случай и не заговаривала больше. Эх, бабуля… Нет чтоб рассказать, что со мной тогда было. Нет, все тайны. Тайны да тайны какие-то. Похоже, до всего придется доходить самой.А может, госпожа Кряжская, ректор-то моей Академии, поможет?Да, вот у нее и спрошу. Дайте только добраться.— И о чем таком мне должен доложить магистр Сотвал? — ректор сложил руки на груди, и в упор посмотрел на Вилку.И вот сразу поняла я, что не знает он ни о чем. Значит, не приходил к нему еще дядька Симеон.Ну, я молчать-то не стала. Не стала ждать, пока эта напыщенная Вилка начнет жаловаться.
— Это она про то, что я прокляла вот эту вашу адептку-то, Тильда которая, — вздохнув, сказала я и посмотрела прямо ему в глаза.Надо отвечать за свои поступки, а за необдуманные-то особенно.— Неужели? — почему-то хмыкнул ректор и этак недовольно посмотрел на выглянувшую из-за Вилкиной спины Тильдушку.
— Да, господин ректор! — затараторила Вилка. — Вы только посмотрите. чем эта немытая ведьма наградила Тильду!Светлая мать… Да что ж это делается-то, а? Чем же ей, королевишне этой, ведьмы не угодили?
— Адептка тан Ржевски! — голос ректора похолодел. — Вы что, забыли правила нашей Академии? Оскорбления адептами друг друга запрещены. И еще в моем присутствии!
Вилка поджала губы, и нехотя так, выдавливая из себя, но извинилась:
— Прошу простить мои слова, адептка Маленская, — даже скривилась, бедняжка.
А я что?
Кивнула головой, мол, так и быть, прощаю. Но запомню. Мы, ведьмочки, такие.
— Но вы только посмотрите, лорд Огненный! — и она вытолкала Тильдушку вперед.
Ректор посмотрел. И я посмотрела. Интересно мне стало, чем же это я могла ее наградить. Ведь помню, что не упала девчонка вот ни разочка-то.
Посмотрела да ахнула. Светлая мать… Все щеки Тильдушки были усыпаны мелкими красными прыщиками. Вот точно такими, какие у деток бывают, когда они ветрянкой болеют. Неужели мой спотыкаш так на нее подействовал-то?
Опешила я и только взгляд переводила с Тильды на Вилку, с Вилки на ректора.
Нет, я, конечно, ведьмочка молодая, но никогда о таком вот действии этого простейшего заклинания не слыхала.
— Вот! Видите, господин ректор, видите, ведьма… эээ адептка Маленская, — тотчас поправилась Вилка, — стоит, молчит да глазами стреляет. Ее это дело, ее! Да ведь она и сама сразу призналась, — Вилка посмотрела на меня вот прямо как на змею какую ползучую. А уж Тильда-то и совсем, взором ненавидящим окинула.
У меня даже руки опустились. И ведь понимаю, что не от заклинания моего с девушкой приключилась неприятность этакая. А все равно будто камень на сердце.
Стою, молчу. Жду, что ректор скажет.
Сандр Огненный посмотрел на меня, и сердце сразу ушло в пятки.
И хоть понимаю я, что тут что-то вот не то, не сходится все, а как доказать?
Заклинание сказала — сказала. Результат, правда, вышел совсем вот другой.
